Мотоциклы, о которых шла речь, тяжеловесами не были: два стареньких, видавших виды «Ижа» и один «Восход». Были в станице и более мощные машины, но тяжелые «Уралы» или шумные китайские эндурики не подходили — нужны были относительно легкие и неприхотливые «рабочие лошадки».
Итого: техника — килограмм пятьсот. Восемь человек (экипаж самолета + группа наземной разведки) — еще килограмм семьсот минимум. Плюс оружие, боеприпасы, вода, НЗ. Впритык, но в норму грузоподъемности Ан-2 укладывались.
— Надо три штуки уместить, дядь Саш. Сейчас привезут.
— Надо, значит уместим, — он вздохнул, смирившись с неизбежным. — Чего уж там… Лишь бы не разбили ничего.
Мотоциклы пригнали быстро. Каждую машину тут же осмотрели, проверили, накачали шины. Потом по сколоченным на скорую руку деревянным сходням, скрипя и цепляясь глушителями, их вкатили в салон. Два «Ижа» поставили по бортам ближе к кабине пилотов, уперев передние колеса в переборку. Более компактный «Восход» закатили в хвост.
— Только намертво закрепите! — Дядя Саша, высунувшись из кабины, как полководец с башни, командовал процессом. — Чтоб ни гугу! Чтоб не болтались мне!
— Быстрее! Что вы там копаетесь⁈ — Раздался голос Леонида. Он уже был в полной экипировке — крепкие ботинки, потертая камуфляжная куртка, автомат через плечо. Его лицо было сосредоточенным. — Солнце клонится!
Пятеро человек, включая меня — сборная солянка из тех, кто умел ездить «верхом» и стрелять. Леонид, я, Олег, Толян (тот самый зоркий, что первым заметил колонну) и Аркадий — молодой парень, лет девятнадцати, хозяин одного из «Ижей». Кроме нас, на борту были дядя Саша и еще двое — курносый паренек Виктор, и коренастый, с каменным лицом и тяжелым взглядом Афанасий Андреевич Фет, так он представился. Из нас всех он один имел отношение к разведке, хотя мне думалось лишь формальное — вроде срочную в разведроте проходил.
Разместились кто где — в салоне кресел не было, только ящики и привязанные мотоциклы. Я занял свое место второго пилота. Вооружившись биноклем и картой, дал отмашку на старт.
Взлет на этот раз он прошел не так гладко. Мотор после недавней посадки капризничал. Стартер крутил вяло, двигатель чихал, выбрасывая клубы сизого дыма, но не схватывал. Когда он наконец ожил с хриплым ревом, замигали и задергались стрелки нескольких приборов. Обнаружилась неисправность в системе контроля давления масла. Дядя Саша, чертыхаясь, полез в приборку, Виктор суетился рядом с инструментом. Прошло еще минут двадцать нервного ожидания, пока неисправность локализовали и кое-как устранили — оказался отошедший контакт датчика. Наконец, с опозданием, мы оторвались от земли.
Земля снова поплыла внизу, уменьшаясь. Бескрайний голубой простор неба, про который в иной ситуации можно было бы писать стихи, сейчас казался лишь оперативным пространством. Гул мотора заполнял кабину.
— Лети не прямо на них, — инструктировал я дядю Сашу, пристраивая бинокль к глазам. — Зайди сбоку. А лучше сзади, со стороны солнца.
— Поучи ученого… — буркнул он. — Думаешь, я вчера родился?
Я смолчал. Знает — не знает, а лишнее напоминание не помешает.
Через полчаса блужданий в воздушных потоках мы вышли точно на расчетную точку — под прямым углом к предполагаемому маршруту каравана, используя низкое солнце как прикрытие. Оставалось только найти цель, сесть подальше и незаметно.
Самолет, сделав последний круг, коснулся колесами степи далеко от реки, в ложбине между холмами, и замер. Гул мотора стих, сменившись настораживающей тишиной. Дверца распахнулась, хлынул запах полыни и горячей земли.
Выгрузились быстро, ещё раз всё проверили и вручную развернув кукурузник, смотрели как он разбегается по «полосе».
— Ну что, по коням? — когда самолет оторвался от земли и скрылся в дали, предложил я.
— Давай. — кивнул Олег, толкая ногой кикстартер.
Я сел за руль «Восхода-3М». Небольшой, маломощный аппарат синего цвета, потрепанный жизнью. Когда-то в далеком детстве я гонял на таком же и был безумно счастлив. Но сейчас, опускаясь на жесткое, обтянутое потрескавшимся кожзамом сиденье, искренне удивлялся: как это могло нравиться?
Трясло нещадно. Каждая кочка, каждый камушек отдавался ударом в позвоночник. Приходилось привставать на подножках, ехать «на полусогнутых», как жокей. Руки быстро затекали от постоянного напряжения в руле. Может, дело в том, что тогда я катался по асфальту, а сейчас — по целине, по жестким сухим кочкам выжженной степи? Или все-таки возраст давал о себе знать? Суставы скрипели, мышцы ныли.
Но это состояние длилось недолго. Ехавшие впереди освоились, почувствовали технику. Их скорость заметно возросла. Пыльный след за ними стал длиннее. И я, чтобы не отстать, тоже добавил газу. Спидометр на моем «Восходе» молчал, но по натяжению ветра в лицо, по свисту в ушах и по тому, как стлалась под колесами степь, я чувствовал — скорость под семьдесят.
