— В штаб! Срочно! — крикнул я, но Леонид уже что-то быстро, сдавленно говорил в рацию.
— Они сейчас свернут! Надо перехватить! — адреналин ударил в голову, пальцы похолодели. До них пятьсот метров, не больше. До темноты — минуты. Если уйдут в ночь — не найдешь.
— Штаб не отвечает! — Леонид выругался сквозь зубы. — Дальность⁈
— Четыреста! Может, чуть больше! — прикинул я на глаз до ближайшей телеги.
Отбиться мы могли. Но если они просто свернут… Исчезнут в сгущающихся сумерках навсегда. Леонид, видимо, думал то же самое. Он уже сидел за рулем «Зямы», резко разворачивая машину.
— Садись! Быстро!
Я втиснулся на пассажирское сиденье. Пока мы будем объезжать по валу… Что делать, когда догоним? Стрелять в людей? В этих испуганных, диких, но людей?.. Но «Зяма» уже рванул, ревя дырявым глушителем, подпрыгивая на кочках, как бешеный. Леонид гнал напрямик, через поле, не разбирая дороги. Стрелка спидометра ушла за шестьдесят. Трясло так, что, досылая патрон в карабин, я едва не прострелил себе ногу. Пуля рикошетом ушла в пол.
— Я выверну, подставлю борт! — орал Леонид, перекрывая грохот. — Бей по лошадям! По передним! Чтобы телеги остановились!
Все произошло в считанные секунды, смазано и оглушительно. Леонид виртуозно вывернул руль, подставив «Зямин» бок дикой скачущей группе. Возможность не стрелять в людей развязала мне руки. Высунувшись в люк, я поймал в прицел ближайшего коня — мощную, покрытую пеной шею. Нажал на спуск. Грохот выстрела слился с ревом мотора и дикими криками. Азарт охоты, дикий, первобытный, захлестнул меня. Но ненадолго. Острое, жгучее ударило в левое плечо, отбросив назад. Карабин выпал из рук. Я осел на сиденье, скрючившись от дикой боли. Темнота поплыла перед глазами. Стрела? Сквозь нарастающий звон в ушах я услышал крик Леонида:
— Рулить сможешь⁈
Я попытался ответить, но мир накренился, поплыл. Липкая теплота разливалась по груди. В глазах потемнело.
— Ну, слава богу! Очнулся наконец! — Голос пробился сквозь ватную пелену в голове. Мужской, незнакомый. — Лежи, не дергайся. Ща доктора позову.
Тишина. Глубокая, давящая. Потом — хлопок двери, и мир обрушился какофонией звуков: шаги, голоса, лязг металла, чей-то стон. Слишком громко. Слишком ярко. Я снова провалился в небытие.
Очнувшись во второй раз, смог открыть глаза. Тусклый свет керосиновой лампы. Запах дезинфекции и сушеных трав. Боль в плече — тупая, ноющая, но терпимая. И Леонид, сидящий на табуретке у койки. Его лицо было осунувшимся, глаза запавшими.
— Вот такие дела… — он тяжело вздохнул, закончив рассказывать. История была дикой, невероятной.
Та группа, первая которую мы заметили, оказалась не легкой добычей. Они не только не побежали — они дали бой. Жестокий, грамотный. Из повозок, из-за спин коней блеснули стволы. Винтовки, автоматы, обрезы. Стреляли метко, не паникуя. Палили из всего, что стреляло. Если бы не КАМАЗ, врезавшийся в самую гущу, как таран, наши бы понесли куда большие потери. Мне еще повезло: пуля (оказалось, это была пуля, а не стрела) прошла навылет ниже ключицы, кость не задела, но крови потерял — ого-го. Врачи говорили — на волоске был.
— Ушёл кто? — спросил я, когда Леонид замолчал, устало потирая переносицу.
— Те, что на нас перли — почти все удрали. Телеги бросили. Да и из первой группы несколько человек прорвались… Так что… не чисто получилось.
— Хреново… Значит, жди ответного визита… И откуда у них оружие? Это точно аборигены?
Леонид пожал плечами:
— Хрен их знает. На вид… похожи на того парня из кургана. Только одеты — мешанина: кожа, меха, тряпье какое-то… И с пушками.
— Пленных взяли?
— Одного. Раненого. Пуля в живот, навылет, но… — Леонид мотнул головой. — Бредит. Врачи говорят, шансов мало. Так что считай, никого.
— Наши? Потери?
— Трое убиты. Семеро ранено. Плюс ты…
Мда… Если стычка с группой в полсотни человек обошлась в такие потери, что будет, когда придет тысяча? Или две?
Леонида вызвали, он ушел. Меня осмотрели, перебинтовали, сделали укол. Пытались накормить бульоном, но сил не было. Я провалился в тяжелый, кошмарный сон.
На четвертый день меня отпустили домой — разницы, где долеживаться, не было. К вечеру я лежал на своем диване, слушая привычные звуки двора: кудахтанье кур, голос Ани на кухне, смех дочери. Новостей за эти дни было немного: усилили патрули на высотах, начали экранировать машины от пуль. Мой «Зяма», по словам Леонида, стал похож на бронированного монстра. Раненный скиф очнулся, говорить, правда, ещё не мог, слишком слаб был.
