— Это что, ты сам наловил? За час? — изумление смешалось с леденящим догадкой.
— Конечно! Сейчас вывалю и ещё пойду! Клюет — не оторваться!
М-да… Сердце сжалось. Догадка превращалась в уверенность. Исчезнувшие дороги, столбы, город… И вот это — рыба, которой здесь так много не водилось никогда. Все сходилось. Мы не просто провалились куда-то. Мы провалились в прошлое. Глубокое.
Вывернув руль до упора, я сдал назад. УАЗ, урча, выполз со двора. Включил полный привод. Теперь — за Андреем.
Глава 2
— Он ещё не пришёл, — дверь открыла Маша, жена соседа. Её лицо было бледным под небрежно накинутым платком, тени под глазами казались глубже обычного. Впрочем, сейчас вся деревня жила в состоянии перманентной тревоги. Её встревоженный вид был просто отражением общего фона. Уточнив, где собираются казаки (в клубе, куда ж ещё), я залез обратно в кабину УАЗа. Ехать одному на разведку в эту серую, незнакомую пустоту было как-то… очковато. Решил подождать.
Сидел, слушая тиканье остывающего мотора и всматриваясь в затянутое низкой пеленой небо. Мой «УАЗ 3153» — длиннющий девятиместный монстр, формально втиснутый в категорию «Б». Единственное отличие от классической «козла» — лишние полметра длины, отданные под две узкие, неудобные лавочки в «багажнике». Тяжелее, прожорливей, но зато на кочках не скачет, как оригинал, а качает плавнее, как баржа на волнах. Главное же его достоинство — ремонтопригодность. Здесь, в этом новом-старом мире, она значила всё. Никакой дурацкой электроники: трамблер, катушка, коммутатор. Даже замок зажигания я давно выкинул, поставив тумблер и кнопку стартера. Простота — залог выживания. По асфальту ездить на нем — пытка. Но стоило съехать с дороги, как он превращался в неутомимого зверя. Сейчас, в этом апокалипсисе, он был бесценен. Наша «тачанка Судного дня».
Вот и Андрей. Выскочил из клуба не шагом, а почти бегом, его бородатая физиономия выражала бурю эмоций. Вскочил в кабину, громко хлопнув дверью так, что весь кузов задрожал.
— Здорова! — выдохнул он, и в его голосе слышалась смесь усталости и какого-то странного возбуждения. — Ты не поверишь, но ты теперь казак. Поздравляю, браток.
— Чего-о? — я приподнял бровь. Андрей не шутил в таких вещах. Без веской причины в «дружину» он бы меня не записывал.
— Распоряжение штаба номер один, — он ткнул пальцем в воздух. — Все внедорожники, трактора и прочий ходячий по бездорожью хлам — реквизируются для нужд поселения. Немедленно и без разговоров.
— Даже так? — я усмехнулся, но без веселья. — Вот тебе и коммунизм в отдельно взятой деревне. Ладно я, не жалко. Но другие-то обладатели «чудо-коней»… Думаю, будут орать как резаные.
— Меня воткнули главным по снабжению, — Андрей махнул рукой. — Ну, я и выторговал себе транспорт. А тебя — водителем. В дружину. Так что теперь ты не просто Василий, а казак Василий. Шапку тебе выдадут, наверное. Или нагайку.
— Чудненько, — пробормотал я, включая зажигание. — Ладно, с казачеством разобрались. А с миром что? Определились, куда нас черти занесли? Куда всё подевалось?
— Да тут всё совсем серьёзно, — Андрей понизил голос, будто боялся, что его услышат за пределами кабины. — У Глеба из третьего переулка дрон хороший был, с камерой. Так вот, запустили его на полный заряд… Облетел всё в радиусе километров десяти, наверное.
— И ничего не нашёл, — закончил я за него, предчувствуя ответ.
