Без лишнего веса идти стало ощутимо легче. Я считал этажи по инерции. Двадцать два. Теперь на крышу. Дверь на последнем марше тоже отсутствовала. Холодный ветер свистел в проеме. Последние ступени — и я вышел.
Ветер на крыше был сильнее, резче. Он словно выдул из легких пыль подвала и промзоны, заставил ежиться. Крыша представляла собой плоскую площадку, уставленную вентиляционными коробами, зияющими люками и основаниями давно снесенных антенн. Громоотводы торчали, как ржавые иглы.
Вид открывался и на город, и в сторону степи. Туда, куда нам надо. Туда, откуда мы приехали, дома мешали. Но на юг — да, простор. Серая лента дороги, темные пятна перелесков, холмы. Бескрайняя, пугающая своей пустотой равнина.
Я поднес к глазам бинокль. Обзор был отличный. Плавно поворачиваясь, я осматривал горизонт, ища малейшее движение, дымок, вспышку. Ничего подозрительного. Только мертвая земля. Достал телефон. Включил камеру. Щелчок. Еще. С зумом, без зума. Десяток кадров. Потом включил видео, медленно поворачиваясь. Жаль, оптический зум на таком расстоянии не работал, но общую картину заснять можно было. «Главное — дороги запомнить», — подумал я, мысленно прокладывая кратчайший маршрут по памяти.
Пора. Я бросил последний взгляд на степь. Безлюдная. Пугающая. По пути назад на секунду заглянул в пару квартир на средних этажах — любопытство. Пустота. Развороченная мебель. Горы мусора. Обрывки обоев. «Ничего полезного», — констатировал я про себя, ускоряя шаг. Лазить дольше было опасно. Время уходило.
Глава 15
Маршрут я запомнил чётко. Теперь можно было не отвлекаться на карту, а просто давить на газ, насколько позволяло убитое дорожное покрытие. Номинально это был асфальт, но в этом мире за ним никто не следил. Крупные булыжники, вывороченные куски бетона с торчащей арматурой, полузасыпанные колеи и даже целые брёвна — всё это превращало путь в полосу препятствий. УАЗ подпрыгивал на кочках, раскачивался в рытвинах, его рессоры скрипели под нагрузкой.
— Эй, не дрова везешь! — рявкнул Леонид, в очередной раз ударившись головой о потолок кабины. Он потер затылок, лицо его покраснело от досады.
— Дорога такая, командир, — я буркнул, крепче вцепившись в горячий от солнца руль. Спорить не собирался. Эти перепалки были ритуалом, способом разрядить напряжение после адской ночи.
— Ты ещё скажи — жизнь такая! — проворчал он, глядя через амбразуру в боковое зеркало, где качался на ухабах наш трофейный пикап с Андреем за рулём.
— А она и есть такая, — парировал я, стараясь объехать особенно злобную выбоину. — Солнце палит, пыль в глаза, дорога — дерьмо. Райское наслаждение.
Леонид фыркнул и снова уткнулся в мой смартфон, разглядывая снятые с высотки фото и видео. Его мозг, как штурманский компьютер, прокладывал маршрут. — Вот если пойдём вдоль оврагов… — он начал размышлять вслух, тыча грязным пальцем в воображаемую карту на колене. — Часов через пять выйдем к Уралу… Или нет… Оврагами до озера, потом по степи на запад, километров сорок до устья Караганки… Ты как думаешь?
— Хрен его знает, — честно ответил я, чуть сбрасывая газ перед грудой битого кирпича. — По степи — вроде безопаснее, но заплутать — раз плюнуть. Вдоль реки — надёжнее, ориентир есть. Но и тварей там, и двуногих шакалов — хоть отбавляй. Особенно возле воды.
— Наверное, ты прав… — Леонид задумался. — Тварей больше… И шакалов… Так, стоп! — он вдруг выпрямился, как натянутая струна, и ткнул пальцем вперед и влево. — Сейчас левее бери! Вон за тем перекрестком! Сворачивай!
— С какой стати? — я нахмурился. Память чётко подсказывала: ехать прямо ещё километра три. — Там же по плану прямо, до развилки…
— Да не нравится мне что-то! — его голос стал резким, тревожным. — Тормозни-ка. Посовещаемся. Быстро!
— Давай посовещаемся… — пробормотал я, видя, как его пальцы нервно барабанят по пластику двери. Притормозил, зарулил в тень полуразрушенного здания. Пикап Андрея остановился рядом, подняв облако рыжей пыли.
— В чём дело? — Андрей высунулся из окна, заслоняя глаза от низкого солнца. — Поломка?
— Вот гляди. — оставив дверь открытой, Леонид отошёл к стене и достал мой телефон.
— На видео не видно, мелко, а на фото… Присмотрись — Вот тут.
Я, выключив массу («мало ли»), вышел из машины. Солнце слепило даже в тени. Взял телефон у Леонида, добавил яркость на максимум. На увеличенном фото — размытые пятна на фоне степи у подножия далёких холмов.
— И? Что видишь? — Леонид впился в меня взглядом. — На что похоже?
— Пыль? Тень от облака? — предположил я, всматриваясь. Качество при увеличении было отвратительным.
— Машины! — уверенно заявил Андрей, заглядывая через плечо. — Вон силуэт… Пикапа, что ли?
Я переключился на другие снимки. На одном действительно угадывались угловатые очертания, напоминающие наш трофейный китаец.
— На других чётче? — спросил я, листая.
— Нет, — Леонид мрачно качнул головой. — В том-то и дело. Только на этом кадре. Видимо, проскочили открытый участок, пока ты снимал. Мелькнули и скрылись.
