р разразился многословной речью про то, что нечего плодить нищету, а ежели малолетки-беспризорники и впрямь священны, то пусть, Светлый Владыка направит их чистые души в лучший мир! Может, бургомистр и прав. Вот только помирать не хочется. Особенно голодным.
- Вон! Смотри, Феофан! - ударил меня по плечу Хома, - покупатель!
Я посмотрел. И, правда, к прилавку карги Марфы подошел немолодой горбатый мужчина. Выглядел он бедновато. Одежду лохмотьями не назовешь, но старая и просоленная. Судя по сильным мозолистым рукам, один из портовых грузчиков. Похоже, решил потратить заработанные деньги. С утренним приливом в городскую гавань зашло с полдюжины кораблей. Платят сносно, но уж работа больно тяжелая, особенно для наших с Хомой лет.
Грузчик подбросил на ладони горсть медных монет. Бабка Марфа призывно показала ему все оставшиеся во рту зубы.
- Чего желаете, благородный господин? - спросила карга.
Лицо "благородного господина" съежилось в глубокой задумчивости. Похоже, мужик никак не мог решить в голове сложную задачу: как принести домой еды жене и детям, чтобы самому хватило залиться сивухой до поросячьего визга. Подсчеты - сложная наука.
- Давай, Хома! Твой черед, - сказал я.
Приятель замялся.
- Что-то я волнуюсь, - сказал он.
- Я тоже, но нам нужно достать жратвы.
Хома боязливо кивнул и направился к прилавку. В последний момент решимость покинула его. Хома еле-еле брел, ноги его, казалось, одеревенели. Каждый следующий шаг товарища становился короче предыдущего. Плохо! Очень плохо. Надеюсь, он опомнится, когда настанет время убегать!
Бросив обеспокоенный взгляд на Хому, я нырнул в переулок и припустил что есть мочи. Дома в торговом районе, как назло, длинные, а мне нужно оббежать здание, чтобы выскочить с другой стороны улицы. Старуха не должна видеть нас вдвоём, по крайней мере, пока она смотрит в одну сторону.
Я успел как раз вовремя.
Хома, наконец, сумел проглотить комок в горле, и начал разговор.
- Эй! Карга.... Ммм... То есть, добрая бабушка, дай пирожок, - произнес он.
Вообще-то мы планировали, что Хома начнет говорить громко и нагло, чтобы разозлить старуху. На деле же у товарища получился жалкий всхлип.
- Не обдели сироту, добрая женщина, - произнес приятель.
Проклятье! Если Хома будет продолжать в том же духе, не избежать нам тумаков от Гильдии Попрошаек. Никто не имел права просить милостыню на улицах Алиссии, не заплатив Рему Калеке. В городе даже у стен есть уши, и больше всего ушей у попрошаек. Их услугами пользуются все: и стража, и воры, и распутные девки.
По счастью, главной цели Хома достиг. Старая карга просто взъелась от злости.
- Проваливай, малолетний недоносок! - рявкнула Марфа.
- Пожалуйста, бабушка, два дня во рту и мелкого зернышка не было. Дай пирожок! Я заплачу.
Старуха и бровью не повела. Карга не продаст Хоме и черствую коврюгу, даже если он швырнет ей в рыло золотую монету. Городской указ твёрд - всех скупщиков краденого на виселицу. Новый бургомистр понимал закон по-своему. Монеты сирота мог только украсть, а, значит, он вор. За торговлю с мелким воришкой Марфу могли посадить в воровскую яму. А тамошним головорезам решительно всё равно, обесчестят и юную девку, и старуху.
- Брысь, крысёныш! - отмахнулась Марфа.
Хома зарыдал.
- А вы, дяденька! - взмолился приятель.
Грузчик смутился, поспешив отвернуться. Судя по рассеянному выражению лица, он вырос не злым человеком, не в пример Марфе. Думаю, работяга даже сочувствовал несчастному сироте, но отказать себе в вожделенной сивухе не мог. Уже не мог. Наверное, каждый день он вставал с соломенного тюфяка, и под тумаки уродливой жены направлялся в порт, лелея в душе только одну мечту - напиться! Даже не напиться, а нажраться до поросячьего визга! Только в дешевом и крепком спиртном душа грузчика находила блаженный покой.
Хома, уловив слабость, чуть осмелел.
- Дяденька, дяденька! Купите пирожок!
Запрыгав вокруг, Хома дернул мужика за рукав.
- Отвали, парень, - прохрипел грузчик.
- Ну, дяденька! Дяденька! Купите!
- Отвяжись! - цыкнул мужик, правда, как-то не очень уверено.
Хома, почувствовав добычу, впился в грузчика, стремясь выхватить из его руки несколько медняков.
- Сгинь.
Растерянный мужик попятился прочь от прилавка. О покупке сладких булочек он и думать забыл. В бой тут же бросилась Марфа. Долгожданный покупатель, а, стало быть, и деньги, уходили прочь из-за грязного мальчишки. Дела у старухи обстояли неважно, недавно её прилавок поперли с рыночной площади. Марфа с грехом пополам наскребла денег на уплату Гильдии Воров, но вот для разговора с городскими стражниками монеток ей не хватило. В итоге, бабке из последних сил пришлось перетаскивать свой прилавок с шумной торговой площади в грязный безлюдный переулок.
- А ну, прочь, паршивец! - завопила старуха. - Не мешай доброму человеку.
- Хочу пирожок! - не менее громко заверещал Хома.
