То есть жить сможет, но счастливым никогда не будет. А ему хотелось счастья, как любому нормальному человеку. Или, по крайней мере, спокойствия.
– Игорь, надо сходить к нотариусу.
– Лиля, не начинай с самого утра, – попросил он.
– Послушай, дел на пятнадцать минут. Хочешь, вызовем нотариуса домой?
– Не хочу.
Он встал с постели, отдернул занавески. Утро было хмурое, серое.
Лиля звякнула чем-то на кухне, хлопнула дверью ванной. Послышался шум льющейся воды и ее мурлыканье.
Игорь покосился на прикроватную тумбочку, куда всегда клал телефон, ложась спать. Привычка была ненужной, его ни разу никто не разбудил срочным звонком, но он упорно ей следовал.
Игорь помедлил и набрал Ивана Кургина.
– Простите, что беспокою. Ничего нового нет?
Вообще-то, правильно было позвонить не журналисту, а в полицию.
Звонить в полицию Игорю было страшно.
– Нет, – журналист замялся. – Игорь… Возможно, вино принесла ваша дочь.
– Лена?.. – в висках застучало. – Зачем?
– Буду пытаться это выяснить. Поговорю с ее друзьями, подругами.
– Я не знаю ее подруг. Послушайте, не может быть, чтобы Лена понесла вино мужчине. Зачем?
– Возможно, это был подарок от кого-то из ее друзей.
– Чушь! Друзья сами могли подарить все, что им угодно!
В висках стучало так громко, что Игорь прижал к голове руку.
– Я не утверждаю, что это сделала Лена…
– Позвоните мне, если что-нибудь выясните, – перебил Игорь.
Он какое-то время постоял у окна, сжимая телефон. Пошел дождь, застучал по подоконнику.
Вода в ванной больше не лилась.
– Лиля! – хрипло крикнул Игорь.
– Что? – она появилась порозовевшая, со слегка подкрашенными губами.
Флешка лежала в сумке, которую он по привычке бросил в прихожей. Игорь нашарил флешку на дне, успев испугаться, что не найдет.
– Иди сюда!
Он включил ноутбук, не сразу попав флешкой в разъем.
– Лиля, что это такое?
Он листал ее фотографии, с ненавистью глядя на экран.
– Лиля!
Она взялась рукой за подбородок.
– Лиля!
Она опустила руку и сжала губы.
– Он не захотел меня рисовать, – она прошептала зло и обиженно.
– Почему ты скрыла, что была с ним знакома? – как ни странно, говорить Игорю удалось спокойно. Как будто они обсуждали что-то совершенно обыденное.
– Мне было обидно…
– Ты познакомила Лену с художником?
– Да нет же! Лена сказала, что заказала портрет. Конечно, я заинтересовалась! Но меня он рисовать не захотел…
– Лиля, ты же не дурочка! Произошло убийство! Почему ты скрыла, что у него была?
– Я испугалась! – жена посмотрела на него с испугом и удивлением. – Конечно, я испугалась! Там произошло убийство…
– Ты понимаешь, что любая ложь навлекает подозрения?!
– Какие подозрения?.. – она побледнела так, что помада на губах стала казаться клоунским гримом. – Игорь! Какие подозрения?
– Лиля, расскажи мне правду, – попросил он. – Что бы ты ни сделала, я на твоей стороне.
– Что я сделала? – прошептала и взвизгнула: – Что я могла сделать?!
– Лиля…
– Игорь! Почему ты это говоришь?! На меня кто-то клевещет, да?!
– О господи! Кто может на тебя клеветать!
– Игорь! – она заплакала. – Как ты мог! Как ты мог подумать, что я… могла что-то сделать!
– Я так не подумал. – Ему хотелось, чтобы она перестала плакать. – Я просто хочу знать правду.
– Я сказала тебе правду! Я всегда говорю тебе правду!
Он не испытал оглушающего горя, когда увидел мертвую Лену, и не чувствовал безумной ненависти сейчас.
Лиля была недобрым и неумным ребенком. Она не виновата в том, что выросла глупой и злобной.
Виноват он.
– Если полиция будет тебя расспрашивать…
– Почему полиция будет меня расспрашивать?.. – отшатнулась она.
– Ты не ребенок, Лиля. Произошло убийство.
– При чем здесь я?! – она смотрела на Игоря с ужасом. – Господи! Игорь! При чем здесь я?!
– Ты приходила к художнику. – Ему показалось, что ужас исходит от нее видимым облаком, и он попросил: – Не плачь. Все нормально.
– Игорь! Зачем ты меня пугаешь?!
– Я не хотел тебя испугать. Нашел твои фотографии в компе художника и спросил. Успокойся.
– Ты не говорил, что ищешь что-то у художника. – Лиля перестала всхлипывать, насупилась.
– Это получилось случайно.
Она стояла рядом с его компьютерным креслом. Он протянул руку, привлек ее поближе.
Он не испытывал ненависти, только легкую брезгливость. Как будто гладил несчастного, немытого дворового щенка.
Которого хотелось усыпить, чтобы не мучился.
– Отец девушки, – кладя телефон на стол, объяснил Иван жене в ответ на немой вопрос.
Отцу не хотелось верить, что криминал связан с его дочерью. Иван его понимал.
Вообще-то, ему и самому не очень верилось, что яд подсунули девчонке.
