— Извини, — Матвей Петрович нахмурился, его взгляд стал еще тяжелее. — Выбора нет. Оружия — кот наплакал. Бери, что дают. Или иди без ствола.
«Ну и ладно», — подумал я, подавляя раздражение. Спорить бесполезно. Хотя бы ствол есть. И свой ТОЗ дома останется. Взял я «бердану», ощутив в руках холодное, незнакомое дерево приклада и тяжесть металла. Забросил её на заднее сиденье своей и пристроился за головным УАЗом разведгруппы.
Который, вместо того чтобы ехать к Ударнику, зачем-то попетлял по селу, а потом свернул на дорогу… к кладбищу.
— Чего мы там забыли? — спросил я Андрея, глядя, как впереди идущая «буханка» подпрыгивает на колдобинах. — Искать привидений?
— Мало ли… — Андрей пожал плечами, избегая моего взгляда. — Следы, может. Или ещё что. Начальству виднее.
— Виднее? — я не смог сдержаться. — Два дня снег валит, позёмка метёт! Какие следы? И зачем⁈ Охотиться и рыбачить можно прямо у села! Птицы — тучи! Рыбы — завались! Сети ставят на два часа, чтоб не порвало! Горючку жечь свою из-за прихоти какого-то дуралея? Это уже не виднее, это… глупо!
— Да ладно тебе… — Андрей попытался успокоить. — Бензин обещали компенсировать. Из общих запасов. И ствол тебе нормальный дадут. Позже. Надо просто потерпеть…
— Как скажешь, — буркнул я, глядя на снежную пелену за окном. — Надо, значит, надо, уговорил…
Глава 3
Холодный воздух салонного отопителя едва справлялся с морозом, забиравшимся через щели старого УАЗа. За окном мелькали заснеженные копны, похожие на замерзших стражей.
— Мне одно интересно, — проговорил я, глядя на ухабистую дорогу, — почему бы сразу не сказать, так мол и так, в таком-то квадрате замечено что-то необычное, и надо проверить? Нафига придумывать чушь всякую? Время тратим, бензин жжем, а толку?
Андрей, потирая раскрасневшиеся щеки, лишь хмыкнул.
— Ну а как ты хотел? — голос его был спокоен, но в нем чувствовалась привычная усталость. — Здесь теперь, брат, как в армии. Приказы не обсуждаются. Приказали — выполняй. Сочтут нужным — введут в курс дела, а не сочтут… — Он развел руками. — Извини.
Мне такой расклад не нравится, но возможно он и прав. Если глава или кто из штаба станет каждому водиле втолковывать: что, зачем и почему — это сколько времени надо? Дело даже не в секретности, а в том, что объяснять некогда.
— Сейчас доедем до первой точки, — Андрей прервал мои мысли, притушив окурок. — С мужиками поговорим. Может, они что-то знают. Это мы с тобой пришлые, а они местные, коренные, здесь родились. К ним и доверия у начальства больше… И информации.
Доверия? Ну да, наверное. Не знаю, как в других деревнях, но в нашей всегда существовала эта невидимая стена. К приезжим относились с пренебрежительным снисхождением, как к неумёхам из города. Как, впрочем, и мы к ним — с легким презрением «лапотников». Они считали нас безрукими пижонами, мы их — темными колхозниками. Две вселенные, сосуществующие бок о бок, но никогда по-настоящему не смешивающиеся.
Когда проехали кладбище, заваленное сугробами как сахарной ватой, и выкатили на открытое поле, скорость упала сразу. Впереди «буханка», высокая и угловатая на своих военных мостах, обутая в «злую» резину, то вгрызалась в сугроб, то резко дергалась вперед, вырываясь из снежного плена. Нам же оставалось лишь послушно ползти в её колее, как привязанным. Несмотря на рывки, она шла уверенно, мощно, не обращая внимания на глубину снега, и вскоре мы добрались до условной «первой точки» — просто до развилки полевых дорог, занесенной почти по самые уши.
— Ну и чего тут? — спросил Андрей, когда все участники нашей «экспедиции» вылезли из машин, похрустывая снегом под сапогами. Он повернулся к водиле «буханки», немолодому, но крепкому мужику с обветренным лицом. — Я что-то ничего необычного не вижу.
Тот неторопливо достал пачку сигарет без фильтра, чиркнул спичкой. Затянувшись, пробасил сквозь дым:
— Так и хорошо… На нет и суда нет…
— А поконкретнее можно? — не унимался Андрей. — Мы всё же не на прогулку вышли. Чего ждать-то, имеем право знать?
Ответил другой, из экипажа третьего УАЗа, «козла» с потертым брезентовым верхом. Он стоял чуть поодаль, опираясь на свой карабин.
— Так если б мы знали, чего ждать, наверное, не пытались бы выяснить и не катались по сугробам, так ведь? — в его голосе слышалась усталая ирония. — Тайна сия велика есть.
— В смысле? — не понял я.
— В прямом. С квадрокоптера заметили что-то странное, не пойми что. Вот и послали нас сюда, проверить. Глазами, так сказать. — Он махнул рукой в сторону белого безмолвия поля.
— Ясно. Разведка боем? — уточнил Андрей, перекидывая свой карабин на спину.
— Вроде того. Только воевать, сам видишь, не с кем. Да и следы позаметало все, если они были. Так что сейчас до второй точки прогуляемся и обратно. А то можем до темна не успеть, — не хотелось бы снова на тварей этих наткнуться… — Мужик невольно оглянулся на темнеющий лес у края поля.
— Ты про волков? — уточнил Андрей.