Не выдержав, старуха выскочила из-за прилавка, намереваясь лично надрать Хоме уши. Именно этого я дожидался!
Хома мигом отскочил от грузчика и бросился наутек. Разозленная бабка ринулась вслед за ним. Больше ждать нельзя! Не теряя времени, я бросился к лотку. Умудрившись зачерпнуть руками с добрый десяток пирожков, я развернулся и что есть духу побежал прочь. К несчастью, у проклятой карги глаза росли ещё и на затылке.
- ВОР! Держи вора! - заверещала Марфа. - Помоги, добрый человек! - обратилась она к грузчику.
Грузчик побежал. Правда, в другом направлении. Плюнув на Хому и незадачливого выпивоху, старуха бросилась спасать товар, но куда ей - старой злобной грымзе!
Я уже предвкушал вкус сытных пирожков. Интересно, какая у них начинка?! Мясо? Рыба? Птица? Ах ... если бы всё сразу. Пирожки приятно грели мне руки, а нос уже вдыхал сладкий запах свежей выпечки. Сегодня меня и Хому ждет роскошный обед! Обернувшись, я ехидно улыбнулся Марфе, пожалев, что не могу освободить руку и показать вредной старухе кукиш.
Только свернув за угол, я заметил стражника. Огромный широкоплечий верзила, очевидно, услышал вопль Марфы. Не сумев увернуться, я на полном ходу врезался в мужика, больно ударившись бедром об острый шип кольчужного наколенника. Не устояв, я растянулся по земле... Пирожки! Горячие вкусные пирожки упали на землю.
Тупоголовый стражник слегка пошатнулся, недоуменно на меня посмотрев.
- Держите вора! - продолжала вопить старуха.
- Вора? - удивился стражник.
Марфа ткнула в меня пальцем.
- Маленький крысеныш, украл у бедной старушки хлеб!
Стражник удивленно моргнул. Очевидно, это был один из тех жаждущих подвига болванов, что берут в руки оружие, желая защищать добро, а не зарабатывать деньги. К несчастью, благородный рыцарь, желающий взять оруженосца, мужику не подвернулся, вот остолоп и подался в стражу. Небось, услышав крик, тут же представил себе шайку профессиональных воров, в черных гильдейских плащах и с отравленными кинжалами в руках. И вот тебе - на! Нарвался на грязного мальчишку. Да и украли не золотое ожерелье у шестой любовницы бургомистра, а десять пирожков у страшной, как сама смерть, старухи Марфы.
Рука стражника инстинктивно рванулась к мечу, но в последний момент замерла в нерешительности. Как есть новичок! Дружки из казармы ещё не успели показать ему самые злачные места Алиссии, приучить брать взятки, быстро перебегать на другую сторону улицы при виде именных плащей Гильдии Воров, ну, и во имя справедливости вешать тех, за кого некому вступиться. Неудивительно, что остолоп оказался здесь. Нормальный стражник, если офицеры вытолкали с рынка патрулировать улицы, осматривает разве что содержимое погреба в ближайшем трактире.
- Держи вора! - верещала Марфа.
Схватив в каждую руку по пирожку, я вскочил на ноги. Резкая боль пронзила ушибленное бедро! Проклятье! Ушиб оказался сильным. По счастью, медлительный стражник не успел опомниться.
Отпрыгнув назад, я чудом сумел увернуться от скрюченных пальцев Марфы. Лишь брызжущая слюна старухи попала мне в лицо. Противно! Пересилив боль, я кое-как обскакал старуху и побежал назад по улице.
- Стой! СТОЙ! - надрывалась карга, - господин стражник, помогите же, наконец, пожилой женщине! Крысеныш украл последнее!
Стражник бросился вслед за мной. Очевидно, остолоп решил, что начинать путь к героизму следует с малого.
- Уличные крысы лишают старуху последнего хлеба!!! Помогите!
Я попробовал ускориться. К несчастью, правая нога на каждый шаг отзывалась резким приступом боли.
Стражник догонял меня. В другое время я бы запросто ускользнул от остолопа. В тяжелой стальной кольчуге далеко не убежишь; к сожалению, в равной степени это относилось и к больной ноге. Со стороны погоня представляла собой сюжет для представления цирковых клоунов. Хромающий мальчишка, следом тяжелый неповоротливый стражник, в хвосте дряхлая старуха.
Боль усиливалась. Изо всех сил я продолжал бежать, невзирая на выступившие слезы. Кое-как мне удалось добраться до ближайшего переулка. Свернув, из последних сил я пробежал ещё несколько шагов и... осознал свою ошибку! О, Великие Силы, я полный, абсолютный, законченный кретин! На моём пути встала высокая, где-то в полтора роста, каменная стена. Конечно, я о ней знал. Со здоровой ногой сигануть через стену не трудно, но сейчас....
Пересилив боль, я разбежался и прыгнул. Мне не хватило совсем чуть-чуть. Если бы я выбросил пирожки, то смог бы ухватиться пальцами за верхний край стены. Оцарапав кулаки об острую каменную крошку, я медленно сполз вниз.
- Вот он, паршивец!
Обернувшись, я увидел стражника и Марфу. В отчаянной попытке я снова подпрыгнул, но без разбега у меня совсем ничего не вышло. Вот и всё! Ловушка захлопнулась. Дальше виселица!
- Попался, чертенок! - злобно рассмеялась старуха.
- Сдавайся, парень, - произнес стражник.
Поняв, что бежать бессмысленно, я сел на землю. Боль в бедре чуть ослабла.