проверяя какие-то цепи. Удовлетворенно хрюкнув, он подмигнул мне, и в этом жесте вдруг мелькнула тень былого лихого летчика, а не вечно брюзжащего деда. — Держись, штурман!
Я же пытался собрать роящиеся в голове мысли в хоть сколько-нибудь стройный план. Стоит ли ждать прямого нападения? Или этот странный караван пройдет мимо? Но надеяться на лучшее, готовясь к худшему — закон выживания. Значит, исходим из первого варианта. Наихудшего.
Станица наша была уязвима. Серьезно укреплены только южная и западная окраины — каменные башни, насыпные валы, мешки с песком, колючка в несколько рядов, даже «передвижные» импровизированные огневые точки из ржавых контейнеров. С севера надежно прикрывала река — широкая, с высокими берегами, естественная преграда. А вот с востока… Там пока только неглубокие рвы да кое-где натянутая колючая проволока. Слабое звено. Именно оттуда, вдоль Урала, и двигалась угроза.
Мысли скакали, как блохи на раскаленной сковороде. Попытка собрать их в кучу и вычленить четкий алгоритм действий проваливалась. Каждая идея тут же натыкалась на «но» и «если». А времени катастрофически не хватало. Оно всегда убегало сквозь пальцы, когда нужно было успеть. Вот и сейчас: казалось, только развернулись, как впереди, далеко в мареве, но уже отчетливо, засиял знакомый купол на окраине. Удобный ориентир.
Круг над станицей на снижении, плавный, почти невесомый, несмотря на тряску. Земля стремительно приближалась, детали проступали: крыши домов, огороды, люди, машущие руками на импровизированном «космодроме». Легкий толчок колес о твердую землю, пробег — и вот мы стоим. Гул мотора стих, сменившись звенящей тишиной, нарушаемой лишь потрескиванием остывающего металла и кряхтением выбирающихся из салона мужиков.
На летном поле нас встретила не просто делегация — целая толпа. Сердце екнуло: опять беда? Но тревожных сигналов не было. Просто народ волновался. Плохие новости привезли мы сами.
— С востока к нам идет большой караван, — выпалил я, едва в кабину протиснулся Сергей Алексеевич, наш глава. Его лицо, обычно невозмутимое, сразу напряглось. Я видел, как скулы выступили резче. — Вдоль Урала.
— Далеко? — Голос был спокоен, но в глазах — сталь.
— Километров семьдесят по прямой. Двигаются медленно, с обозом.
— Понял. Срочное есть еще что-то? — Взгляд его скользнул по моему лицу, выискивая что-то помимо слов.
Найденный лагерь с пропавшими людьми, машинами и оружием был важен, но не критичен прямо сейчас. Он мог подождать.
— Нет, срочного нет, — покачал я головой.
— Хорошо. Через пятнадцать минут жду в штабе. — Глава развернулся и буквально выпрыгнул из кабины, быстро зашагав к ожидавшему «уазику».
— А мне-то что делать? — Дядя Саша растерянно смотрел на захлопнувшуюся дверь, потом на меня. Усталость и раздражение боролись на его лице.
— Проверить машину, долить масла если надо, заправить под завязку бензином. — сказал я уверенно. То, что вскоре мы опять поднимемся в воздух, не вызывало у меня сомнений. Иметь такой козырь, как самолет, и не использовать его для разведки было бы преступной глупостью. — И ждать команды на взлёт.
— Лететь куда? — Он тяжело вздохнул, потирая поясницу. — Мы ж только сели? Отдохнуть надо, я не железный…
— Куда скажут. Скорее всего, обратно, к каравану. Следить за ними. — Моя мимолетная мысль о «бомбардировке» колонны умерла, не успев оформиться. Сбить тихоходный биплан из крупнокалиберного пулемета или даже удачной автоматной очереди — проще простого. Да и сбрасывать что-либо с точностью — целая наука, требующая навыков и расчетов. Не наша история. — Сейчас сбегаю в штаб, разузнаю детали.
Дошёл, точнее добежал, быстро. И едва заглянул в дверь кабинета главы, меня буквально втянули внутрь. Помещение было битком набито людьми. Пахло потом, махоркой и напряжением. Каким-то чудом меня пропихнули сквозь толпу прямо к столу, где лежала развернутая топографическая карта района.
— Где ты их заметил? — Сергей Алексеевич сунул мне в руку указку и подтолкнул к карте. Его лицо было сосредоточенным, веки чуть приспущены — знак крайней усталости и концентрации. — Точнее.
Я пригляделся к изгибам реки, знакомым холмам, балкам. Прикинул расстояние, ориентиры, которые запомнил. Указал приблизительный квадрат размером километр на километр.
— Вот здесь, минут сорок назад. Двигались вдоль реки, вот по этой линии.
Мужики в комнате тут же загалдели, как потревоженный улей. Голоса перебивали друг друга, предлагая свои версии.
— Тишина! — Резкий оклик главы отрезвил всех. — Если есть умные мысли — высказывайтесь! Четко, быстро, по очереди! Один говорит — остальные слушают!
Умных мыслей оказалось много, но все они, как ручьи, стекались в одно русло: встречать врага (а враг ли?) надо не у стен станицы, а на подступах. Заставить их идти по неудобному пути, изматывать, минировать дороги, устраивать засады. Поначалу даже заговорили о ловушке — заманить в узкое место, в балку, и там накрыть. Но как это провернуть — не придумали. Поэтому остановились на «партизанщине».