— Ну, можно и так сказать, — неохотно, сквозь зубы процедил водитель «буханки», резко отшвырнув окурок в снег. Его взгляд скользнул по нам, быстрый и колючий.
Тут вообще с ними какая-то загадка. Вроде вместе идем в разведку, а даже толком не познакомились. Сами мрачные, как тучи перед грозой, карабины держат вроде небрежно, но наготове. Смотрят на нас, пришлых, косо, с недоверием, граничащим с враждебностью. Такое ощущение, что вот-вот за стволы схватятся. Или уже схватились бы, если б не приказ. Неприятно.
— Ладно, давайте по машинам! — громко скомандовал Андрей, видимо, тоже почувствовав напряжение. Он распахнул дверь УАЗа. — А то на самом деле не успеем, темнеет-то быстро… — Он кивнул на низкое, бледное солнце, уже хорошенько подсевшее.
— Чего это с ними такое? Ты их вообще знаешь? — спросил я, поворачивая руль вслед за «буханкой», которая уже разворачивалась в обратный путь. Андрей потер переносицу, устало щурясь.
— Ну так… Пересекались пару раз, по работе — Он помолчал.
— Мрачные они какие-то… Злобные даже. Неприятное ощущение…
— Да ладно тебе, — Андрей махнул рукой, но в его глазах промелькнуло то же беспокойство. — А кто сейчас не мрачный? Ты и сам впечатление двоякое производишь, коли уж на то пошло. Весь какой-то… натянутый. Как струна.
— Ну-ну. Может, ты и прав… — Я намеренно сбросил обороты, давая «буханке» уйти вперед. — Надо, кстати, резину посмотреть на лето, — перевел разговор на что-то более осязаемое. — У меня есть «Кама» старенькая, но надолго её не хватит, тем более если по пересечёнке.
Кто не гонял на уазе по разбитому полю или проселку, тот меня вряд ли поймёт. Но если подобный опыт имеется — сами знаете, «удовольствие» ещё то. Трясет так, что зубы сводит, а внутренности перемешиваются. Оно бы и хрен с ним, обычно такое бывает эпизодически — когда нужно срезать, или подъехать куда-то, куда нормальная дорога не ведет. Дорог-то, в обычном мире, едва ли не больше чем направлений. Но здесь, в этой… аномалии, когда их нет совсем, трястись придётся постоянно. И резина, даже самая злая, естественно, долго не проживет. Ставка на выживание, а мы с убитыми покрышками.
— У Валентин Иваныча есть комплект какой-то, — оживился Андрей. — Вроде на пятнадцать дюймов, от Волги двадцать первой остался. Говорил как-то. Может, и на уазик подойдёт. Диаметр вроде схожий.
Валентин Иванович. Завхоз сельского клуба. Мужик в годах уже, степенный, с лицом мудрого ворона, всегда уверенный в себе. Андрей его хорошо знал — сам был мастером на все руки. То баннер повесить перед выборами, то трубы в клубе починить, то проводку подлатать. Ну и в хоре они вместе пели, басы. А сейчас, стало быть, еще и «служили» — как все мы, кто мог держать в руках оружие.
— Надо ему сказать, чтобы припрятал пока, а то еще реквизируют… — вздохнул я.
Оно, может, и не подойдёт, да и старая скорее всего, резина-то древняя, рассохшаяся. Но в нашей ситуации и рак — рыба, а уж тем более целый комплект резины. Любая надежда на колеса — это шанс.
— Хорошо. Скажу. Сейчас, кстати, к нему и заедем, — Андрей посмотрел на часы. — Заодно и новости узнаем, уж он-то точно в курсе.
Валентин Иванович — фамилию его я так и не запомнил — раньше работал на большом заводе снабженцем. Завскладом, по сути. И за все годы на этой должности приобрёл, как болезнь, потребность постоянно что-нибудь «доставать». Даже на пенсии он не мог остановиться. Доставал и тащил к себе всякую ерунду, которая «может пригодиться». Вроде тех самых, еще три дня назад никому не нужных, покрышек от древней Волги ГАЗ-21, что валялись у него в сарае. На боку шины, когда мы их потом разглядывали, красовалась вытертая надпись: «И-212». Артефакт эпохи.
— Инвентаризацию у него провести неплохо было бы, — усмехнулся я, — пока кто-нибудь шустрый не подсуетился и не растащил его сокровищницу…
— Проведём, — предвкушающе ухмыльнулся Андрей, явно представляя себя в роли главного экскурсовода по музею Валентина Ивановича. — Мужик он хороший, думаю, не откажет. Особенно если водочки прихватим.
В общем, покатавшись по заснеженному полю ещё немного — безрезультатно, не встретив ничего более «такого», чем зверинные следы, — мы вернулись в село. Сумерки сгущались быстро, окрашивая снег в синеватые тона.
— Давай к Иванычу, быстренько глянем, что там у него с резиной, и до дома, — напомнил мне Андрей, когда я едва не проскочил нужный поворот на его улицу.
Дом завхоза стоял особняком, прямо возле речки, неподалеку от старого деревянного моста. Место удобное со всех сторон: и с точки зрения подъезда — низина, ветром заметает меньше, и до пляжа рукой подать. Летом тут хорошо. Вот только комары по весне — тучи, их у воды немерено, да ещё вороны с лягушками: одни постоянно каркают, другие квакают, создавая свой вечный диссонанс.
Но зимой — тишина. Глубокая, звенящая. Особенно сейчас, в этот странный вечер. Разве что снег хрустел под ногами громко, слишком громко.