— Как думаешь, самолет дадут? — с надеждой посмотрел на меня Леонид. В его глазах горели огоньки азарта. — Махнём по воздуху? Быстро, удобно, и сверху проще место приметить!
Я бы тоже не отказался. Воздух — это скорость, обзор, возможность быстрого отхода. Но холодный расчет брал верх. Кукурузник — машина прожорливая. Сто шестьдесят литров бензина в час — минимум. А у нас с горючим напряг. УАЗ хоть и медленнее, но «съедает» всего двадцать литров на сотню. Хотя… одной машиной не поедешь. Как минимум, две. С людьми, снаряжением. Это уже расход серьезный, да и по бездорожью времени уйдет много.
— Надо идти и спросить, — озвучил я очевидное. — Если не спросим, точно не дадут. Или дадут, но потом, когда будет поздно.
Не знаю, что так подействовало — карта, конкретика места или просто предвкушение авантюры, — но нас всех троих — меня, Леонида, и Петра — прямо распирало. На поиски золота мы готовы были выдвинуться хоть сейчас, при лунном свете. Первые признаки золотой лихорадки? Возможно. Но личной корысти было мало. Перед глазами стояли виденные в городе ящики с патронами, бочки солярки, оранжевый бензовоз и… да, пожалуй, пачка настоящего кофе. Леонид, наверное, мечтал о табаке и бутылке хорошего конька. А Петя… Петя тоже чего-то хотел, чего не знаю, даже не догадываюсь, но рупь за сто — так оно и есть. Так что если корысть и была, то совсем немножечко, приправленная адреналином и надеждой на удачу.
— К утру сможешь собраться? — уже на пороге, надевая куртку, я обернулся к Петру. — Ты и брат, если он согласится. Приборы, лопаты, палатки… Провиант свой или с общего склада — как договоримся.
— Я точно смогу! — бодро ответил Пётр. — С Сашкой поговорю. И пробегусь по другим — Славке Злобному с Пятой, Витеку Петренко с Шестой… Дядю Колю Афанасьева попробую найти, он старый волк, опытный. Про остальных не скажу, но узнаю. Кто свободен и с настроением.
— Отлично! — кивнул я. — Тогда как всё уладишь, подходи к Леониду. Адрес знаешь?
Пётр утвердительно кивнул.
— Ну и чудненько. Тогда не прощаюсь, ещё увидимся.
И мы с Леонидом, прихватив карту генштаба, двинулись на поиски главы, предполагая что он всё еще в штабе.
— У себя? — поручкались мы с курящим на крыльце дежурным. Это был один из парней, что гонялись за караваном, сейчас он выглядел усталым и отрешённым.
— Ага, — он мотнул головой в сторону двери. — Там консилиум у него. Ждите маленько. — Блаженно закатив глаза, он выпустил струю едкого, сладковато-приторного дыма. Пахло не табаком, а какой-то химией и горелой травой.
— Фу, блин! — сморщился Леонид, демонстративно отходя подальше. — Ты чего такое куришь? Самогонку в носках настаивал?
— Тебе скажи… — хрипло усмехнулся дежурный, его глаза были неестественно блестящими. — Хочешь?
— Да ну тебя к лешему! — отмахнулся Леонид. — Воняет адски, а ты предлагаешь. Сам кури свою дрянь.
Я не особенно разбираюсь в заменителях табака, но по-моему воняло полынью и какой-то плесенью. Хотя могу ошибаться.
— Ну смотри. Другой раз не предложу, — пожал плечами дежурный и снова глубоко затянулся, закрыв глаза.
— Да и не надо! — рявкнул Леонид. — Скажи лучше, чего они там заседают? Случилось чего?
— Да хрен его знает, — равнодушно пробормотал парень, выпуская дым кольцами. — Вроде с бабами новыми что-то приключилось… Тех, что вы привезли. Беда какая-то.
— Ясно… Понятно… — переглянулись мы с Леонидом. — Мы тогда пройдем, подождем внутри? На лавочке в коридоре?
— Да идите, чего спрашиваешь? — удивился дежурный. — Только тише там, а то орут уже который час…
Мы осторожно прошли внутрь. В полутемном коридоре пахло пылью, старым деревом и чем-то лекарственным.
— Он походу намешал туда чего-то забористого, видал как его прёт? — прошептал я, когда дверь закрылась за нами. — Штырит конкретно.
— Есть такое дело, — кивнул Леонид, прислушиваясь. Из-за двери кабинета доносился приглушенный, но явно напряженный гул голосов. — Устал пацан, крыша едет… Да и бог с ним… Пойдем послушаем, о чем орут-то.
Мы подкрались к двери кабинета Сергея Алексеевича. Голоса звучали громче — несколько женщин говорили наперебой, взвинченно, срываясь на крик. Слышался и низкий, усталый голос главы, пытавшийся их перекричать.
— Может, зайдем? — я подтолкнул прижавшегося ухом к двери Леонида.
— Тише ты! — прошипел он, вдруг резко выпрямляясь и отскакивая от двери, едва не сбив меня с ног. — Идут!
Почти сразу дверь распахнулась изнутри с такой силой, что она громко ударилась о стену. На пороге стояла заплаканная, растрёпанная женщина в белом халате — фельдшер Люда, за ней ещё две, не менее взволнованные. Они, не глядя на нас, почти выбежали в коридор и скрылись за поворотом, громко переговариваясь.
— Одни бабы, — констатировал я, когда их шаги затихли.
— Сергей Алексеич! — Леонид шагнул вперед, когда глава вышел следом. Тот был красен, взъерошен, с тёмными кругами под глазами. Он сердито сдвигал брови, собирая бумаги в потрёпанную папку. — Разговор есть! Срочный!
