тературоведы считают величайшим писателем ХХ века, и вы получите завершенную картину поэтической нации.
Рассмотрим теперь второй элемент нашего уравнения: и информатика, и Интернет, и компьютерное программное обеспечение представляют собой не что иное, как современные формы языкового выражения - будь то языки программирования, протоколы сетевой коммуникации или бинарная основа всех узлов компьютерного управления. Стоит ли удивляться, что вербальный по своей природе дух ирландского народа гармонично соединился с вербальной основой информационно-компьютерных технологий?
Экономическую модель, аналогичную ирландской, задействовали и Греция, и Португалия, и Испания, и Малайзия, и Южная Корея, и десятки других стран. Однако именно Ирландия стала мировым центром софтверного производства и местом, куда перенесли свои НИОКР-подразделения все гранды компьютерного железа (DELL, IBM, Intel, Apple)
[191]. Почему в Ирландию? Потому что в ней живут ирландцы - нация, обладающая вербальной формой духовности.Эксперты акцентируют роль Соединенных Штатов Америки в становлении «кельтcкого тигра». Безусловно, колоссальные финансовые инвестиции из-за океана, в несколько раз превышающие вложения во все остальные страны Европы вместе взятые, являются важным (если не важнейшим) фактором, повлиявшим на материальное положение Ирландии. Посмотрим, однако, откуда эти инвестиции взялись. Совершенно очевидно, что в основе американского расположения к Ирландии лежит одна простая по сути цифра - 30 528 492. Именно столько людей, считающих себя ирландцами, проживает в США. Смею предположить, что это самая многочисленная и самая влиятельная диаспора Америки.
Однако ирландцы США оказывали материальную помощь исторической родине и в 60-е, и в 70-е, и в 80-е годы. При этом никогда раньше инвестиции не достигали таких колоссальных размеров. Почему? Все по той же причине - не было синергии между народом и экономическим объектом его самореализации.
В 2001 году темпы роста ирландской экономики существенно снизились по хорошо известным причинам: из-за событий 11 сентября и массового обвала акций высокотехнологических компаний на бирже Nasdaq. В это же время началась экономическая экспансия Китая, создавшего уникальные производственные условия на своей территории (за счет мизерной оплаты труда, разумеется). По понятным причинам многие компьютерные производства были передислоцированы в Азию, в том числе и из Ирландии. Это обстоятельство было совершенно превратно интерпретировано поверхностной журналистикой, и мировая пресса запестрела злорадными заголовками, предрекающими кончину «кельтского тигра».
Святая наивность и простота! Выведение сборочного производства из Ирландии сопровождалось ростом концентрации НИОКР-подразделений высокотехнологичного бизнеса, что полностью соответствовало тектоническим переменам глобальной экономики. Мэри Харни, заместитель премьер-министра, четко обозначила новый стратегический вектор Ирландии: «Наше будущее зависит от нашего умения быстро интегрироваться в мир, в котором знания и идеи гораздо важнее кирпичей и цемента».
В 2003 году миру явился второй «кельтский тигр», сходу продемонстрировавший темпы экономического роста, в четыре раза превышающие показатели всех европейских стран, включая Германию, Францию и Италию. Такие же результаты повторились и в 2004-м, и в 2005 годах.
Ирландский опыт имеет самое непосредственное отношение к положению дел в нашей стране. Тем более он актуален в тот момент, когда власти занимаются безумными манипуляциями наподобие изгнания кавказцев с рынков России. Зачем это делается?! Для кого освобождаются места у прилавков? Для русских? Да никогда в жизни русские не пойдут торговать на рынок - это же полное непонимание национальной ментальности и духа! Русские не пойдут на рынок, потому что для русской ментальности рыночно-уличная торговля - занятие недостойное (есть даже слово в языке подходящее - западло). Между прочим, такое же отношение демонстрируют и ирландцы. Где вы найдете ирландцев, торгующих на улице? Пожарные - да, полицейские - да, биржевые игроки-авантюристы - пожалуйста, даже пьяницы в картонных коробках под Бруклинским мостом - за ради бога! Но только не на рынке - с ритуальным цоканьем языком, хватанием покупателей за рукав, самозабвенным закатыванием глаз в торговом экстазе.
Не подумайте только, что мы выказываем предвзятое или пренебрежительное отношение к торговле. Боже упаси! Этим достойным делом с удовольствием займется и грек, и итальянец, и алжирец, и китаец, и вьетнамец, и азербайджанец, и грузин. Почему? Да потому, что торговля органично вписывается в национальный дух этих народов. Это не плохо и не хорошо, это просто данность, которую необходимо использовать для самораскрытия и самореализации народов.