— Ага. Ни-че-го. И рельеф… Рельеф другой, Вась! Наша река… она теперь не река, а озеро какое-то огромное! И русло пошло не там, где было, а там, где раньше старица пересыхала летом! Как будто ландшафт перерисовали!
— Круто, — без энтузиазма протянул я. Мысль о «прошлом» становилась все неотвратимее. — Людей видели? Хоть следов? Кострищ? Хижин?
— Нет. Ничего. И ещё… — он кивнул на ТОЗ-34, валявшийся на заднем сиденье. — Спрячь свою бердану. Тебе нормальное что-нибудь выдадут. А это пусть дома полежит, на крайняк.
— Это не бердана! — возмутился я, трогая с места. — Это ТОЗ-тридцать четыре! Легенда! Можно сказать раритет!
— Легенда не легенда, — отмахнулся Андрей, — но с ней только уток пугать. Казакам обещали нарезное раздать. Хоть что-то.
— Что, калаши⁈ — в голосе невольно прозвучала надежда.
— Ох, мечтатель… — Андрей хмыкнул. — Откуда тут столько калашей? Из воздуха что ли? На всю дружину? Думаю, что-то попроще.
— Жаль. Калаш сейчас бы пришелся ко двору. Я, кстати, хотел вокруг села прокатиться, поразведать окрестности. Ты как? — спросил я, уже сворачивая с центральной улицы в сторону выезда.
— Смысла не вижу жечь свою горючку, — Андрей покачал головой. — Тем более, ты забыл, вольница кончилась. Мы теперь люди подневольные. И нам, — он глянул на часы с потрескавшимся циферблатом, — к шести на пост заступать. Первый наряд.
— Какой еще пост? — желания стоять где-то на холоде у меня не возникло. Дел дома — непочатый край: печь топить, воду таскать, рыбачить, сараи разбирать… Да и просто осмыслить происходящее.
— Самый обыкновенный, — Андрей посмотрел на меня серьезно. — Мы же не в раю очутились, Вась. Что вокруг творится — хрен его знает. Могут и разбойники объявиться, почище нас с тобой. Или звери… Волки, например. Ты слышал, ночью выли? Не по-одиночке, а хором. Мороз по коже.
— Ну да… — неохотно согласился я. Логика в его словах была. Наверное он прав. — А оружие? Когда выдадут-то? Твоя «Сайга» — это хорошо, а мне что, палкой махать?
— Не знаю. Но думаю, не сегодня. У тебя же от… от ТОЗа патроны есть? — он еле удержался, чтобы не сказать «берданы».
— Есть. С дробью, мелкой. На уток, в общем.
— Ну вот и славно. Пока хватит. Поехали домой, перекусим, обсудим с бабами, а потом сразу на пост.
Вернувшись, мы собрались на кухне — я, Аня, Андрей, Маша. Генератор в яме у Андрея урчал, давая свет и заряжая телефоны — последние ниточки к прошлому миру. Обсуждали произошедшее без истерик, но и без особого азарта. Скорее, с мрачным принятием. Взрослые люди, мозги на месте, но шок никуда не делся — он просто принял форму отстраненного любопытства, приправленного щепоткой страха.
— Ну а что, не всё так печально, — разливая по кружкам крепкий, бодрящий кофе, Аня пыталась найти плюсы. Голос её звучал нарочито бодро. — Книг у нас полно, люди грамотные, руки из нужного места растут… Многое можно наладить. Главное — защита. А то мало ли, в какое время мы попали… Варяги там, или печенеги…
— Главное, чтобы не к динозаврам, — Андрей пододвинул к себе чашку. — С ними точно не договоришься. Ни патронов, ни дроби не хватит.
— Кстати, о штабе, — спросил я, отламывая кусок вчерашнего хлеба. — Кто там у руля? И что решили насчет… ну, всего?
