– Потому что запугивать имеет смысл тех, кто пассивно недоволен. А активных проще и надежнее пересажать, чтобы остальных не баламутили. Я тебя уверяю, что именно так и происходит.
– Но кто-то же Степана избил!
– Думаю, постаралась компания, которая будет строить полигон. Наняли каких-нибудь уголовничков. Или своих охранников попросили. Компании лишний шум ни к чему, вот и пытаются унять баламутов. Не надо примешивать политику туда, где ее нет.
– А сестра почему погибла?
– Понятия не имею. Иван сказал, превышение скорости на мокрой дороге.
– И ты в это веришь! – скептически усмехнулась Стася.
– А во что я должен верить? – засмеялся Марк и позвал: – Иди сюда.
Стася подошла к сидящему у стола Марку, он потянул ее к себе на колени.
Ему не хотелось думать о том, как Иван пытается вычислить убийцу Егора. Если честно, Стасе тоже.
Пошел дождь, застучал по подоконнику. От дождя за окном собственная кухня казалась еще уютнее.
Степа смотрел на Ивана с уважением. Даже, пожалуй, с большим уважением.
Еще он очень переживал, что нанес Ивану физическую травму.
– Ничего, – успокоил его Иван. – Я же не успел тогда тебе представиться.
Против строительства мусорного завода и полигона жители протестовали активно. Иногда власти протестов не замечали, иногда пытались протестующих разгонять. Степан был среди организаторов, и, чему мало кто удивился, месяц назад на него напали. Почти открыто: остановили машину, когда он подъезжал к родному городу, сломали пальцы, нанесли другие травмы.
Убивать не собирались, хотели, чтобы он сделал правильные выводы.
Степан их не сделал, но осторожность начал проявлять.
Испугался он, когда погибла Настя. Не за себя испугался, за Ксюшу. Ну и за родителей, конечно.
Впрочем, им мало что угрожало, родители жили в охраняемом поселке.
Он тогда перестал появляться в квартире, которую снимал, арендовал другую. Поменял симку. Перестал встречаться с Ксюшей.
– Ты бы ее как-то успокоил, – посоветовал Иван. – Девочка переживает, мучается.
– Ей со мной опасно быть.
Степан, которому было около тридцати, казался Ивану большим ребенком. Черт возьми, Иван в его возрасте ребенком не был!
– Ну так ей и скажи! Скажи, что дело революции тебе дороже. Зачем же морочить девчонке голову!
Степан удрученно усмехнулся. Подумал.
– Можно вашим телефоном воспользоваться?
– Можно, – кивнул Иван и крикнул: – Соня!
Жена прибежала из соседней комнаты.
– Сонь, принеси мой мобильный.
Говорить с Ксюшей Степа вышел на балкон. Говорил долго, минут пятнадцать.
Кажется, решил с любимой не расставаться, вернулся повеселевший.
Опять сел на стул рядом с лежащим на диване Иваном, сложил руки, как на допросе.
Допрос больших результатов не принес.
Откуда и куда ехала его сестра среди ночи, Степан не знал.
– Я хотел у предков выяснить, но они в таком состоянии были…
Состояние родителей погибшей женщины можно было себе представить.
– Попробуй выяснить, – попросил Иван. – Еще постарайся узнать насчет портрета, кто его заказал. Муж?
– Анатолий сейчас в Германии, – неохотно процедил Степан. – Лечится. У него сердце больное.
– Узнай, что сможешь.
– Понял. Узнаю, – Степан кивнул, как школьник. Задумался. – Не надо было ей за Анатолия замуж выходить! Не надо было! Где большие деньги, там зло.
– Не всегда, – не согласился Иван. – Это в семнадцатом веке пираты богатели, а в двадцать первом миллиардерами становятся Гейтс и Маск. Не думаю, что они большое зло творят.
– Так это же не у нас!
– Не у нас, – согласился Иван и тоже подумал. – Зла везде хватает. Тюрьмы не миллионерами забиты, и не все там сидят по ложным обвинениям.
Степан посидел, понуро рассматривая собственные кулаки, и неохотно поднялся. Вид у него был виноватый, несчастный.
– Позвони, как что-то узнаешь, – напомнил Иван.
– Конечно.
Он потоптался, вышел в прихожую. Соня заперла за ним дверь.
– Забавный парень.
– Забавный, – согласился Иван.
Парень забавный, но жить с ним девушке Ксюше будет нелегко.
Соня постояла в дверях и ушла. Голова у Ивана болела сильнее, чем утром. Первая встреча с забавным Степаном не позволяла о себе забыть.
16 ноября, понедельник
Уходить из дома не хотелось. Лиля тихонько напевала в ванной под шум льющейся воды. Уютную кухню освещал мягкий желтый свет люстры.
За окном было уже совсем светло. Игорь выключил люстру, отдернул занавеску. Кухня сразу показалась серой, бесцветной, но желания уйти отсюда не прибавилось.
Лиля выключила воду, перестала петь. Через минуту вышла, увидев его, радостно засмеялась.
Признаться, что взял отпуск?..
– Может, приду пораньше, – обняв жену, пообещал Игорь.
– Получится? – с грустным сомнением спросила Лиля.
– Постараюсь.
