[45], и был тронут тем, что она не поленилась съездить в Вест-Сайд, чтобы купить его любимую нью-йоркскую еду.
Вон помогал сестре носить все это на стол, и, пока она расставляла тарелки и наливала кофе, постарался получше рассмотреть ее. Лайла казалась не просто обеспокоенной: во всем ее виде — в слегка прищуренных глазах, в складке плотно сжатых губ, в той твердости, с которой она ставила на стол каждый предмет, — чувствовалась какая-то отчаянная решимость, как будто она была готова расправить крылья и улететь. Единственной чертой, явно улучшившей ее внешность, помимо таких необходимых ей нескольких набранных килограммов, был новый независимый взгляд. В прежние времена идея независимости у Лайлы выражалась в том, что она надевала стильные джинсы в сочетании со сшитой на заказ блузкой или кашемировым свитером, которые дополнялись дорогими, но со вкусом подобранными драгоценностями. Ему было необычно, но приятно видеть ее сейчас в джинсах и кроссовках, без макияжа, со взъерошенными волосами и с единственным украшением — небольшим серебряным кулоном на шее. Вон воспринимал это как позитивный знак того, что Лайла отпускает свое прошлое, даже если сама она смотрит на все это иначе.
— Как Нил? — осведомился он, когда они сели за стол.
— Хорошо, — ответила Лайла и, немного помолчав, со вздохом уточнила: — Во всяком случае хотелось бы в это верить. Он всегда говорит, что у него все хорошо.
— Он по-прежнему ходит к тому психотерапевту? — Вон в свое время дал ей координаты специалиста, которого ему очень рекомендовал его друг-продюсер.
— Так было еще несколько недель тому назад.
— И что изменилось? — Вон старался сохранить непринужденный тон беседы.
Ему не хотелось, чтобы Лайла заметила, как он встревожен. Несколько раз поговорив с Нилом по телефону, он почувствовал, что у племянника возникли серьезные проблемы.
— Нил в этом не виноват, — пояснила она. — Просто я больше не могу позволить себе платить мистеру Голдману такие деньги.
Вон хмуро посмотрел на нее.
— Лайла…
Она всплеснула руками.
— Я знаю, что ты хочешь сказать. Да, действительно, ради сына я с радостью готова спрятать подальше свою гордость и попросить тебя выписать нам чек. Но когда я предложила это Нилу, мальчик сообщил, что он в любом случае собирался покончить с этими визитами. Он заявил, что устал и его тошнит, оттого что — цитирую его слова — «какой-то психиатр постоянно ковыряется у него в мозгах своей бормашиной».
Вон поморщился.
— Опа.
— Я знаю. Я пообещала ему, что поговорю с тобой об этом, но он даже не захотел меня слушать.
— Наверное, мне нужно самому обсудить с ним это решение.
Лайла задумчиво кивнула и подула на свой кофе, прежде чем осторожно отхлебнуть из чашки.
— Это могло бы сработать, но тебе, вероятно, лучше побеседовать с Нилом лично, а он до начала каникул дома не появится. — Она бросила на Вона настороженный, но полный надежды взгляд. — Ты еще будешь здесь в это время?
Он неопределенно пожал плечами, чувствуя, что пока не готов поделиться с ней своими новостями.
— А как насчет тебя? Ты-то сама планируешь остаться в Нью-Йорке?
Лайла заколебалась, а потом без всякого энтузиазма ответила:
— Собственно, об этом я и собиралась тебе сказать. Я нашла работу.
Вон расплылся в улыбке.
— Эй, так это же прекрасные новости! Расскажи, не вдаваясь в подробности.
Впрочем, Лайла, похоже, не разделяла его оптимизма.
— Это не совсем то, на что я рассчитывала.
— И насколько это может быть плохо? — Вон понимал, что сейчас для сестры даже должность низшего уровня все равно была лучше безработицы.
— Да нет, там, конечно, есть свои преимущества, — произнесла она слегка насмешливым тоном. — Во-первых, предусмотрено жилье, поэтому мне, по крайней мере, не нужно будет беспокоиться о том, куда приткнуться.
— Интересно, какая работа в наше время может включать в себя предоставление жилья? Только не говори мне, что ты собираешься сбежать с бродячим цирком, — пошутил Вон.
— Нет, не собираюсь.
— Тогда что же это?
— Абби предложила мне работать у нее. — Лайла набрала в легкие побольше воздуха и с серьезным видом закончила: — В качестве домоправительницы.
Потрясенный услышанным, Вон откинулся на спинку стула.
— Вау! Так это же… ну, в общем, я не знаю, что сказать. — Он действительно такого не ожидал.
— Да, понимаю. Тебя, наверное, интересует то же, что и меня. Делает ли она это, чтобы унизить бывшую подругу, или ей до смерти хочется видеть меня рядом. — Лайла невесело усмехнулась. — Кто знает? Возможно, понемногу и того и другого. Я только знаю, что в моем положении перебирать особо не приходится. Альтернативы, похоже, нет.
— А Нил? Он будет жить с тобой?
Лайла выпрямилась, и в глазах ее сверкнула искра прежнего огня.
— Сын поедет со мной. Это часть нашего договора.
Вону хотелось хоть немного утешить сестру.
— Что ж, по меньшей мере у вас будет крыша над головой.
