Чужие степи — Оффлайн
Глава 1
Утро пришло как всегда не вовремя, да ещё и с сюрпризами. Самый мерзкий из них — пустота в кране. Сухой, хриплый звук вместо привычного журчания. «Опять насос…» — мысль пронеслась с привычной раздраженной усталостью. В городе можно было просто ругать коммунальщиков, здесь же, в деревне, где вода — это твоя скважина, твоя забота, это означало одно: лезть на мороз, вскрывать заботливо утеплённый колодец, дабы добраться до насосной станции. Представление о слипающемся снеге и замшелых кирпичах колодца заставило меня внутренне содрогнуться. Хотелось просто зарыться обратно под одеяло.
Но, проморгавшись, я заметил странность. В ванной было подозрительно темно. Свет лился только через маленькое окошечко под потолком, бросая на кафель жалкий серый прямоугольник. Света нет. Досада тут же сменилась волной облегчения. Значит, дело не в насосе, и можно ругать электриков. Хотя бы мысленно.
— Ну да… Точно, и связи нет, — констатировал я вслух, поднимая с тумбочки телефон. У нас было правило: отключили свет — умерла сотовая связь. Вышки работали на аварийке недолго. Похоже, на этот раз «аварийка» уже закончилась.
Тишина в доме была гнетущей. Ни гула холодильника, ни привычного шипения котла. Автоматика сработала — насос отопления встал. Слава богу, конец марта. На улице не мороз, а так, подмораживает. Быстро не выстудит.
Умыться пришлось из старой фляги, стоявшей наготове в углу ванной, на случай таких вот «приключений». Одевался быстро, стараясь не шуметь: выходной, пусть домашние спят подольше. Накинув потрепанную куртку на флисе, схватил ключи от машины и выскользнул на улицу.
Воздух ударил по лицу не просто холодом, а какой-то пронзительной сыростью. Не по-весеннему… Обычно в это время уже чувствовалось дыхание степи — сухое, с намеком на будущий зной. Сейчас же влага въедалась в кости, несмотря на термометр, который вчера вечером показывал всего минус два. Неправильно. Не так, как всегда. В голове мелькнуло: «Скоро растает, и будем ругать жару…» Ведь у нас, в Оренбуржье, погодка ещё та: летом жарит, зимой сдувает. На термометре может быть минус пятнадцать, но с ветром ощущается как все сорок. Степи, что тут поделать…
Щелчок брелка сигнализации прозвучал громко в мертвой тишине улицы. Машина — синий «Шевроле Лачетти» 2008 года — стояла во дворе, верный конь, исколесивший со мной полстраны. Надежный, недорогой, комфортный. Плюхнулся в прохладное, но все еще мягкое кресло. Поворот ключа, и двигатель заурчал знакомым, успокаивающим басом. «Выбраться бы только из колхоза…» — подумал я, глядя на раскисшую, покрытую снежной кашей дорогу перед воротами. Если трактор не прошел с утра — будут проблемы. Старый УАЗик стоял рядом. На бездорожье — царь. На трассе — трясущаяся, продуваемая со всех щелей, медленная развалюха с мотором в 80 «лошадей». Хотя справедливости ради — машине двадцать с гаком лет, и многое просто давно выработало свой ресурс, но менять, как всегда, просто не на что, поэтому так, катаюсь как есть, на честном слове.
К моему удивлению, Лачетти не буксанул ни разу. Ночной морозец сковал кашу в ухабах. Медленно, аккуратно прополз по самому гиблому месту — переулку, где обычно «засада», и вывернул на центральную улицу. Здесь было чище, повыше. Можно было расслабиться. Без проблем проехав до магазина, я свернул на ведущую к трассе дорогу и, щёлкнув рычажком, включил ходовые огни. По привычке. На выезде из деревни по выходным любили дежурить гаишники. «Лучше бы дороги сделали…» — промелькнула старая, как мир, мысль. Асфальт до деревни был — уже счастье. Что там дальше — никого не волновало.
До трассы — полтора километра трястись по «надолбам». А там… там можно расслабиться.
Расслабляться не пришлось. На выезде, возле стелы, мерцали сине-красные огни мигалок. Не одна, а целая группа машин — патрульная и несколько гражданских, выстроившихся в непонятную очередь. Авария?
Притормозил. Дальше проехать было невозможно. Патрульная машина ДПС стояла поперек дороги, перекрывая выезд. Тяжело вздохнув — а вылезать на этот колючий ветер совсем не хотелось, заглушил мотор, натянул шапку на лоб поглубже, вышел. Холодный воздух обжег легкие.
— Доброе утро, случилось что? — постучал в стекло серебристого «Патриота», за рулем которого сидел мужик, лицо знакомое, но имя вспомнить не мог. В деревне все друг друга знают в лицо.
Стекло со скрежетом съехало вниз. Из салона пахнуло теплом и перегаром. Водитель — коренастый, с обветренным лицом — смотрел на меня глазами, в которых читалась не столько озадаченность, сколько глубокая, животная растерянность.
— Да вон, глянь… — он махнул рукой вперед.
— Чего? — я проследил за его взглядом. И замер. Мозг отказывался обрабатывать картинку. Дорога, по которой я ездил тысячи раз, ведшая на трассу… просто обрывалась. Асфальт заканчивался неровным краем, за которым начиналась… пустота. Никакой трассы. Никаких пролетающих мимо машин. Только бескрайняя, затянутая дымкой поземки, серая равнина, уходящая к странно пустому горизонту. Лесополоса, всегда окаймлявшая трассу, исчезла. Совсем.