Иван выдвинул ящик стола, нашел визитку полицейского, который его узнал, когда группа работала в квартире Егора. Надо занести номер в память телефона, может пригодиться.
Этому парню Иван пару раз уже звонил. Отвечал полицейский уклончиво, но и к черту не посылал.
Иван вздохнул, набрал номер и поинтересовался:
– Ничего новенького?
– Работаем, – поделилась трубка.
Все ясно, ни черта у них нет.
– Соседка видела, как девочка вечером пришла к Осадову.
– Да, я с ней разговаривал. Но бутылки у девочки бабуля не видела. Слушай… Ты Артема Ковалева знал? Он недавно умер в тюрьме, СМИ большой шум подняли.
– Встречался пару раз, – насторожился Иван. – А что?
– С друзьями его контачишь?
– Не темни! – усмехнулся Иван. – Почему спросил про Ковалева?
– Бутылка коньяка!
– Идет.
– Яд, которым твоего дружка траванули, мелькал лет шесть назад. Соратника Ковалева тогда похожим ядом прикончили.
– Точно.
Эту историю Иван помнил. Он тогда только начинал профессионально заниматься журналистикой, и то дело было первым, которое он неплохо освещал.
Группа националистов во главе с Артемом Ковалевым тогда пыталась создать партию. Последователей у них было немного, откровенных нациков мало кто поддерживал, но были и такие, кто им искренне симпатизировал – в основном неучи и неудачники. Это тогда Иван первым отметил, за что навлек на себя такую нелюбовь со стороны партийных сторонников, что некоторое время старался по вечерам из дома не выходить.
Разговоры о партии прекратились, когда одного из соратников Ковалева поймали на распространении наркотиков. Доказательства были убойными, сам Ковалев от соратника немедленно отмежевался, но нехороший шлейф остался.
Тогда же произошло и убийство одного из соратников Ковалева. Убитый тоже был связан с наркоторговлей и, кроме брезгливости, у Ивана ничего не вызывал.
Убийцу нашли сразу, он оказался отцом парня, погибшего незадолго до этого от передоза.
– Тогда все так же было. Яд влили в бутылку. Только вино было похуже.
– Подожди, – Иван поудобнее перехватил трубку. – Убийца вышел уже?
– Умер в тюрьме пару лет назад.
– Яд идентичный?
– Не совсем. Но компоненты примерно те же. Убойная отрава, не хуже старого доброго мышьячка. Бьет без промаха. Осужденный утверждал, что получил его сам, но верится в это с трудом.
– Яд можно получить в домашних условиях?
– Ну конечно, – усмехнулась трубка. – Это же не «новичок». Но специальное образование надо иметь. Про образование я не сам придумал, умные люди подсказали.
– Подскажи адресок, – попросил Иван.
– Приставучий ты! Ну ладно, так и быть…
Семья наркомана жила в ближайшем Подмосковье.
– Спасибо за информацию, – искренне поблагодарил Иван.
– Коньяк!
– Не забуду, не бойся.
Иван снова положил телефон на стол, покачался в кресле.
Совсем недавно о Ковалеве вспоминал Степа.
Иван снова потянулся к телефону.
Лиля продолжала быть обиженной и несчастной.
Это напоминало время, когда умирала Ольга, а Игорю приходилось уговаривать Лилю. Перед ней он тогда чувствовал себя виноватым больше, чем перед женой.
Он успел забыть то противное чувство вины. Сейчас вспомнил.
– Прости, Лилечка, – попросил он.
– Теперь всегда так будет, да? – она посмотрела на Игоря несчастными глазами.
Выносить это было выше его сил.
– Как так?
– Ты прекрасно понимаешь, как! Ты!.. Ты говоришь мне гадости! Ты не обращаешь на меня внимания!
– Я только и делаю, что обращаю на тебя внимание. Лилечка, мне жаль, что я тебя расстроил. Ну что мне сделать, чтобы ты успокоилась?
– Ты меня не любишь!
– Нет, Лиля, – покачал головой Игорь. – Я тебя люблю.
Она была единственным человеком на свете, страдания которого он ощущал, как свои собственные.
Он мог заниматься своими делами, только когда знал, что с ней все в порядке.
Игорь криво усмехнулся.
Ни Оля, ни Лена его своими страданиями не донимали. Ольга умирала, а подбадривала его. У Лены болела любимая бабушка, а она Игорю об этом даже не говорила.
– Я тебя очень люблю, Лиля.
Если бы она была щенком, его можно было бы просто усыпить. И щенок бы не мучился, и Игорь.
Он не переживет, если Лиля попадет в тюрьму.
Он обязан избавить ее от страданий.
Зазвонил телефон, Игорь с недоумением посмотрел на экран. Он меньше всего ожидал звонка тещиной приятельницы Надежды Тихоновны.
– Прости, Игорь, что беспокою, – сразу извинилась женщина.
– Вы меня не побеспокоили, – заверил он.
– Полиция что-нибудь установила?
– Насколько я знаю, нет.
– Игорь, ты не мог бы дать мне телефон родственников художника?
Пальцы сжали трубку так, что побелели.
Ему показалось, что комната наполняется мерзким туманом. Он полз из углов, подступал, а Игорь не представлял, как избавить Лилю от страданий.
Он потряс головой.
Он не спросил, зачем тещиной подруге это нужно. Он не идиот, понимал, что она была единственным человеком, который по-настоящему любил Лену. Нет, еще был какой-то Костя.