— До завтра не терпит? — рявкнул он, пытаясь пройти мимо. — Ничего не соображаю уже, голова трещит! Отстаньте!
— Вот, гляньте! — не отступая, я сунул ему под нос сложенную карту. — Это может решить многие проблемы!
Тот машинально взял её, поднёс к глазам, быстро пробежал взглядом по знакомым контурам, и устало уставился мне в переносицу.
— Карта. И что? Я их сотни видел.
— Здесь прииск отмечен. Недалеко. Мы нашли людей! — поспешил я.
— Специалистов по поиску золота, — уточнил Леонид, вклиниваясь между нами и главой. — С миноискателями. Опытные ребята!
— Которые могут нам помочь найти здесь то, что нам отчаянно нужно, — продолжил я, глядя в усталые глаза Сергея Алексеевича. — Если выгорит…
— Если… Может быть… — скривился он, и в его голосе прозвучала вся накопленная за день ярость и бессилие. — Вы меня вообще достали все! Что вам от меня надо? Конкретно! Быстро!
— Самолет нужен! — выпалил Леонид. — И горючки литров триста! На завтра, на рассвете!
— Самолет? — глава горько усмехнулся. — Бери хоть сейчас. А горючки… — он сделал паузу, глядя куда-то поверх наших голов. — Извини, вашего, бочка осталась. Нету больше. Всё. Понял? Нету! — Он почти крикнул последнее слово и, отпихнув Леонида плечом к стене, едва не бегом рванул к лестнице, гремя каблуками по деревянным ступеням.
Обычно спокойный и расчетливый, на этот раз глава был на грани. Неизвестно, что там стряслось с новыми поселенками, но видимо, что-то очень серьезное и неприятное.
— Бухнуть ему надо… Крепко… — Леонид прислонился к стене, потирая ушибленное плечо. По тому, как мечтательно сощурились его глаза, я понял, что не будь у нас срочных планов, он бы с радостью составил главе компанию, причём не важно, с главой или без.
— Так, хорош мечтать, — я прервал его хмельные грезы. — Сейчас к Кадету пойду, предупрежу о вылете. А ты дождись Петруху с братишкой, и подходи к космодрому.
— Думаешь, бочки нам хватит? — засомневался Леонид, выходя со мной на крыльцо. — Туда — сотня километров минимум. Обратно… Это уже за триста выходит. А у нас бочка, говоришь? Меньше трехсот.
— У самолета расход не по пробегу считают, а по времени. Час в обе стороны. На поиски ещё пол часа, итого полтора часа. А это… — я прикинул в уме, — чуть больше двухсот литров. Двести тридцать, двести сорок. Впритык, но должно хватить, если бочка полная.
— Всё равно на грани, — поморщился Леонид. — Мало ли… Ветер встречный, поиски затянутся…
— Да не заморачивайся! — я хлопнул его по плечу. — Решим как-нибудь. Соберем по капле. Давай, действуй по плану! Иди!
Насчет бензина я особо не переживал. Бензин — не фамильные драгоценности. Его можно найти, собрать понемногу. У меня в «Лачетти» полбака есть. У Андрея канистра припрятана. Когда собирали топливо в общак, мы, естественно, сдали не всё. Как и большинство жителей. Я вообще был уверен, что если пройтись по колхозу основательно, пообщаться с мужиками по-честному, объяснить ситуацию — можно не то что бочку набрать, а прилично пополнить общие запасы. Пятьсот дворов, в каждом стоит машина. Даже если слить остатки с баков, пусть по 3–5 литров с каждой — это уже тонна! А в баках по-любому больше. Народ нынче запасливый. И объяснить мужику необходимость — куда проще, чем выманивать золото у баб.
Отправив Леонида ждать Петра, я направился домой, чтобы собрать рюкзак. По пути заскочил к дяде Саше. Долго стучал в темные окна, пока наконец не высунулась растрепанная голова деда в подштанниках.
— Кого черти принесли? А… Это ты, Василий. Чего надо? — он хрипло прокашлялся.
Я вкратце объяснил ситуацию, про самолет и вылет на рассвете. Тот поворчал немного по старой привычке, — но в целом согласился.
— Ладно, ладно… Буду готов. К четырем подтянусь. — Он зевнул во всю пасть и захлопнул дверь, не прощаясь.
Примечательно, что про нехватку топлива он ничего не сказал, значит, не всё так катастрофично. Наверняка у него где-то припрятана заначка.
Дойдя до дома, я первым делом заглянул в закуток с тварью. Что с ней делать дальше — мы так и не решили. Взрослая особь больше не появлялась, и детеныш оставался у нас.
Лечение, по словам Ани, шло туго. Перебитые лапы срослись быстрее, чем ожидалось, рваные раны затянулись плотными рубцами. Но на этом прогресс остановился. Тварь была вялой, апатичной, двигалась с трудом, волоча заднюю часть тела, и почти не ела. Каждый раз, подходя к сарайчику с фонарем, я тайно надеялся, что клетка пуста. Что мамаша все же пришла и забрала свое чадо. Но время шло, а ничего не менялось.
Аня же, на все мои вопросы — а по сути, упреки, — лишь отмахивалась или отвечала уклончиво. Каждый вечер она подолгу пропадала здесь, со своим странным пациентом.
— У нас лекарств и так нет, — пытаясь надавить с материальной точки зрения, увещевал я, — а ты ещё на гадость эту тратишься! Зачем тебе это?
— Я её не «колю» нашими лекарствами, Вася! — терпеливо отвечала Аня, — Любой наш препарат может оказаться для неё смертельным ядом. Мы не знаем её физиологии!