— Да нет, это я вас хочу послушать, — сел напротив.
Глава криво усмехнулся:
— Сказку рассказать?
— Вы собираете ещё одну экспедицию в город, а никого из нас в известность не поставили. — не стал я играть в Штирлица, ни времени, ни желания не было.
— Вот оно как… А ты что, обиделся что ли? — как-то даже обрадовался он.
— Ага. До глубины души.
— Ну и зря. В ближайшее время никаких экспедиций не планируется, единственное что я пока сделал в этом направлении — приказал создать перечни наиболее необходимых нам вещей. И всё на этом.
Мда… Говорил мне папа — «не делай поспешных выводов»…Только зря человека отвлёк…
— Понятно. Прошу простить. Так я пойду? — поднявшись, я сделал шаг по направлению к двери, но та внезапно открылась и на пороге возникла секретарь, пожилая уже женщина весьма серьезной наружности.
— Инга Ивановна, сделайте пожалуйста нам с Василием по чашечке чая… — не дав ей и рта раскрыть попросил Сергей Алексеевич, жестом усаживая меня на место.
— Раз уж ты сам пришёл, то вот тебе задание. Смотри…
Из кабинета я вышел через час, обдумывая новую задачу.
Во-первых, найденный нами самолёт уже в селе. Его перевезли, пока мы отсутствовали.
Во-вторых, мотор и электрика оказались в полном порядке. Упал он (точнее, сел) из-за закончившегося топлива. Повреждения устранили, и теперь моя задача — подготовить его к полёту.
Конечно, за штурвал сяду не я, а бывший военный лётчик, а ныне учитель кадетских классов — Александр Карлович Варт, или просто «дядя Саша Кадет». Это он убедил главу в возможности восстановить машину.
Первый, и самый главный вопрос был в типе топлива на котором может летать этот аппарат, ведь мы все, и я в том числе, слышали что в авиации используют керосин, специальный авиационный керосин. А где его взять? А негде. Вот только дело то в том что кукурузнику керосин не нужен, ведь его мотор, как и у всей поршневой авиации, питается бензином, правда тоже не простым, а авиационным, с более высоким октановым числом.
И вроде бы встаёт всё тот же вопрос — где нам взять сие чудо? Тоже негде, авиационные бензины в России давно не производят, поэтому и летают заслуженные старички на обычном девяносто пятом. Оно, конечно, не по правилам, не по госту и нормативам, но куда ж деваться-то? Самолетов подобного типа много, а топливо не производят, конечно можно американского купить, оно в продаже имеется, вот только цена на него заоблачная, в три, а то и четыре раза выше чем на девяносто пятый.
Обо всех этих делах мне поведал Сергей Алексеевич, расчёты показал, бумажки всякие, но вынес я из этого разговора только то, что дел ещё с самолетом — до зимы хватит, а нужен он, если по факту, ещё вчера.
Грузоподъемность полторы тонны, скорость двести пятьдесят километров, садится куда угодно, и взлетает откуда угодно, ест немного — в районе полутора сотен литров в час, что для его потенциальных возможностей очень даже приемлемо. Как ни посмотри, — мега полезный аппарат получается. А от открывающихся перспектив, — в случае если у нас всё получится, просто дух захватывает.
Разведка, переброска припасов, оружия, эвакуация… Перечислять можно ещё долго, ясно одно, самолет нам нужен, и нужен крепко.
— Дядя Саша, здравствуйте! — протянул я руку сухопарому седому старику в заляпанном маслом комбинезоне. Он стоял на крыльце своего дома, вытирая руки ветошью. В глазах читалось усталое раздражение.
— И тебе не хворать, — буркнул он в ответ, едва касаясь моей ладони своими мозолистыми пальцами. — Чего припёрся?
— Глава прислал. По самолёту, — поспешил объяснить я, чувствуя, как напряглись его плечи при этих словах.
Старик замер, его желтоватые глаза сузились:
— Опять отговаривать пришёл? Я ж сказал — подниму!
— Да нет же, — покачал головой я. — Наоборот, организацией помочь.
Дед недоверчиво хмыкнул, но всё же махнул рукой:
— Ладно, заходи. Только сапоги вытри — полы сегодня вымыл.
Внутри дом оказался неожиданно просторным. Старинная дубовая мебель, пахнущая воском и временем, массивный стол с резными ножками, начищенный до блеска медный самовар в углу. На стенах — фотографии: молодой лётчик у крыла какого-то старого истребителя, та же улыбающаяся морда у вертолёта, группа молодцев в лётных куртках.
— Чаю? Или сразу к делу? — спросил дед, доставая из буфета гранёные стаканы.
— Как вам удобнее, — дипломатично ответил я.
— Тогда по-мужски, — хрипло рассмеялся он и вытащил из-под дивана пузатую бутыль с мутноватой жидкостью. — Сам гоню, по отцовскому рецепту. Сорок лет уже, как часы.
Я вежливо кивнул, хотя самогон никогда не любил. Но отказаться сейчас — значит сразу испортить отношения.
Дед ловко налил две стопки, толкнул одну мне:
— Ну, за авиацию!
Жидкость обожгла горло, оставив послевкусие дрожжей и чего-то травяного. Я сглотнул, стараясь не скривиться.
— Так о чём говорил глава? — прищурился дед, наливая вторую.
Я разложил на столе принесённые документы:
— Вот накладные на топливо, график работ, список запчастей…
Его морщинистое лицо вдруг оживилось:
— Значит, правда дают добро? А то эти уроды из ремцеха вчера орали, что самолёт на металлолом пойдёт!
