Потом труба внезапно рванулась вверх, позади нее стремительно развернулось веером голубоватое свечение. Труба улетала в небо ровно, но не так уж быстро. Казалось, летела она с ускорением, потому что не останавливалась, как следовало ожидать, и вскоре растворилась в небесной голубизне. Все это казалось очень обычным, простым и неторопливым.
Прошло целых пятнадцать минут, прежде чем началось продолжение. В паре миль на востоке внезапно появилось вздымающееся, извивающееся, точно змея, желтое облако. Оно начало медленно опускаться, а из него вдруг забили неистовые струи оранжевого дыма, вверх, вниз, во все стороны.
Дым летел немного быстрее и параллельно поверхности планеты, так что облако постепенно приняло форму блина зловещего желтого цвета, корчившегося, словно его сминали невидимые руки. Оно медленно опускалось, и, когда достигло земли, ничего не произошло — вообще ничего. Это было просто поразительно, принимая во внимание, что это была ракета с атомной боеголовкой. Лон оценил бы то, как справились с нею маленькие люди, если бы присутствовал при этом. Но его здесь не было.
Лон был совсем в другом месте. С горящими глазами он летел в космосе, навстречу сражению.
ГЛАВА VIIСпортивная жизнь
Лон уже понял, что все маленькие люди относятся к жизни, как к череде спортивных состязаний. Они провели с ним получасовой интенсивный инструктаж по управлению сорокафутовым металлическим шаром, который построили и передали ему для космического сражения.
Возможно, они полагали, что их более примитивный брат по разуму и космический пилот имеет лучшие навыки космического боя, чем был у них. А может быть, им казалось, что этого требует спортивная честь.
Во всяком случае, они сделали этот шар, и человек шесть полетело в нем вместе с Лоном.
Глаза их блестели от волнения. Отец Кэрил и Бертон тоже были на борту. Затем появилась Кэрил — в обычной форме экипажа земного корабля, — она вспыхнула, когда Лон внимательно оглядел ее. Лон коротко объяснил, что маленькие люди в срочном порядке сконструировали космический корабль, и три землянина включены в состав его экипажа. Услышав это, Кэрил тут же поднялась на борт.
Ее можно было прогнать лишь силой, но это не имело смысла. Все это время у Лона не было никаких надежд, кроме мысли о том, что лучше умереть, сражаясь. Ему казалось, что планета маленьких людей, а после нее и Земля обречены. Если Кэрил должна умереть, то, во всяком случае, она может умереть в космическим корабле рядом с остальным экипажем «Маринты». По крайней мере, смерть в космосе быстрая и безболезненная.
Лон сел в кресло пилота и сперва был разочарован нехваткой мощности для быстрого взлета, но тут маленький человек, сидящий возле него, улыбнулся и тронул рукой чертеж, лежащий возле пульта управления. Тогда Лон понял, что вертикальная скорость взлета просто ограничена полем планеты, влекущим корабль вниз.
«Маринта» разбилась при посадке на эту планету всего лишь тридцать часов назад, и проблема общения все еще не была как следует решена. Но словарь символических рисунков расширился настолько, что они стали, практически, идеограммами.
Было довольно забавно увидеть множество копий различных рисунков Лона, разложенных на видном месте для быстроты общения. И здесь были не только рисунки. Здесь появились своего рода зачатки стенографии символов, были глаголы и даже несколько прилагательных. Например, вытянутый и перечеркнутый круг был явно символом «нет» или «не хорошо», или отрицания вообще.
Схематически упрощенный рисунок механизма в земном стиле означал «да», или «хорошо», или просто утверждение. Эта система не была такой же ясной и быстрой, как речь, но, подкрепляемая жестами и восклицаниями, она работала на удивление хорошо.
Лон убавил мощность двигателя. Взлет был долгим процессом, и делать во время него было, в общем-то, нечего. Чтобы занять время, Лон решил осмотреть внутреннее устройство корабля. Это была простая полая сфера, скрепленная внутренними балками и удивительно лишенная всяческих приборов и приспособлений.
У изогнутых стен был ряд кресел для маленьких людей с предохранительными ремнями. Кроме них, были три больших кресла для Лона, Бертона и отца Кэрил, и один маленький человек поспешно собирал импровизированное большое кресло возле Лона для Кэрил.
Справа и слева от Лона находились видеоэкраны с поразительно четкими, почти что объемными изображениями. Выше и ниже них были экраны поменьше, дающие боковой и задний обзор, так что Лону оставалось лишь чуть шевельнуть глазами, чтобы поглядеть в любую сторону.
Перед Бертоном и отцом Кэрил тоже были экраны и средства управления оружием, представлявшим собой, как они подозревали, точные копии лучевых излучателей кораблей-слизняков, а управление оказалось копией прицелов земного типа и гашеток.
Землянам все это было привычнее, чем маленькому народу, который на своей планете пользовался лишь газом, не требующим на охоте вообще никакой точности. Вести корабль предстояло Лону. У него было весьма смутное представление об эффективности устройств корабля, но он собирался выжать из них все до последней капли.
Зеленые равнины и горы планеты медленно уплывали назад. Потом внизу в поле зрения появилось синее море. Корабль стал подниматься быстрее. Постепенно наращивая скорость. Небо над головой темнело. На нем появились крошечные пятнышки звезд.