— Конечно, — согласилась Лайла. — Но при этом я окажусь бог знает где, в совершенно новом для себя месте. Ведь я не знаю там никого, кроме Абби. Да, забыла сказать: это находится в нескольких часах езды отсюда. — Она тяжело вздохнула, и взгляд ее скользнул к окну. — Хотя здесь меня тоже ничего особо не держит, только масса всяких воспоминаний.
Вон потянулся через стол и положил руку на ее ладонь.
— Не нужно слишком переживать. Это ведь только временно, пока ты не найдешь себе места получше.
Лайла кивнула и, сжав зубы, постаралась сдержать подступившие слезы.
— Да, я знаю. Просто не хотелось бы сейчас чувствовать себя такой неудачницей.
— Какая же ты неудачница? Ты боец. Посмотри на себя: после всего, через что тебе пришлось пройти, ты по-прежнему на ногах, по-прежнему отбиваешься.
Эти слова вызвали у нее слабую улыбку.
— Забавно, как все оборачивается в жизни. Когда мы с Гордоном поженились, я планировала вернуться в колледж и доучиться до степени магистра.
— Ты мне об этом никогда не рассказывала.
— Правда? Наверное, тогда это не входило в число моих приоритетов.
— А что произошло?
Она пожала плечами.
— Жизнь. Я забеременела, а потом появился Нил и стало уже не до учебы. Теперь же выясняется, что моей квалификации хватает только на то, чтобы зарабатывать себе на жизнь мытьем полов. — Лайла помолчала, а затем с горькой усмешкой добавила: — А ведь я не уверена, что справлюсь достаточно хорошо даже с такой неквалифицированной работой.
— Я тоже мало что умел после того, как вернулся из Корпуса мира, — напомнил Вон.
— Тебе было двадцать. А мне — за сорок. Это большая разница, можешь мне поверить. К тому же ты никогда не был изгоем.
— Это все раздули газетчики. У меня нет ни капли сомнения, что очень скоро все уляжется, если уже не улеглось.
— Возможно. Но я по-прежнему останусь персоной нон грата. — Лайла вспомнила, как сказала Гордону, что, даже если его осудят одного, в глазах общественного мнения она тоже будет виновной хотя бы по одной только ассоциации. — Никто не хочет брать на работу вдову человека, лишившего толпу стариков их сбережений. Особенно если она разъезжает на БМВ, а туфель у нее больше, чем у Имельды Маркос.
— А это действительно так?
Лайла бросила на него испепеляющий взгляд.
— Разумеется, нет. Я просто цитирую то, что пишет желтая пресса.
— Ты не несешь ответственности за то, что совершил Гордон, — напомнил ей Вон.
— Непосредственно — нет, но я все же пользовалась этими нечестно полученными деньгами. По крайней мере я должна была бы испытывать чувство вины за то, что прятала голову в песок. И это со мной уже не в первый раз. То же самое было, когда мама уволила Рози. Тогда я тоже смалодушничала. Поэтому, возможно, я всего лишь получаю то, что заслужила. Что посеешь, то и пожнешь, верно?
— Это подход фаталиста, тебе не кажется?
— Что тут сказать? В последние дни я очень остро ощущаю фатальность происходящего. — Лайла умолкла, словно задумавшись над своей нынешней судьбой. Затем она тяжело вздохнула и взяла со стола кофейник. — Налить тебе еще?
— Нет, спасибо. Достаточно.
Она искоса посмотрела на тарелку, которую он от себя отодвинул.
— И это все, что ты съел?
— Я уже перекусил по дороге к тебе, — признался Вон.
— Почему же ты ничего не сказал?
— После того, как ты побеспокоилась обо мне?
— Ничего я не беспокоилась. Мы с тобой видимся не так уж часто. И кто знает, когда ты опять появишься в городе. Завтра-послезавтра ты снова отправишься в какое-нибудь отдаленное место, где я не смогу достать тебя даже по телефону… и где не смогу… — Внезапно она залилась слезами.
Вскочив из-за стола, Вон быстро подошел к сестре и, наклонившись, обнял ее за плечи.
— Кто тебе сказал, что я куда-то уеду? — мягко произнес он.
— Ты всегда куда-то уезжаешь. Вот что ты делаешь, — сквозь слезы пробормотала Лайла, уткнувшись ему в шею. Затем она отодвинулась и укоризненно посмотрела на него, но во взгляде ее быстро появилось смирение. — Нет, я не виню тебя. На твоем месте я бы тоже не захотела оставаться рядом со мной. Посмотри на свою сестру — сплошные неприятности.
— Я никуда не поеду, — повторил Вон, поднимая голову, чтобы встретиться с ней глазами.
Но успокоить ее было не так-то легко.
— Может быть, не сегодня. Тогда завтра или через день.
Вон понял, что больше тянуть нельзя, нужно рассказать ей, почему он здесь, объяснить, что это не просто очередная остановка по пути в какой-то следующий далекий уголок.
— Я здесь надолго. Минимум на несколько месяцев.
— Ты имеешь в виду здесь? В Нью-Йорке?
Он кивнул.
— Джиллиан сказала, что я пока могу перекантоваться у нее. Помнишь Джиллиан?
— Ту художницу? Конечно. Вы ведь с ней одно время встречались?
— Миллион лет назад. Сейчас мы просто друзья.