Но для меня картина и так была ясна. Мы не одни «провалились». Аул, самолет… И оружие у скифов — явно трофейное. Значит, где-то есть еще островок нашей цивилизации. Разграбленные, уничтоженные. Город? Поселок? Там — хаос, паника, голод. И люди, спасаясь, бежали прямиком в руки дикарей. Теперь эти дикари вооружены автоматами и знают, что где-то есть мы. И единственная надежда — вытянуть информацию у умирающего пленника: Где этот город? Нам он нужен не для спасения его жителей. Нам нужны его ресурсы: металл, топливо, лекарства, технологии… Все, что не успели разграбить дочиста.
— Пап! Дядя Андрей приехал! — дочь заглянула в дверь.
Я подошел к окну и едва не сел на пол от изумления. У ворот стояло нечто, лишь отдаленно напоминавшее мой УАЗ. Зверь. Громадный кенгурятник из толстенного швеллера, с приваренной бронепластиной по центру. Лобовое стекло заменено стальным листом с узкой смотровой щелью. Боковые окна заварены бронелистами с крошечными бойницами. Колесные арки закрыты на три четверти. Задние окна — глухие. Весь кузов был покрыт слоем сварных заплат и накладок.
— И как на этом… ездить? — выдохнул я, глядя на ухмыляющегося Андрея.
— Непривычно, — он хлопнул ладонью по броне. — Но лучше, чем простреленная башка. Прокатишься?
— Не знаю… — Я обошел машину, ощупывая холодный металл. Тяжелая, громоздкая, лишённая былой простоты. — Леонид говорил… но я думал, будет… изящнее.
— Типа инкассаторского фургона? — усмехнулся Андрей. — Не, тут ставка на живучесть, а не на красоту. Но едет!
— Серьёзно? — с сомнением прищурился я, добавляя — Машина явно потяжелела на добрых триста килограммов…
— Ну я же приехал, — Андрей пнул колесо. — Гремит, конечно, адски. Зато пули держит. Проверено.
— А если у них гранатомет? — мрачно пошутил я. — Тогда что? Танки строить?
— Шутник, — Андрей открыл водительскую дверь. — Прокатишься? Хотя бы пассажиром?
Я кивнул. Рулить этой махиной с больным плечом не хотелось, но посмотреть, как она ведет себя в деле — да.
Езда на «этом» превратилась в ад. Обзор через щель в лобовом — крошечный сектор. Зеркала почти бесполезны — закрыты броней. Грохот внутри — как в котле. Андрей свернул в переулок и остановил машину у стройплощадки.
— Во, глянь, — он вышел, указывая на возвышающуюся каменную башню. Метров восемь высотой. Грубая, мощная.
— Такие по всему периметру ставим. И тут же, — он махнул рукой в сторону стелы на въезде, — крепость заложили.
— Крепость? — я не поверил ушам. — Серьезно?
Про башни говорили давно, камней в деревне много, почти все сараи и летние кухни из них сделаны, но чтобы крепость…
— Куда уж серьёзнее. — Андрей вышел из машины и прикрыл дверку. — Обзор оттуда хороший, видимость километров десять, да и простреливаться из неё весь передний край периметра будет. Одну поставим там, и ещё две по реке, треугольником таким, оборононосным!
Ну так то он прав, станица, пусть и окруженная забором, защищена была так себе, а вот крепость (ну или что там получится) с высокими стенами да бойницами под пушки, это уже серьёзно.
— Нормально закрыть село мощей не хватит, во всяком случае пока, — продолжал он, — ты представь что аборигенов тогда было не сорок рыл, а четыре тысячи. Представил?
— Да на них патронов не напасешься…
— Ну да, а тут поставил пушки и пали себе на здоровье.
Я тут же представил утыканные стволами орудий высокие стены.
— Пойдем поближе глянем, глава сказал за неделю по всему периметру поставим! — подталкивая меня в сторону оборонительного сооружения, продолжал хвалиться Андрей.
Вблизи башня оказалась куда более внушительной; метра четыре в диаметре, три ряда узеньких бойниц на разных уровнях, и пока ничем не закрытый дверной проём.
Внутри винтовая лестница до самого верха с несколькими площадками, и посередине железная труба на сто пятьдесят, видимо для пущей надёжности.
— Серьёзно… — заглядывая снизу на всё это великолепие, я невольно представил себя с карабином напротив бойницы, и посетившее меня в этот момент чувство уверенности весьма мне понравилось.
Ну а что, видно далеко, попасть в узкую прорезь амбразуры можно лишь случайно — если ты конечно не снайпер, так что знай себе пали пока есть чем…
— Ну как? — отвлёк меня от созерцания Андрей, — впечатляет?
— Внушительно! Цемента много ушло?
— А ты приглядись. — посоветовал Андрей, — Камень на глину положен, как на фундаментах, а цементом только снаружи сбрызнуто, для прочности!
Ну да. Цемент у нас есть, но мало. Зато развалины бывших ферм имеются, оттуда уже выдергивали столбики на периметр. А там, если мне не изменяет память, были и различные бетонные запчасти. Типа плит, блоков, перекрытий и прочих необходимых сейчас вещей. Вот только крана не было.
— Крепость будут из блоков да плит лепить, — словно прочитав мои мысли, подтвердил Андрей. — решили разобрать часть домов с крайних улиц, да с развалин набрать что ещё пригодно…
— А вокруг — минное поле… — мечтательно добавил он.
— Мины? — я нахмурился. — Это тебе не взрывпакеты. Тут инженерный подход нужен.
— А вот и нет! — Андрей ухмыльнулся. — Голь на выдумки хитра. Уже готовые есть. Испытывают. Скоро и минные поля будут. Кроме картофельных.
Я почувствовал внезапную усталость. Боль в плече напомнила о себе.