— Кто именно? — насторожился я.
— Да все, как один! Говорят, глава приказал распилить, мотор на склад! Я уж вешаться собрался, ей-богу!
Я глубоко вздохнул. Видимо, кто-то решил пошутить над стариком. Жестоко.
— Сергей Алексеевич лично мне поручил курировать этот проект, — твёрдо сказал я. — Самолёт будет летать.
Дед вдруг смахнул ладонью непослушную слезу:
— Да я б его хоть сейчас поднял! Ты ж не представляешь — машина-то какая! Девять цилиндров, тысяча лошадей! Да на таком…
Он захлебнулся от восторга, словно мальчишка, впервые увидевший истребитель.
— Я понимаю, — улыбнулся я. — Поэтому и пришёл. Когда можем начать?
— Да хоть сейчас! — вскочил он, опрокидывая стул. — Пошли, покажу!
На улице нас встретил непонятно откуда взявшийся дождь. Дед, не обращая внимания на непогоду, бодро зашагал к ангару на окраине села. Его походка, несмотря на возраст, сохранила чёткость и лёгкость — сказывались годы в кабине.
— Смотри! — он с размаху распахнул тяжёлые ворота.
В полумраке ангара вырисовывались знакомые очертания. Ан-2, наш «кукурузник», выглядел неповреждённым. Крылья, хвост, все поправлено, стекла в кабине вымыты до блеска. Вокруг суетились несколько человек в комбинезонах.
— Всё по инструкции готовим, — с гордостью пояснил дед. — Масло залили, топливную систему перебрали…
Он подвёл меня к кабине:
— Залезай, посмотри!
Я нерешительно встал на кажущуюся хрупкой ступеньку, заглянул в салон, потом прошел дальше. Кабина оказалась тесноватой, но удивительно уютной. Приборная доска сверкала латунными деталями, штурвал обтянут потертой кожей. Запах бензина, масла и старого дерева.
— Красота, а? — позади сиял дед. — Это ж не пластиковый боинг! Здесь душа есть!
Я кивнул, проводя рукой по штурвалу. Вдруг заметил выцветшую фотографию, приклеенную над приборной доской: молодой Варт в лётной форме, обнимает улыбающуюся женщину с ребёнком на руках.
— Семья? — спросил я, оборачиваясь.
Его лицо на мгновение дрогнуло:
— Была… Не вернулись из города, когда всё началось.
Наступила неловкая пауза.
— Ну так что, полетаем? — резко сменил тему дед, хлопнув меня по плечу. — Завтра на рассвете первую проверку движка делаем!
Я только кивнул. В его глазах горел тот самый огонь, который, наверное, когда-то сжигал противника в небе. И горел он не просто так — этот старик действительно знал толк в своём деле.
На следующий день мы собрались у ангара затемно. Дед, несмотря на возраст, появился первым — в потрёпанном лётном шлеме и том же заляпанном стареньком комбинезоне.
— Ну что, орлы, — проскрипел он, потирая руки. — Покажем этой железяке, кто тут главный?
Мужики засуетились. Один побежал за тележкой с аккумуляторами, другой начал что-то подкачивать. Я стоял в стороне, чувствуя себя лишним.
— Эй, ты! — окликнул меня дед. — Не зевай, иди сюда! Будешь моим вторым пилотом!
— Но я же не…
— Никаких «но»! — перебил он. — В жизни надо всё попробовать. Держи, — сунул мне потрёпанный бортовой журнал. — Записывай показания.
Я послушно устроился на ящике рядом с кабиной, куда дед уже забирался с проворностью двадцатилетнего.
— Контакт! — раздался его крик.
Механик крутанул лопасть, потом еще и еще.
— От винта! — заорал дядя Саша, механик отскочил. Двигатель кашлянул, чихнул… и замолчал.
Варт вылез из кабины и в несколько движений снял кожух с двигателя. Его руки, покрытые старческими пятнами, ловко орудовали ключами.
— Видишь? — показал он мне чёрную от нагара свечу. — Топливо не то. Девяносто пятый для него — как для тебя самогон. Работает, но как…
Я кивнул, вдруг осознав, что старик прав. Этот самолёт, как и он сам — пережитки другой эпохи. Крепкие, надёжные, но… уходящие.
— Давай ещё раз! — скомандовал дед, уже вкручивая новые свечи.
На этот раз двигатель ожил с первого раза. Громовой рёв девяти цилиндров оглушил всех. Ангар наполнился сизым дымом. Дед в кабине, забыв обо всём, улыбался, как ребёнок.
— Слышишь⁈ — кричал он мне через грохот. — Слышишь, как он поёт⁈
Я кивал, чувствуя, как вместе с вибрацией мотора в груди просыпается что-то давно забытое — восторг, надежда, вера в чудо.
Может, этот старик и его «кукурузник» — именно то, что нужно нам сейчас. Не высокие технологии, а простая, проверенная временем надёжность. Как те гаубицы у клуба. Как наш колхоз. Как мы сами.
Глава 18
Всё еще жаркое вечернее солнце медленно клонилось к горизонту, отбрасывая длинные тени от ангара и фигуры деда, задумчиво разглядывавшего нашу гордость — кукурузник Ан-2. Воздух был густым от запахов бензина, масла и нагретого металла. Мотор, оглушительно ревевший во время пробного запуска, теперь почивал, лишь изредка цокая, остывая. Я подошел ближе, чувствуя под ногами жесткую, вытоптанную траву нашего импровизированного «космодрома».