Три часа⁈ Я мельком глянул на одометр и обомлел. Пока я витал в мыслях и завидовал, счётчик накрутил почти сотню километров! Время пролетело незаметно.
— Погоди-ка… — решил принять предложение поспать. Мигнул аварийкой идущему позади пикапу, принял чуть вправо и плавно остановился, подняв облако пыли. Пикап встал рядом.
— Ну наконец-то! — Олег буквально вывалился из кабины и отбежал в сторону, пошатываясь. — Я уж думал, ты до вечера нас тащить будешь!
— Пить надо меньше, Олег, — следом, неспешно и с явным усилием, вылез Андрей. Он потянулся, хрустнув спиной. — Пока ехали, он почти пятилитровую канистру воды уговорил… Сколько ещё до дома-то, Вась? Лицо его выражало усталость и надежду.
Первоначальный план — идти вдоль Урала до устья Кумачки — по ходу пришлось переиграть. Точного ответа у меня не было.
— Не знаю, Андрюх, честно, — признался я. Держим курс, но точно не скажу.
— Вот те раз, — лицо Андрея помрачнело. — Скажи ещё, что с пути сбились.
— Нет, за это будь спокоен, — успокоил я его. — Мимо реки точно не проедем. А там уж сориентируемся. Ориентироваться по бумажной карте в изменившейся степи было адски сложно. Уверенность была только в высотах. Но наши степи — они обманчивы. Подъём такой плавный, что вершину замечаешь, только когда уже на ней стоишь.
— Что-то мне не очень хочется к Уралу… — мрачно пробормотал Андрей, глядя куда-то в сторону горизонта. Я его понимал. После того, что мы видели у озера, любая вода вызывала подсознательный ужас.
— Ну да. Но нам к самой реке и не надо, — попытался я говорить бодрее. — Так… держать её в поле зрения, чтобы с пути не сбиться. Главное — пушки под рукой, и по сторонам смотреть. В оба.
Мои слова «успокоения» прозвучали фальшиво даже для меня самого.
— Ну и чудно, — Леонид уже обходил УАЗ, направляясь к водительской двери. — Я тогда за руль. А ты, Вась, отдохни. Как к реке выйдем — разбужу. Дозор будешь нести.
Спорить не стал. Как тормознул, усталость навалилась такая, что кости ныли. Молча кивнув, залез на заднее сиденье, забитое мешками и трофеями, устроился поудобнее среди этого хаоса и… провалился в сон ещё до того, как машины тронулись.
— Ну всё, хорош дрыхнуть… — чей-то голос прозвучал прямо у уха, резкий и настойчивый. Мне показалось, что прошло всего мгновение. Но открыв слипшиеся глаза, я увидел за окном неяркий, почти спустившийся к горизонту багровый диск солнца. Закат? Значит… мы проспали весь день?
— Что? Уже приехали? — прохрипел я, с трудом отлепляя язык от нёба. Голова была тяжелой, ватной.
— Ага… Как бы не так, — ответил стоящий у открытой задней двери Леонид. Он лихорадочно копался в одной из сумок. — Пикапчик капризничает. Топливная где-то подтекает. Починили как смогли, но в ночь не поедем. Рискованно.
— Ну да… Ночью опасно, — автоматически согласился я, пытаясь сообразить, где мы и что происходит. Звуки доносились как сквозь вату, изображение плыло. — Где… где Андрей с Олегом?
Вот и я говорю, ничего страшного не случится если приедем чуть позже. Да вставай ты уже! — заметив что я снова укладываюсь, — прикрикнул Леонид. — Иди перекуси пока совсем не стемнело, — раз выспался, значит тебе и дежурить!
— Как скажешь. — согласно кивнув, я прислушался к своим ощущениям. Есть не хотелось, хотелось умыться и снова лечь спать, и желательно не в кабине уаза, а дома, на нормальной, удобной кровати. И вообще… Мы вроде едем, а Леонид в багажнике копается… Что за чёрт?
