Не успела она опомниться, как Карим уже склонился над ней, чтобы помочь встать. «Мой ангел-хранитель!» — с благодарностью подумала она. Он даже был похож на него, во всяком случае, на негативный снимок ангела: черные глаза, смуглая кожа, темно-синяя куртка, черная вязаная шапочка — и все это на фоне белого снега.
— С тобой все в порядке? — обеспокоенно спросил он, заглядывая ей в глаза.
Лайла отряхнула снег с пальто.
— Насколько это можно сказать о человеке, который попал в совершенно дурацкое положение, — смущенно рассмеявшись, ответила она. — Сама виновата. Нужно смотреть куда идешь.
— Подожди, давай помогу, — сказал Карим, когда она нагнулась, чтобы подобрать упакованную в пластик одежду, кучей лежавшую на снегу.
Вдвоем они сложили спутавшиеся плечики в упорядоченную стопку. Заметив, что Лайла после падения немного прихрамывает, Карим настоял на том, что он сам занесет все это в дом. Ей не оставалось ничего другого, кроме как смиренно последовать за ним. Он отдал ей вещи только после того, как они поднялись по лестнице наверх, в спальню хозяев.
— Похоже, у тебя уже вошло в привычку появляться именно в тот момент, когда я оказываюсь в совершенно беспомощной ситуации, — заметила Лайла, выйдя из-за дверец шкафа, в котором развесила почищенную одежду. — Клянусь, подобное происходит далеко не всегда. Я в таких делах была очень даже самостоятельной. — «Если, конечно, не считать помощи швейцара и привратника в нашем прежнем доме», — про себя добавила она.
— В моей стране женщину за такое поведение сурово отчитали бы, — сказал Карим с притворной строгостью. — Но для одного дня с тебя и так уже достаточно наказаний, поэтому на сей раз я оставлю это без внимания. — Он смотрел, как она растирает ушибленное бедро, и в его карих глазах блестели веселые искорки.
Лайла только теперь заметила, что они все еще стоят в спальне. И дома никого нет. Феба отправилась в школу, Кент и Абигейл — на работу. Они были с Каримом одни, за окном медленно падал снег, и ей казалось, что они находятся внутри огромного снежного шара. У нее немного кружилась голова, отчасти — из-за падения, но также из-за близости Карима. Это было легкое головокружение, которое ассоциировалось у Лайлы с подъемом на высокую лестницу и… с состоянием влюбленности.
Нельзя сказать, что она испытывала нечто вроде потребности влюбиться. Во-первых, прошло еще слишком мало времени: ее муж погиб меньше года назад. К тому же она не была уверена, что снова захочет почувствовать себя такой уязвимой. Чтобы беспокоиться о ком-то, ей хватало Нила, и поэтому Лайла не нуждалась в присутствии в ее жизни еще одного человека, из-за которого она обязательно волновалась бы. Она лучше других знала, как неожиданно могут забрать любимого внезапная болезнь, сердечный приступ, автомобиль, потерявший управление на скользком участке дороги. Заряженный пистолет. Да и обычных волнений по поводу позднего прихода домой ей больше не хотелось переживать.
— Я должна еще занести продукты, — произнесла Лайла странным голосом, который прозвучал так высоко, что она едва узнала его.
— Предоставь это, пожалуйста, мне, — сказал Карим.
Но никто из них не двинулся с места. Так они и стояли рядом, смотрели в окно на падающий снег и время от времени украдкой поглядывали друг на друга. Карим снял куртку, и Лайла увидела уже знакомый ей бордовый вязаный пуловер, в котором он был в тот день, когда они ходили в лес искать елку… и нашли нечто большее, чем она ожидала.
Карим первым нарушил затянувшееся молчание.
— Так как насчет этой благотворительной акции завтра вечером? — прокашлявшись, спросил он. — Ты по-прежнему намерена туда пойти?
— Ну да, насколько я знаю, ничего не изменилось, — ответила Лайла. Она планировала в первой половине дня съездить в город, чтобы навестить брата, но при этом вернуться оттуда с запасом времени.
— В таком случае я подумал, что, возможно, ты поедешь туда со мной? — По его позе, напряженной и застывшей, словно затаенное дыхание, она поняла, что это не просто предложение поехать вместе на одном автомобиле.
— Ты что, приглашаешь меня на свидание? — спросила Лайла со смешанным чувством паники и удовольствия от этой мысли.
— Да, выходит, что так. — Карим застенчиво улыбнулся. — Прости, если я сделал что-то неправильно. В таких вопросах я человек не очень опытный. Там, откуда я приехал, люди не «встречаются». Мужчина сначала должен обратиться к родителям женщины и ничего не предпринимать без их благословения.
— Насколько я поняла, ты имеешь в виду женитьбу? — Когда он кивнул, она, удивленно подняв брови, продолжила: — Скажу тебе прямо: у нас с тобой пока еще не было ни одного свидания, а ты уже говоришь о свадьбе. — Эта шутливая фраза произвела желаемый эффект и отчасти сняла возникшее напряжение. Карим рассмеялся, и Лайла с улыбкой добавила: — К тому же мои родители уже умерли, так что в этом смысле тебе не повезло. С другой стороны, почему это каким-то образом должно зависеть от них? А сама женщина имеет какое-то право голоса?