Загонять русских на рынки - дурость! Уподоблять русских нефтеносным (в нашем случае - газоносным) арабам - глупость! Вместо того чтобы финансировать дармовыми нефтедолларами долговые обязательства Казначейства США, деньги Стабилизационного фонда должны направляться на развитие системы народного образования, на программы повышения культуры, на прекращение спаивания и отравления людей гнилостным ядом меркантилизма и консьюмеризма, который льется сегодня изо всех дырок СМИ.
Русский дух, во многом очень близкий и родственный духу ирландскому, заключается в неисчерпаемом интеллектуальном потенциале. Особенность русского интеллекта - в его эвристичности и нематериальности. По этой причине русскому человеку свойственна роль открывателя-первопроходца, а не воплотителя идей. Для сравнения: германская нация ориентирована по своему духу как раз на материализацию, на воплощение гениальных идей в не менее гениальные конечные продукты - идеально собранные, точные, надежные, способные служить веками. Ирландцы талантливы серединой: возвышенный полет мысли дополняется достаточной мерой самодисциплины, позволяющей им усердно и качественно трудиться днем на рабочем месте, а по вечерам напиваться в пабе - до русского бессознательного состояния!
Из всего сказанного можно сделать только один вывод: до тех пор, пока экономическая программа России не будет сформулирована с учетом специфики русского национального духа, ничего, кроме разваливающихся на ходу автомобилей, нефтяных вышек, московских квартир по миллиону долларов и покупок британских футбольных клубов, не выйдет. А 80% населения так и будет жить за чертой бедности - подобно ирландцам XIX века.
Vereenigde Oostindische Compagnie
Сергей Голубицкий, опубликовано в журнале "Бизнес-журнал" №24 от 12 декабря 2006 года.
От внимательных читателей рубрики не мог ускользнуть общий знаменатель, к которому сводятся самые, на первый взгляд, разнородные биографии - идет ли речь о видных предпринимателях или о корпоративных структурах. Знаменатель этот условно можно отнести к исторической конспирологии - в той мере, в какой он усматривает за внешне никак не связанными между собой явлениями присутствие единого вектора власти и финансового контроля. В отличие, однако, от традиционных конспирологических теорий, от мутных бильдербургских клубов, «комитетов-300» и «богемных рощ», единым вектором «Чужих уроков» выступает не таинственная структура или организация, а некое вполне приземленное понятие - старые деньги.
В «старых деньгах» нет ничего мистического: они зародились в XII веке в Испании и Италии, в XIV переместились во Франкфурт, в XVI - в Антверпен, чуть позже - в провинции Утрехтской унии, пока не обосновались в Британии после успешного экспорта революции Кромвеля (XVII век). На уровне имен под «старыми деньгами» мы понимаем корпоративную спайку старинных финансовых домов Европы: Дельмонте, Суассо, Карвахаль, да Сильва, Медина, Гидеоны, Варбурги, Шиффы, Ротшильды - костяк, сформировавшийся к началу XIX века.
Для осознания реальных масштабов «старых денег» необходимо понимать, что речь идет не о миллионах и даже не о миллиардах долларов, фунтов стерлингов и гульденов, а о практически безмерных состояниях, накопление которых происходило веками. Значимость этих состояний подкрепляется не только родовыми банками, дворцами и многовековой эксплуатацией колоний, но и прямым доступом к денежным печатным станкам ведущих индустриальных держав
[193], а заодно и контролем над институтами политической власти.Очевидно, что гипотеза «старых денег» делала наше обращение к истории лишь вопросом времени. Рано или поздно нам пришлось бы отвратить взгляд от занимательных сюжетов современного бизнеса и углубиться в прошлое, чтобы найти в нем прямые ответы на вопросы настоящего: «Почему 70% всех алмазов в мире гранят в Антверпене?» Или: «Почему котировки золота послушно гуляют по узким коридорам, определяемым в одном из лондонских офисов?» Или совсем уж конкретное: «Как получилось, что сразу после начала вторжения американской армии в Ирак, все 175 газет информационной империи Мердока опубликовали передовицы в поддержку агрессии?»
Мы предлагаем читателям совершить первое из задуманной серии назидательных погружений в прошлое и проследить удивительную судьбу VOC, Голландской ост-индской компании, пионера транснациональной корпоративной экспансии, первого в истории эмитента публичных акций, являвшегося на протяжении 200 лет крупнейшим бизнесом планеты, превратившим Утрехтскую унию в самую богатую страну мира, а затем тихо и бесславно обанкротившимся.