— Сколько проехали? — решив что ещё не проснулся, постепенно приходил я в себя.
— Да рядышком уже, до устья километров тридцать, ну и там двадцаточка ещё, с рассветом тронемся, — к обеду прибудем.
— Ну да, прибудем. Если опять чего-нибудь не сломается. — заговорил кто-то третий, причём прямо в моей голове.
Не понял… Вот раздвоения личности мне сейчас как раз и не хватает… И только я собрался что-нибудь с этим сделать, как кто-то грубо пихнул меня в бок, и я наконец проснулся. Теперь уже по настоящему.
— Подъём! — лихорадочно крутя баранкой орал Леонид, — Просыпайся давай! Тревога!
Я подскочил так резко, что едва не стукнулся головой о потолок. С трудом стабилизировавшись, перебрался на переднее сиденье. Сердце колотилось где-то в горле.
— Что⁈ Где⁈ Куда ты гонишь? Дороги же нет!
Мы мчались по целине, кочки били по подвеске, угрожая сорвать мосты. Стрелка спидометра дергалась у отметки 70. Безумие!
— В селе! В стороне села стреляют! Автоматы! — выкрикнул Леонид, не сводя воспалённых глаз с едва видного впереди пригорка. — Дома! Наши дерутся!
Я напряг слух. Сквозь рев мотора и лязг железа — ничего. Но Леониду верить можно. Я рванул затвор трофейного калаша, проверяя патрон в патроннике.
— С какой стороны? Где они? Мы уже знали — главный подъезд с бывшей трассы был единственным уязвимым местом для внезапной атаки. Если нападающие хотели застать врасплох…
— Пересаживаемся! — Леонид резко вдавил тормоз. УАЗ встал как вкопанный, подняв пыльное облако. — Сейчас! Быстро!
Я выскочил, и в наступившей тишине меня ударило в уши: частые, сухие хлопки винтовочных выстрелов и короткие, ядовитые очереди автоматов. Отчётливо. Совсем рядом.
— Стреляют! — Леонид уже вытаскивал из кузова рюкзак с патронами. Его лицо было искажено не страхом, а яростью. — Стреляют — значит, живы! Значит, есть кому стрелять! Гони! Гони давай! Надо зайти им в тыл!
Мы рванули вперёд. Повторить манёвр нападавших… Стать нежданными гостями для них самих. Пикап Андрея и Олега, более юркий, легко ушёл вперёд, взмыл на гребень пригорка и скрылся из виду.
— Гони! Гони, Васёк! — Леонид орал, вцепившись одной рукой в «поручень» на торпедо, другой размахивая автоматом. — Зажмём сволочей! Не дадим опомниться!
УАЗ взревел, взбираясь на последний, самый крутой участок подъёма. Двигатель захлебывался. Я втопил педаль газа, переключился на пониженную — стрелка спидометра снова поползла вверх. Ещё секунда — и мы на вершине.
Дальнейшее замедлилось, превратившись в череду жутких, отрывочных кадров. Грохот мотора и железа заглушило сухим, дробным тра-та-та-та-та! пулемётной очереди. Я успел увидеть, как пикап Андрея, выскочивший первым, вдруг неестественно дернулся, опрокинулся на бок и, коряво кувыркаясь, отлетел в сторону, поднимая фонтаны пыли.
— Тара-аань!.. Вася-яя!.. тара-аань! — Леонид ревел сиреной, прямо над ухом. Он рванул что-то на крыше — железный лист, исполнявший роль лобовой брони, со скрежетом сполз на капот и грохнулся на землю. Теперь лобовое стекло было открыто.