— Да, конечно. В большинстве случаев она вольна отказать любому, кого считает неподходящей для себя партией.
— А после свадьбы? Кто командует в семье тогда?
— Мужчина может править царством, но домом все равно руководит женщина, — с загадочной улыбкой произнес Карим.
— Ну, поскольку меня нельзя назвать большим специалистом в вопросах ведения домашнего хозяйства, в твоей стране я бы долго не протянула, — скромно потупившись, ответила она.
— Но ведь тебе здорово удается управляться со всем этим, — заметил Карим, оглянувшись по сторонам.
— Только потому, что я никогда не забываю, кто здесь босс. — Лайла вновь подумала об Абигейл, о том, какой придирчивой она стала, и от дурного предчувствия у нее по спине пробежал холодок.
Карим, продолжавший смотреть на нее, тихо сказал:
— Я все еще жду твоего ответа.
Лайла ощущала некоторую неловкость, несмотря на то, что какая-то ее часть — сентиментальная часть души — восторженно содрогалась от перспективы провести вечер с Каримом… а возможно, и не только вечер.
— Я не уверена, что готова к этому, — ответила она, тщательно подбирая слова. — Может, в другое время и в другом месте… Карим, я ведь недавно потеряла мужа и пока не ищу отношений с кем бы то ни было. Поэтому дело не в тебе, а во мне…
Он внимательно и спокойно смотрел ей в глаза, словно знал что-то такое, чего не знала она.
— Значит, мне просто нужно набраться терпения.
— Возможно, ждать придется долго. Я даже не знаю, буду ли готова к этому когда-нибудь вообще. — Задумавшись о своей непростой скорби по мужу, о котором она поочередно то тосковала, то вспоминала со злостью, Лайла тяжело опустилась на незастеленную постель. — Иногда мне кажется, что в его могиле похоронены мы втроем. У тебя перед глазами сейчас сидит призрак. А призраки не могут вести нормальную человеческую жизнь.
Карим сел рядом и обнял ее. Она не успела отстраниться, как он уже целовал ее. Лайла оказалась в плену его теплых губ, кончика языка, нежно ласкавшего ее язык, и чувствовала, как кровь бьет ей в голову… И не только в голову. Действительно, призрак. У нее перехватило дыхание, белый снег, кружившийся за оконными стеклами, смешивался с белым шумом, звучавшим у нее в ушах. Ей снова было шестнадцать, она занималась сексом с Беном Карузо на пляже в Сен-Симоне, все тело горело сильнее, чем от солнечного ожога, и зудело не только от песка, попавшего в купальник. Лайла не владела собой, как и в тот раз, когда она впервые напилась шампанского на свадьбе у своей кузины Вики. Тогда она сама поставила себя в глупейшее положение, и эта история, похоже, повторялась с ней сейчас.
Она была не в состоянии противиться ему, когда он повалил ее на постель и, задрав свитер, стал целовать ее обнаженный живот. Возможно, в вопросах ухаживания и свиданий, как это определено в его культуре, Карим и не был искушен, но у Лайлы не оставалось никаких сомнений относительно того, что у него имелся большой опыт в других вопросах. В том числе, вероятно, и в общении с распутными западными женщинами. В роли которой могла оказаться и она… если немедленно не положит этому конец.
Но Лайла вдруг обнаружила, что не в силах остановиться. То, что она лежит здесь с закрытыми глазами, а Карим осыпает ее обнаженную кожу поцелуями, такими легкими, что их можно было принять за дуновение ветерка, казалось ей абсолютно нереальным. У нее было такое ощущение, что стоит ей открыть глаза — и она обнаружит себя в своей постели, только что проснувшейся после эротического сна. Она не противилась, когда его рука прокралась под пояс ее джинсов, и говорила себе: «Это всего лишь сон». Нижняя часть ее тела, чьи потребности она предпочитала игнорировать все эти долгие последние месяцы, словно надоедливые детские прихоти, сейчас под его пальцами вновь вернулась к жизни, и сдерживаемые желания, которые Лайла так тщательно подавляла, захлестнули ее, как будто накрыли волной.
Она резко дернулась только после того, когда Карим начал расстегивать молнию на ее джинсах. Это был не сон! И она была не в собственной постели. Это была постель Абигейл, а она, Лайла, валялась на ней полураздетая и разомлевшая, словно разошедшаяся девчонка, воспользовавшаяся отсутствием родителей.
Лайла тут же вскочила.
— Что ты делаешь? — воскликнула она.
Карим тоже сел, он был явно расстроен. Но затем разочарование на его лице сменилось улыбкой, которая не была ни извиняющейся, ни раздраженной.
— Я просто хотел узнать, чего именно мне предстоит столько ждать. — Кончиком пальца он коснулся ее обнаженного пупка; его низкий голос звучал хрипло.
Она рывком опустила поднятый свитер.
— Это какое-то безумие.
— Ты так считаешь? — промурлыкал Карим.
— Сюда могли зайти.
— Никого нет дома. — Он наклонился и заглянул ей в глаза. — Если это единственное, чего ты боишься…
— Я уже сказала тебе, что не готова к этому, — повторила Лайла. Но слова эти прозвучали не так убедительно, как несколько минут на