— Я знаю только казачью часть, — Андрей отхлебнул кофе, морщась от горечи. — У нас теперь всё по-настоящему, как встарь. Атаман, устав, караулы… Шашки, правда, пока только на словах «наголо». А насчёт штаба… Народу набрали, как на парад. Дел — выше крыши. Честно? — он потер виски, — я до сих пор не верю. Вроде всё вижу, руками трогаю, но в голове мысль: щас проснусь. И будильник орет, и на работу опаздываю… А вокруг… — он махнул рукой в сторону окна, за которым лежал непонятный мир.
— Ты не один, — тихо сказала Маша, обнимая себя за плечи. — У меня то же самое. Ощущение… как во сне тяжелом.
— А вы смотрите на это иначе, как на подарок судьбы! — Попытался я влить оптимизма, но, поймав на себе три пары удивленно-непонимающих глаз, замолчал. Не время.
— Хорош подарок… — Андрей поднялся из-за стола, криво усмехнувшись. Он машинально провел ладонью по лысому черепу — старая привычка. — Поехали, Вась. Шесть скоро. Опоздаем — Петрович кожу сдерёт.
Через несколько минут мы подъезжали к тому месту, где раньше гордо уходила вдаль асфальтовая лента трассы. Теперь здесь, у подножия одиноко торчащей стелы с названием села, стояла видавшая виды «Нива». Возле неё курили двое мужиков предпенсионного возраста, лица напряжённые, оружие (дробовик и старый карабин) наготове.
— Ну как, спокойно? — поздоровавшись, спросил Андрей, поправляя ремень «Сайги».
— Пока тихо, — ответил тот, что постарше и пониже. Плотный, крепко сбитый, с седыми вихрами из-под шапки-ушанки. У него были умные, спокойные глаза — как у старого рабочего коня, видавшего виды. Очень подходящий взгляд для этой ситуации. — Пару раз тени мелькали… Собаки, что ли. Бегали стаей, штук десять, не меньше. Волки, может?
— Волки⁈ — Андрей насторожился, его рука непроизвольно легла на приклад карабина. — У нас столько бродячих не водилось. Близко подходили?
— Нет, не подходили. И не выли. Так, по краю поля шныряли, в сумерках. Потом скрылись.
Больше ничего внятного мы от них не добились. Постояли рядом, поделились сигаретами, мужики сели в свою «Ниву». Стартер скрежетал долго и неохотно, двигатель наконец чихнул, фыркнул сизым дымком и затарахтел. Они укатили в сторону села, оставив нас одних в наступающей темноте и тревожной тишине.
Мы постояли еще немного. Ветер усиливался, пробирая до костей даже через теплую одежду. Я залез в кабину УАЗа, Андрей последовал за мной.
— Вот, смотри, — сказал я, глядя в темнеющее поле. — Если что случится… чем сигнал подавать? Огня нет, рации — тоже.
Старые казачьи редуты, а наше село когда-то было одним из них, использовали простой способ: обмотанный соломой и смолой столб. Запалил — днем дым, ночью пламя видно за версту.
— Надо бы столб такой поставить завтра, — кивнул Андрей. — А пока… кричи громче, — он хрипло рассмеялся, но смех быстро оборвался.
Тишина вокруг была гнетущей. Только ветер выл в щелях кузова, да позёмка шуршала снегом по металлу. Пока не стемнело окончательно, по очереди разглядывали окрестности в Андреев театральный бинокль. Ничего. Пустота, переходящая во мрак. Когда солнце окончательно скрылось, мы решили хоть немного отдохнуть — день выдался адским, а когда удастся поспать в следующий раз — неизвестно. Жребий спать первым пал на меня. Я переполз на заднее сиденье, накрылся дежурной уазовской телогрейкой, больше похожей на короткий тулуп, и… провалился в тяжёлый, беспокойный сон. Глубоко внутри теплилась надежда проснуться в своей постели, под привычным одеялом, и понять, что всё это — кошмарный бред.