Я не герой. Совсем. В тот миг меня парализовало. Сквозь теперь уже чистый, но побитый камнями триплекс я увидел несущийся прямо на нас, разгоняясь, здоровенный внедорожник — второй «Паджеро». Его водитель, лысый, с кривым носом и щербатым ртом, что-то орал. В люке на крыше копошился пулемётчик, разворачивая свой ствол… прямо на нас. Мысль была одна, тупая и животная: Только бы не убили… Только бы не убили…
— ТАРА-ААНЬ!.. — крик Леонида растянулся, потерял силу. Пулемётчик в люке вражеской машины прильнул к прицелу. Время сжалось в точку. Я увидел его щербатую усмешку, прищуренные глаза, напряжённые пальцы на спуске… и инстинктивно вдавил педаль газа в пол, зажмурившись. Чтобы поскорее закончилось!
Удар! Чудовищный, сминающий металл грохот! Ещё удар! Крики, мат, скрежет рвущегося железа! Мою голову швырнуло вперёд, ремень врезался в грудь. Что-то взорвалось у меня в висках. Я куда-то летел, потом катился по земле, чувствуя удары камней о бока. Сознание поплыло, потемнело… и тут же вернулось с резкой болью в голове.
Хлопки выстрелов. Короткие, нервные очереди. Знакомый голос Леонида, прерывистый и хриплый:
— Держись… Держись, Вась… Потерпи чуток… Сейчас…
Я не мог пошевельнуться. Пытался открыть глаза — веки не слушались, слиплись чем-то липким. От этого стало дико страшно. Ослеп? Стрельба усиливалась. Автомат трещал совсем рядом — это был Леонид.
Пальцы дрожали, но слушались. Я поднял руку, дотронулся до лица. Лоб был мокрым, липким. Кровь. Много крови. Она и склеила ресницы. Промыть бы… Но воды нет. Я напряг веки, помогая пальцами. Ощущение было жутким — будто кожа рвётся вместе с ресницами. Но… свет! Серая степь, пыль, дым. Я видел!
Перевернулся на живот — тело ныло, но цело. Слава богу…
— Живой? — сипло спросил Леонид. Он лежал рядом, за небольшой кочкой, и, не высовываясь, выпустил короткую очередь куда-то вперёд. — Шевелишься — хорошо.
— Да… вроде… — голос мой был чужим, хриплым.
— На вот, — Леонид, не глядя, сунул мне в руку мой револьвер. — Первое, что под руку попалось, когда уползал. Твой.
Оказалось, вражеский «Паджеро» в последний момент рванул в сторону, но не успел. Наш УАЗ врезался ему в бок. УАЗ устоял на колёсах, хоть и помят был жутко. Леонид отделался лёгким испугом. А вот «Паджеро» перевернуло и отшвырнуло метров на двадцать. Он теперь лежал на боку, похожий на мёртвого жука.
— Я думал, им кранты, — шептал Леонид, меняя магазин. — Но нет… Двое точно живы. Оттуда, из-под машинки, палят. Не высунешься…
Мы залегли в неглубокой промоине. Поднять голову выше кочки было смерти подобно. Пули цокали по земле рядом, поднимая фонтанчики пыли.
— Может, попробую обойти? — прошептал я. — Справа, по той ложбинке… Ты отвлечёшь?
— Да брось ты, — Леонид только махнул рукой. — Слышишь? Он прислушался. — Наши подтягиваются. Гудят!
Я напряг слух. Из-за грохота перестрелки едва уловимо пробивался нарастающий гул моторов. Наши? Или…?
Но спорить не стал. Слабость и боль отступали, сменяясь тупой надеждой. Может, пронесёт?
Мы пролежали ещё несколько минут. Вражеский огонь внезапно ослаб, а потом и вовсе стих. Тишина насторожила ещё больше.
— Что-то притихли… — настороженно прошептал Леонид. — Может, кончились патроны? Или… — его глаза сузились, — … обходят? Смотри в оба, Вась!
Я пополз вправо, стараясь заглянуть за кочку. Сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет. А вдруг убьют? Раньше была хоть призрачная надежда на пенсию для семьи… Сейчас — ничего. Только бы…