Это меняло дело. Статичный объект можно было принять за помеху. Движущийся — что-то не так. Я подобрал с земли обломок арматуры и нарисовал на земле схему местности, как запомнил с высоты: — Перекрёсток… Тут улица, переулок… Тут — завод, трубы видны… Они мелькнули вот здесь. — Я ткнул арматурой в точку на схеме.
— Значит, ехали они либо отсюда… — Леонид водил пальцем по воображаемым дорогам, — либо отсюда… Или вообще с той стороны холмов…
— Смысл гадать? — Олег, подошедший сзади, флегматично жевал купленный на рынке сухарь. — По одной фотке маршрут не вычислишь. Надо просто весь этот сектор объехать стороной. Вот так… — он провёл черту по периметру моего рисунка. — Большой крюк, зато безопасно.
— Ты не перегрелся, Олег? — Леонид с недоверием посмотрел на него. — Мы неделю будем этот крюк выписывать! Бензина в обрез! И ночевать где? В чистом поле под прицелом тех же тварей?
— Зато наверняка, — парировал Олег, сплёвывая крошки. — Что лучше — три лишних дня или пуля в лоб из засады? Там же явно не туристы пикник устроили!
Его маршрут предполагал возвращение почти к исходной, затем движение вдоль окраины и длинную петлю в степи. Аттракцион невиданной щедрости.
— А ты дашь гарантию, что на новом маршруте нас никто не встретит? — Леонид развёл руками. — Что там нет засад? Или тех же тварей? Ночевать опять в руинах? Нет уж!
— Хреновый твой план, Олежек, — поддержал Андрей. — Совсем хреновый. Надо что-то другое…
— А чего тут думать-то? — Олег раздражённо сломал сухарь пополам. — Наперёд не посмотришь. Надо ехать как ехали, да лишний раз клювом не щёлкать! Авось, пронесёт!
И мы, на этой не слишком обнадёживающей ноте, завели моторы. Напряжение висело в воздухе гуще пыли. Каждый поворот, каждый холм мог скрывать засаду. Но нам везло. Ни машин, ни людей, ни следов. Только бесконечные руины да выжженная солнцем земля. Минуя последние развалины, мы вырвались на простор. Дорога кончилась, уступив место сопкам и жёстким камням. Скорость упала, УАЗ заходил ходуном на кочках. Пыль густым шлейфом висела за нами, как маяк для любого наблюдателя. Через пару часов изнурительной тряски решили передохнуть.
— По карте, — Леонид вытер пот со лба грязным платком, — прямо по курсу должно быть озеро. У нас оно давно пересохло, но здесь… должно быть. — Надежда в его голосе боролась со скепсисом.
В Оренбуржье, после запуска Ириклинской ГРЭС — огромного водохранилища на реке Урал, пересохли не только озёра, но и многие реки, вот только на картах их упрямо продолжали отмечать как водоёмы.
— Далеко? — спросил я, с наслаждением потягивая тепловатую воду из фляги. Горло пересохло от пыли.
— Километров пять-семь. Точнее не скажу. Карты старые.
Пять километров по степи на нашей скорости — минут десять. Надежда на тень у воды гнала вперёд. В таких местах всегда есть деревья — семена заносят звери, птицы, ветер. Хоть какая-то защита от палящего зноя.
— Правее бери, чуть отклонились, — Леонид сверялся с компасом. — Видишь ту возвышенность? Объезжай её по дуге, не в лоб.
Я кивнул, понимая: если у озера кто-то есть, на фоне неба нас заметят за версту. — Светиться не хочется.
— Окей — подтвердил я, корректируя курс.
— Вот так, — Леонид одобрительно хмыкнул, но в глазах читалась усталость. — Жара… Достало всё… И эта броня… Сковородка.
Сорок в тени — обычное дело для наших краев. Но в кабине УАЗа, обитого листами железа, температура зашкаливала за пятьдесят. Воздух плавился, обжигал лёгкие.
— Может, железо хоть снимем на привале? — предложил я, мечтая о глотке прохлады.
Леонид мрачно посмотрел на меня, вытирая рукавом пот с век:
— Не надо. Лучше пропотеть семь раз, чем один раз пулю в башку словить. Или стрелу. Терпи, солдат.
— Ладно, — смирился я, зная, что он прав. Броня уже не раз спасала жизни. — Терпеть так терпеть.
Такая погода для нашего региона это вообще норма, у нас дней солнечных больше чем в Сочи, не тёплых, а именно солнечных. Плюс лето начинается в апреле, а закончиться может в ноябре. Ну а самый жаркий период это май–сентябрь, температура в тени около сорока — плюс-минус, а на солнце вообще за пятьдесят.
— Вот и славно, — он слабо улыбнулся. — Умный ты парень. Но возьми всё же поближе к вершине гряды. Пешочком прогуляемся, озеро в бинокль глянем.
— Как скажешь, — я прибавил газу. Склон был пологим, но машина тяжело взбиралась, мотор надрывался. Доехали почти до вершины, развернули УАЗ мордой под уклон — на случай быстрого отхода. Я заглушил двигатель. Рядом встал пикап и тоже заглох. Навалилась оглушительная тишина.
— Ты пойдешь? — Леонид повесил на шею бинокль, взял автомат, пристегнул флягу.
Идти не хотелось категорически. Воздух над камнями колыхался от жары, как над раскалённым вулканом. Хотелось спать, есть, лежать в тени.
— Я тут подожду, — махнул я рукой, перебравшись на заднее сиденье и распахнув обе двери настежь. Сквознячок, слабый, но живительный, обдувал лицо. Я закрыл глаза…