— Может, замело? — автоматически приложил ладонь ко лбу, как козырек, прищурился. Но нет. Не замело. Нечем было заметать. Трассы просто не существовало.
— Ты тоже это видишь? — голос мой звучал чужим. Мужик молча протянул мне плоскую металлическую фляжку.
— Глотни и вон туда еще глянь… — он ткнул пальцем куда-то вправо, вдоль несуществующей трассы.
Машинально взял фляжку. Резкий запах самогона ударил в нос. Глотнул — огненная дорожка прожгла горло. Посмотрел в указанном направлении. Пустота. Бескрайняя, плоская, неестественно пустая степь под низким серым небом.
— И чего там? — спросил я, не понимая.
— В том-то и дело, что ничего… — он забрал фляжку, открутил крышку, задумчиво пригубил. Голос его стал хриплым. — Столбы где?
— Чего?.. — я снова замигал, поворачивая голову, вглядываясь в то место, где должны были быть знакомые, как родные, бетонные мачты ЛЭП, и столбы поменьше, тянущие провода к селу. Пусто. Совершенно. Гладкая линия горизонта без единого вертикального штриха. — Как это?..
— Да хер его знает… — мужик снова прильнул к фляжке. — Кабздец какой-то, походу…
Не может быть. Отвернулся, подошел к патрульной машине ДПС. Постучал в окно водительской двери. Стекло опустилось. За рулем — капитан, знакомое лицо, обычно уверенное, сейчас было бледным, глаза бегали.
— Вы понимаете, что тут происходит? — спросил я, глядя ему в глаза.
— Да капец какой-то… — капитан растерянно улыбнулся, жест был больше похож на гримасу. — Съездили покалымить…
— В смысле? Я не понимаю…
— Да нам-то откуда знать? — обернулся второй гаишник, молодой, розовощекий летеха. — Мы приехали еще затемно, покрутились тут у вас, а обратно поехали… а тут вот…
— Нет, нормально так, — голос мой начал срываться. — А дорога-то куда подевалась? Где столбы? Где город? — Я махнул рукой в сторону, где в ясную погоду были видны верхушки девятиэтажек райцентра.
— Да ты чё пристал, мужик⁈ — взвизгнул молодой. — Мы столько же, сколько и ты видим! Чё те надо⁈
— Ясно, — я отступил от машины. Ощущение было еще то. Подошел к своей Лачетти, прислонился к двери, стал оглядывать окрестности. «Может, землетрясение?» Но версия рассыпалась мгновенно. Дома целы, деревья стоят. Исчезло нечто гораздо большее: весь мир за пределами села. Линия горизонта была пугающе чистой, непривычно близкой. Ни вышек, ни заводских труб на горизонте, ничего.
«Вон, еще кто-то катит…» — сквозь поземку замигали фары приближающейся «Нивы». «Людям сюрприз будет». Но для водителя «Нивы», Сергея Ивановича Кривоухова, главы нашего села, сюрприза не было. Суровый пятидесятилетний мужик вышел из машины, лицо было каменным, лишь в глазах горел холодный огонь тревоги. Он окинул взглядом кучку людей у машин, сгрудившихся возле обрыва в никуда.
— На десять часов я назначил общее собрание, — голос его резал тишину, не оставляя места для вопросов. — Так что нечего тут торчать.
— А что всё-таки происходит?.. — давя рвущиеся наружу слёзы, спросила молоденькая барышня из тёмно-серого матиза.
— Действительно? Что происходит? — повторил плешивый мужичок с маленькими глазками и натянутой по самые щёки шапке-гондоне.
— Да хрен его знает! — рявкнул глава. — Давайте все в клуб, там разбираться будем! Не дай бог вас ещё тут накроет!
Как ни странно, слова Кривоухова подействовали на всех, и уже через минуту замыкаемая дэпэсниками колонна машин возвращалась обратно в село.
Сразу в клуб я не поехал, а заскочив домой, коротко обрисовал ситуацию жене. Она хоть и не поверила, наверняка решив что это какой-то розыгрыш, но быстро собралась и вскоре уже садилась в машину.
Клуб, он же Дом культуры — громоздкий бетонный куб, памятник еще советскому размаху, построенный в 80-е. Сейчас, с его широченным, но облезлым крыльцом и огромными, пыльными окнами, он казался нелепым и чужеродным. Но именно его актовый зал, рассчитанный на две сотни мест, был единственным местом, способным если не вместить всех желающих, то хотя бы попытаться это сделать.
Как в воду глядел, зал был забит народом. Люди стояли в проходах, сидели на ступеньках сцены, теснились у стен. Воздух гудел от тревожного гула голосов, пахло мокрыми валенками, перегаром и потом. Нам с Аней удалось протиснуться только к самым дверям. Стоять можно было лишь боком.
— Вот, видишь, здесь свет есть, — Аня ткнула пальцем в сторону сцены, где горели несколько тусклых лампочек.
— Это генератор работает, слышишь? — над гулкой какофонией голосов явственно прорезалось ровное, тяжелое урчание дизеля где-то в подвале.
— Минуту внимания! — Голос Кривоухова, усиленный каким-то древним микрофоном, гулко ударил по залу. — Попрошу тишины! ТИШИНЫ!
Гул стих почти мгновенно. Сотни глаз уставились на сцену, где стоял глава.
— Не буду ходить вокруг да около, — начал он, и в его обычно уверенном голосе прозвучала непривычная, леденящая душу нота. — Сегодня ночью произошло… несчастье. Не знаю, как и почему. Поэтому — только факты.