Наваждение последних дней, связанное со смертью дочери, проходило. Игорь мог только удивляться, что родная, нежная Лиля недавно показалась ему чужой, случайно попавшей в его жизнь.
Еще стало стыдно за то, что он тащил Веронику в ресторан. Как будто ему совсем не с кем поговорить, кроме полузнакомой бабы.
Если бы не лежащая в багажнике косметичка, Игорь остался бы дома. Соврал бы что-нибудь Лиле и остался. Он слишком измучился за последние дни, имеет право на отдых.
Косметичка не давала ему покоя. Игорь, поцеловав жену, быстро оделся, еще раз чмокнул Лилю, неохотно повернулся к жене спиной и спустился к машине.
Косметичка не могла исчезнуть, но он открыл багажник и с облегчением выдохнул, глядя на небольшой кожаный прямоугольник. Ему хотелось переложить косметичку в карман, но Лиля могла видеть его из окна, и делать это при ней он почему-то не стал. Взял косметичку в руку, только остановившись у Лениного подъезда.
Поднявшись в квартиру, по уже установившейся привычке сразу пошел к портрету, постоял. Хотелось немедленно вернуться домой, и он помедлил перед тем, как снять куртку.
Делать здесь было решительно нечего.
Игорь положил косметичку на стол в Лениной комнате, подумал и зачем-то переложил в один из ящиков стола.
Опять повернулся к портрету, посмотрел в лицо дочери, вернулся в комнату тещи и, быстро надев куртку, вышел и запер квартиру.
Он хотел, чтобы убийца был пойман и наказан. Он этого очень хотел, но понимал, что сам найти убийцу не сможет, а все его попытки сделаться сыщиком выглядят просто глупо.
На кладбище он поехал, чтобы потянуть время.
У входа купил букетик искусственных цветов и медленно пошел к могиле.
На свежем холмике лежали оставшиеся после похорон венки. Лежали аккуратно: Игорь заплатил кладбищенским рабочим, чтобы следили за могилой.
Рядом с венками в землю был воткнут букет крупных роз. Розы были свежие, они не могли так хорошо сохраниться с похорон.
Его искусственный букетик рядом с розами выглядел жалко.
Никакого значения не имело, кто принес эти розы, но он достал телефон и, глядя на слабо трепещущие на ветру лепестки, набрал старую тещину приятельницу.
– Здравствуй, Игорь.
– Здравствуйте. Надежда Тихоновна, простите, вы ездили к Лене на кладбище?
– Да, – женщина говорила тихо, спокойно. – Мы ездили с Костей. Он прилетел в Москву всего на сутки, только и успели, что на кладбище съездить. Перед Новым годом он вернется насовсем.
– Почему вы мне не позвонили? – вырвалось у Игоря.
Она промолчала.
Он был для собственной дочери чужим. Поэтому и не позвонили.
Упрекать Надежду Тимофеевну было бессмысленно. Упрекать надо было себя.
– Позвонить тебе, когда Костя вернется?
– Да. Пожалуйста.
Скорее всего, ему не о чем будет говорить с Лениным женихом через полтора месяца.
В общем-то, Игорю и сейчас не о чем с ним говорить.
Желание немедленно попасть домой, в уют, к Лиле, пропало. День был не холодный, и ветер не резкий, но Игорь зябко передернул плечами.
Мимо по тропинке прошла женщина с черным платком на голове. На вид лет сорока, с заплаканными глазами.
На похоронах Лены не плакал никто.
Игорь отвернулся от могилы и побрел к выходу.
Желтые листья падали на асфальт, шуршали под ногами.
Надо выяснить, как Лена познакомилась с художником, вяло напомнил себе Игорь.
Он понятия не имел, как работают живописцы, но неожиданно подумал, что у художника могли остаться какие-то эскизы, наброски к портрету. Едва ли художник перед тем, как начать наносить краску на холст, не сделал какой-то набросок.
Игорь остановился и снова достал телефон.
Иван позвонил, когда Стася решила сделать перерыв. Она успела неплохо поработать и была очень собой довольна.
– Привет, – сказал Иван. – Слушай, тут такое дело… Отец той девушки, Сазоновой, которая вместе с Егором была…
– Я помню, – перебила Стася.
Настроение испортилось сразу. И потому, что не хотелось вспоминать, как погиб Егор, и потому, что она плохо разговаривала с отцом Сазоновой. Она говорила с ним сквозь зубы, и вспоминать об этом было стыдно.
– Его зовут Игорь.
– Я помню.
– Он хочет посмотреть, не остались ли какие-то наброски к портрету дочери. Ты не можешь съездить вместе с ним на квартиру? – Иван замялся. – Я бы сам съездил, но у меня голова не в порядке.
– Съезжу. Пусть он мне позвонит.
Ехать не хотелось. И встречаться с отцом девушки не хотелось.
Телефон зазвонил опять, Стася ответила на вызов от незнакомого абонента.
– Сазонов, – представилась трубка.
– Станислава. – Стася с телефоном у уха подошла к окну. – Иван мне звонил. Я подъеду в квартиру, когда хотите.
– Я хочу сейчас.
– Давайте сейчас, – согласилась Стася.
– Я могу за вами заехать. Где вы находитесь?
Она легко могла доехать сама, квартира Егора находилась всего в нескольких остановках метро.