И тут случилось неожиданное. Ветер, рвущий волосы, рев мотора подо мной, слезы, вышибаемые встречным потоком из глаз — знакомые, давно забытые ощущения из детства вдруг нахлынули волной. Они разбудили дремавший где-то глубоко азарт. Адреналин заиграл в крови. Я до упора выкрутил ручку газа, ощущая, как маленький мотор визжит на пределе, а «Восход», преодолевая тряску, рвется вперед. Всё насущное — страх, тревога, усталость — куда-то испарились. Осталась только скорость, ветер и дикое, первобытное чувство свободы и полета над землей на двух колесах. Я едва сдерживался, чтобы не закричать от восторга.
— Фух… — Леонид, ставя свой «Иж» на подножку на вершине выбранного холма, вытер потный лоб рукавом. На его обычно суровом лице играла довольная улыбка. — Давно так не вставляло… Аж молодежью себя почувствовал.
Мы преодолели расстояние до нужной точки гораздо быстрее плана. Сейчас время позволяло спокойно спрятать мотоциклы в кустах у подножия холма и самим укрыться наверху. Воздух был горячим, неподвижным. Без умолку трещали цикады.
— Почти как в детстве, — я заглушил «Восход», почувствовав, как покачивает от напряжения и адреналинового отката. — Только ноги как ватные, и спать охота дико.
— Остаточное явление, — хмыкнул Олег, слезая с «Ижа». — Адреналина хапнул — теперь отпускает. Организм требует отдыха. — Он устало опустился на сухую траву, задумчиво разглядывая небо и жуя соломинку.
— Да… Хорошие были времена… — присоединился Толян, снимая шлем. Его лицо было красным от ветра. — У моего бати «Днепр» с коляской был. Я лет в восемь первый раз за руль сел. До сих пор помню этот рев и запах бензина…
— «Днепр» — это тяжелый, с коляской? — спросил Аркадий, единственный, кто не выглядел вымотанным, наверное ввиду возраста. Достав из бардачка сумку с ключами он неторопливо подтягивал цепь.
— Ага, — оживился Толян. — Без коляски тоже можно было, но уж больно он тогда дурным становился — газу чуть пережмешь, считай, улетел.
— Куда улетел? — удивился Аркадий, откручивая гайку.
— Куда-куда? В кювет, конечно! Это ж не самолет! — засмеялся Толян.
— А я в армии на таком гонял, — вставил Леонид, усаживаясь рядом с Олегом. Он закурил. — Только на полноприводном. С приводом на колесо коляски.
— Это как? — Аркадий отвлекся от цепи.
— Да просто… Есть гражданская версия, с приводом только на заднее колесо. А военные «Днепры» — они с полным приводом: зад + колесо коляски. В самых первых моделях там еще и дифференциал был, но потом убрали — ломкий оказался.
— Я слыхал, «Днепры» — это копии немецких мотоциклов? Довоенных? — спросил Аркадий, явно заинтригованный. Он неплохо разбирался в современных японских «эндуро», а советские динозавры были для него экзотикой.
— Не совсем, — авторитетно ответил Леонид, выпуская дым кольцами. — Немецкие «БМВ» копировали в Москве, на ИМЗ. А «Днепр» — это уже хохлы делали, в Киеве, после войны. На базе того же М-72, но со своими изменениями.
— Ха, скажешь тоже! — запротестовал Толян. — Мне батя говорил, что «Днепр» изначально и был М-72, который скопировали — деталь в деталь — с немецкого военного мотоцикла! Вот так!
— Ну, может и так. — не стал спорить Леонид.
— Ладно, хорош трендеть! — Олег поднялся с травы, отряхиваясь. — Давайте уже делом займемся, или так и будем тут сидеть? Время-то идет.
В принципе, можно было остаться здесь. Склон холма скрывал нас, а с его вершины открывался приличный обзор. Но была опасность: если караван пойдет по самой низине, вдоль реки, мы могли его просто не увидеть за складками местности или кустами.
— Можно и поискать позицию получше, — Леонид уверено развернул на коленях помятую карту с нанесенными недавно метками.
— Вот эти две точки… — он провел пальцем по карте. — Здесь и здесь — самые выгодные для обзора. Но… близко к их вероятному маршруту. Рискованно. Могут засечь.
— Думаешь, собаки у них есть? — спросил я.
— Уверен на сто процентов, — твердо ответил Леонид. — В таких походах без собак — никуда. Ищи позицию с подветренной стороны. Чтобы ветер от нас к ним не шел.
Олег облизал палец и поднял его вверх.
— Дует… оттуда. — Он указал направление.
— Юго-западный… — Леонид уточнил, сверяясь с картой и компасом. — Главное, чтобы не переменился до вечера… Ладно, поехали. Вариантов немного.
Мы двинулись к выбранной позиции, сильно не разгоняясь, экономя силы и топливо. Азарт от скоростного броска прошел, уступив место сосредоточенности. Останавливались часто, сверяясь с картой и выбирая путь помягче. Но до новой точки добрались вовремя. Едва Аркадий, взобравшись на вершину очередного холма, прильнул к биноклю, как громко, но сдержанно прошипел:
— Есть! Идут! Прямо по курсу!
Я поднялся к нему по крутому склону, цепляясь за жесткие стебли полыни и выступы камней.
— Нормально ты тут выстроил… — с легкой иронией заметил я, видя что Аркадий лежит за невысоким, но довольно длинным каменным бруствером почти на самой вершине.
— А я не выстраивал, — парировал Аркадий, не отрываясь от бинокля. — Так всё и было. Естественная гряда.