Затем небо стало фиолетовым, и вскоре — совсем черным, с большим окольцованным солнцем, аляповато сияющим в пустоте. Тысячи миллионов звезд, казалось, глядели, как корабль выскочил из атмосферы в космическую пустоту.
Здесь уже не было никаких помех ускорению. Лон принялся испытывать корабль. Сперва осторожно, потом с растущей уверенностью. Средства управления были интуитивно понятны и созданы, казалось, специально под человеческие инстинкты, утверждающие, что человек — центр Вселенной.
На практике это означало, что он тянулся к желаемому объекту и отодвигал рукой нежелательный. Для этого в удобном месте располагалась круглая рукоятка. Когда Лон потянул ее на себя, корабль рванулся вперед, чуть отодвинул — и корабль дал задний ход.
Рукоятка двигалась во всех направлениях, а двигатели шара были расположены так, что центр тяжести и опоры всегда был в пилотском кресле. Можно было заставить шар вертеться вокруг оси и даже перевернуть его вверх дном.
Научиться обращаться с таким управлением было удивительно легко. Уже через минуту Лон почувствовал нарастающую внутри уверенность. Корабль становился продолжением его рук и ног.
Лон мрачно кивнул маленькому человеку, который был его вторым пилотом, и, прикоснувшись к рисунку корабля-слизняка, вопросительно поднял брови. Маленький человек щелкнул выключателем. На правом экране появился красный кружочек. Очевидно, в центре его и был корабль-слизняк.
Одновременно более тусклые синие кружочки стали появляться над изогнутыми верхними слоями атмосферы планеты. Лон поглядел на них, но маленький человек ткнул пальцем в красный кружок, затем показал на два-три синих — и указал на рисунок корабля-шара.
— Наши корабли? — проворчал Лон. — Да, парни, вы потрудились на славу!
Он понял, что в недрах планеты были и другие пещеры. Требовалось много энергии для радиоволн, с помощью которых управляли всеми ветрами над планетой, поэтому нужно было и много электростанций.
Но Лону и в голову не приходило, что каждый его взгляд и жест, каждая интонация будут транслироваться в десятки технических штабов и все маленькие люди узнавали то, что знало непосредственное его окружение. Здешняя система коммуникации была замечательная, хотя ее вообще не было заметно.
Лон направил корабль-шар навстречу врагу — тому кораблю-слизняку, который преследовал «Маринту» тысячи световых лет. Очевидно, на том слизняке сработали датчики. Он повернулся и устремился навстречу Лону.
Из него вылетела тысячемильная молния луча, промахнувшись лишь на сотню ярдов. Лон бросил шар вбок, уклоняясь от группы из шести лучей, немедленно нанесших удар в то место, где он только что находился. Глаза Лона заблестели.
— В пределах досягаемости, да? — проворчал он. — Ну что
ж, теперь поиграем!
Он рванул шар вверх и крикнул:
— Бертон! Стреляйте в упор и не отпускайте гашетку!
Из корабля-шара вылетел навстречу врагу раскаленный луч. Лон видел, что он промахнулся, и сделал легкое круговое движение руки, словно исправляя ошибку. И это сработало.
Корабль-шар развернулся и луч чистой энергии взрезал корпус врага. Корабль-слизняк дернулся, точно раненый зверь, и бешено нанес ответный удар.
Оба устремились друг к другу с невероятным ускорением. Лон закрутил свой корабль, чтобы хлестать врага энергетическим лучом, точно мечом. Он ударил его раз, другой, третий. На четвертый раз раздался взрыв, и струи дыма рванулись из его ракетных двигателей.
— Пробили! — выкрикнул Лон, сверкая глазами. — А теперь…
Но тут же он застонал. Корабль-слизняк, столкнувшись с оказавшим сопротивление соперником, вдруг знакомо вспыхнул всеми переливающимися цветами радуги. Это означало первую фазу перехода в гиперпространство.
Слизняк убегал, так как понял, что корабль-шар ему не одолеть. Он еще не был фатально поврежден, но…
Усмешка маленького человека, сидящего рядом с Лоном, превратилась в явный смешок. Он щелкнул маленькими, но крепкими пальцами. Переливающиеся цвета радуги исчезли, но слизняк остался в обычном космосе. Его переход в гиперпространство был прерван. Пути для отступления отрезаны.
Яркие лучи снова ударили из него, расчертив пространство чудовищными карандашами энергии. Он был теперь меньше, чем в ста милях, но неожиданные прыжки корабля-шара не давали ему прицелиться.
Лон стал фехтовать своим кораблем с исходящим из него лучом, как энергетическим мечом. Он фехтовал кораблем, как человек сражаясь с противником, фехтует рапирой, тонкое лезвие которой колет и рвет его.
Лон хлестал, хлестал и хлестал лучевым лезвием. И внезапно второй раз из слизняка вырвалось облако пара — колоссальное облако желтоватой хлорной атмосферы, — и исчезли лучи-прутья. Корабль-слизняк выключил ускорение и повис мертвым в космосе, мчась вперед по инерции. До него оставалось шестьдесят миль, пятьдесят, сорок, тридцать, двадцать — и он не подавал ни малейших признаков жизни.