— Надо проследить за ними! — горячо вступил коренастый мужик в засаленной телогрейке. — Узнать, где они будут переправляться через Урал! Вот там и подготовить им теплый прием! Устроить засаду!
— Еще и подходы к броду заминировать! — тут же подхватил другой. — Чтобы не прорвались!
— Заняться нечем? — Раздался спокойный, скрипучий голос Леонида. Он стоял у окна, прислонившись к косяку, и курил самокрутку. Дым стелился сизой пеленой. Все замолчали, повернувшись к нему. Леонида знали, уважали и, пожалуй, побаивались. Его мнение всегда было весомым. — Ну, взорвете вы одну телегу, ну, пару человек. И что? Думаете, остальные в панике разбегутся? Их там — обоз! Двадцать единиц техники и куча телег! Они просто развернутся и пойдут в обход, или, что хуже, рассыпятся и начнут прочесывать местность. Нам это надо?
— А ты что предлагаешь? — Глава поднялся со стула, пробуравив оратора тяжелым взглядом. — Говори.
Леонид почесал в затылке — его привычный жест, когда он обдумывал что-то серьезное. Потом медленно подошел к столу, раздвинул плечами стоявших рядом и ткнул пальцем в карту, примерно в район нашей станицы.
— Если я всё правильно понимаю, — начал он, выдыхая струйку дыма, — главный вопрос пока один: по наши ли души идут эти ребята? Или они просто мирно тащат свой груз из пункта А в пункт Б? Может, они про нас и слыхом не слыхивали? Встанут лагерем километрах в десяти-пятнадцати, у воды, передохнут ночку, лошадей попасут, машинки проверят, в речке помоются — и утром двинут дальше. Как вам такой расклад?
— Хороший расклад, — покачал головой Сергей Алексеевич. — Мимо пройдут — и слава богу. Но, как говаривал один умный человек: хочешь мира — готовься к войне. Расслабляться нельзя.
— Это я понимаю, — кивнул Леонид. — Только представь: они мирно идут мимо, не трогая никого… а мы им мины под колеса? Или из засады по ним палить? Тогда кто агрессор? Мы сами спровоцируем войну. И тогда уж точно придут по наши души. Все их силы обрушатся на станицу.
— Чего уж тут сложного? — возмутился голос за моей спиной. — К чему огород городить? Если есть угроза…
— Для особо тупых, — Леонид медленно обернулся, его глаза, холодные и острые, нашли в толпе возмущавшегося. — Повторю: ждать и готовиться! Не лезть на рожон первыми! Укрепить то, что есть, подтянуть резервы к восточному периметру, привести в боеготовность все посты! Но не устраивать вылазки и не минировать дороги, по которым они, возможно, и не пойдут!
Напряжение в комнате нарастало. Неизвестность и страх делали людей нервными, а предложение Леонида казалось пассивным. Еще мгновение — и началась бы перепалка.
— Вы еще подеритесь здесь! — резко, как хлыст, прозвучал голос главы. Он ударил кулаком по столу, заставив смолкнуть всех. — Пока они далеко, но к вечеру будут под боком! Это не шутки! Всем понятно? Задачи ясны? Вопросы есть?
Вопросов не было. После короткого, но жаркого обсуждения решение ограничиться усилением обороны и воздушной разведкой было принято. Меня, и ещё нескольких человек попросили задержаться, и следующие десять минут мы «доводили» план до финального состояния.
— Ну, ты понял задачу? — Сергей Алексеевич устало улыбнулся, когда последние люди вышли из кабинета. Он выглядел измотанным.
Я кивнул. Чего тут было не понять? Вернуться к каравану, выяснить численность, вооружение, намерения, маршрут. Всё понятно.
— Тогда иди, выполняй. Удачи. — Он протянул руку. Его ладонь была твердой, шершавой, с сильным хваткой. Я ответил на рукопожатие и направился к выходу.
«Космодром».
Дядя Саша, сняв кожаную куртку, возился у открытого мотора. Рядом стояли пустые бочки из-под бензина. Самолет был заправлен, готов.
— Ну что, дядь Саш, как настроение? — спросил я, подходя.
— Да нормальное… — Он повернулся, вытер руки ветошью и полез в карман куртки. Вынул завернутый в промасленную бумагу темно-коричневый брусок, отломил солидный кусок и протянул мне. — Будешь?
— Шоколад? — Я удивленно поднял брови, принимая тяжелую, шершавую плитку. Аромат какао, горьковатый и насыщенный, ударил в нос. — Вот это роскошь… Откуда? — Шоколад был явно самодельным, но выглядел внушительно.
— Оттуда… — неопределенно махнул рукой лётчик, избегая прямого взгляда. — Угостили… за работу.
— Ладно, шоколад — это святое, — я сунул драгоценность в карман куртки — гостинец дочкам. — Но сейчас не до сладкого. Как думаешь, сколько мотоциклов влезет?
Идея, утвержденная в штабе: загрузить в Ан-2 несколько мотоциклов, обнаружить караван, сесть поодаль и выдвинуться на «железных конях» для наземной слежки — казалась дерзкой, но выполнимой, и я уже отдал нужные распоряжения.
— Ты чего, чумной? — Дядя Саша нахмурился, его брови сдвинулись.
— Иногда, но сейчас не об этом. Сколько поместится? — Я стоял на своем.
— Грузоподъемность известна. Ширина двери — тоже. Вот и считай. — Он махнул рукой, явно недовольный. Но видя мое упорство, скрипя душой, добавил: — Парочка точно войдет… Если аккуратно.