Лиля заговорила снова, и он больше не вспоминал о Веронике.
Он был дома, и ему было хорошо.
24 ноября, вторник
Проведенные в отеле сутки оказались успешными. Иван поговорил с девушками на ресепшене, с охранниками. С горничной, убиравшей номер, тоже поговорил, но пожилая женщина, протиравшая тряпкой чистый стол, о происшествии месячной давности ничего не знала. Горничных в отеле было много.
А администратор и охранники ту конференцию, после которой мужчине стало плохо, помнили. В отель не так уж часто приходится вызывать «Скорую». И Алину они вспомнили, когда Иван показал фотографию, которую нашел в соцсетях.
– Она здесь всем заправляла, – фыркнула девушка-администратор. – Замучила совсем. Я ей говорю, что все номера готовы, а она сто раз проверить заставила. Вечером прибежала, потребовала врача. Врач у нас есть, но она, кроме как температуру мерить, не может ничего. – Это администратор сказала шепотом, перегнувшись к Ивану через стойку. – «Скорую» врач вызвала.
Алина ждала «Скорую» внизу, в номер к больному поднялась вместе с приехавшей бригадой.
Больного «Скорая» не увезла, а что было потом, ни администратор, ни охранники не помнили. Постояльцев много, а обслуживающего персонала мало.
Что было потом, Иван и без них представлял.
Поездка оказалась успешной, слова Алины полностью подтвердила.
– Можно было не приезжать, – вздохнула Соня, собирая вещи.
Иван потраченного времени не жалел. Поездка позволила мысленно окончательно перевернуть страницу с именем Анастасия Бережкова и заняться другими версиями. Жаль только, что другие версии не просматривались.
Иван отвез жену домой и опять поехал за город, к дому наркомана Беликова. На этот раз дверь в подъезд была открыта и прижата кирпичом. Рабочие заносили в подъезд рулоны стройматериалов, кто-то из соседей делал ремонт.
Иван поднялся на третий этаж, остановился у бывшей квартиры Беликовых. На каждом этаже было по две квартиры. Он нажал на звонок соседней двери.
Дверь приоткрылась, Екатерина строго на него посмотрела.
– Привет, – сказал Иван. – Помнишь меня?
– Помню.
Волосы у нее были заплетены в две косички. Отчего-то это выглядело трогательно.
– Мама дома?
– Дома.
– Позови ее, пожалуйста.
Дверь захлопнулась, через минуту открылась снова, и на Ивана с любопытством посмотрела женщина лет тридцати пяти.
– Это журналист, мам, – доложила маячащая за спиной женщины девочка. – Точно журналист, я проверила.
Мать и дочь были очень похожи. Одинаковые круглые голубые глаза и чуть вздернутые носики.
Они были непохожи. Мать смотрела на Ивана весело и открыто, а девочка насупившись.
– Заходите, – улыбнулась женщина. – Меня зовут Катя.
– Иван, – представился Иван, входя в квартиру вслед за хозяйкой.
В прихожей на вешалке аккуратно висела розовая куртка, рядом голубая, побольше розовой. У голубой куртки рукав был наполовину вывернут. Под вешалкой на небольшом коврике ровно стояли маленькие сапожки и ботинки на пару размеров побольше. Один ботинок лежал на боку.
Комната, в которую прошла хозяйка, тоже выглядела забавно. Два одинаковых письменных стола стояли рядом. На одном не было ничего, кроме открытого ноутбука, на другом свободного места не имелось. Помимо ноутбука, там лежали книги, открытая тетрадь в клетку, ножницы и даже два мотка шерсти для вязания.
– Иван интересуется Беликовыми, мам, – Екатерина села у чистого стола, повернувшись к Ивану.
Иван уселся на стоящий у стены диван.
Мама Катя села у стола захламленного и тоже повернулась к Ивану.
– Почему вдруг вас заинтересовали Беликовы? – с веселым любопытством спросила она.
– Вы знали их сына? – спросил Иван.
– Вы не ответили, почему вас заинтересовали Беликовы! – сердито возмутилась Екатерина.
Иван улыбнулся. Девочка ему нравилась.
Мама Катя тоже.
На них были одинаковые свитера и обтягивающие брючки. Соня иногда тоже надевала похожие.
– Я не могу говорить при ребенке, – признался Иван.
Мать и дочь уставились сначала на Ивана, а потом друг на друга. Потом мама Катя поднялась, наверное, чтобы выйти с Иваном из квартиры, но он ее остановил.
– Ответьте на несколько вопросов, и я уйду.
Катя послушно опустилась на стул, положив руки на колени.
– Вы знали сына Беликовых?
– Знала, – кивнула она. – Он был на пять лет моложе меня.
– На четыре с половиной, – поправила Екатерина.
– Дениска был нормальным парнем. В МГУ поступил, на химфак. А потом… Все очень быстро произошло, он университет бросил, стал походить на бомжа.
– Он стал наркоманом, – пояснила Екатерина. – Даже хорошо, что умер.
– Так нельзя говорить! – возмутилась Катя.
– Можно! Правду всегда можно говорить. Наркоман – это живой труп.
– Нет, Екатерина! Никто не имеет права распоряжаться чужими жизнями.
– Так я же и не распоряжаюсь, – справедливо заметила девочка.
– Ну а потом… – мама Катя повернулась к Ивану.
– Что было потом, я знаю, – перебил Иван. – Кто в последнее время приходил к Беликовой? Припомните, пожалуйста.
– Я же вам говорила, что приезжал мужчина на «Шкоде» «318»! 318 – это номер, букв я не помню. – Екатерина посмотрела на Ивана с обидой. – Я же вам говорила! Помнишь, мам, этот дядька летом приезжал? Два раза.
– Приезжал мужчина, да, – подтвердила Катя. – Симпатичный такой. В очках. Зоя Сергеевна не болтливая была. Я про мужчину спросила, а она только рукой махнула. Ой! – припомнила она. – Еще девушка летом приходила.
Катя метнулась к книжному шкафу, достала альбом, который Иван уже видел, полистала и показала Ивану фото. Эта фотография уже была у него в телефоне. Снимок был одним из последних, на нем четверо молодых людей и две девушки полукругом сидели на лугу, наверное. Трава была высокая, и в ней виднелись цветочки.
– Вот она! – Катя ткнула в лицо одной из девушек. – Только она изменилась с тех пор. Я, когда ее в подъезде увидела, не узнала. Чувствую, что лицо знакомое, а кто она, вспомнить не могу. Потом вспомнила, через пару дней. Девушка из Денискиной компании. Из нормальной компании, не той, с которой Денис потом связался. Раньше они у нас во дворе тусовались. Но это давно было.
– Когда она приходила? – спросил Иван.
– Летом. Жарко было. Я Екатерину к маме отвезла. Вернулась, квартиру отпирала, а девушка от Зои Сергеевны выходила.
– Позвоните мне, если еще что-нибудь вспомните, – попросил Иван.
Мать и дочь послушно покивали.
Поток в сторону города был слабый. Иван остановился у ближайшего светофора, когда зажегся зеленый, тронул машину, взял вправо и прижался к тротуару. Позвонить ему требовалось немедленно.
Утро прошло суетно. Высокое начальство запросило немедленный внеплановый отчет, Игорь, ненавидя делать что-то впопыхах, требовал данных от подчиненных и был приятно поражен, что отчет удалось скомпоновать к обеду.
Работа начальство удовлетворила.
– Спасибо, Игорь Семеныч, – виновато поблагодарил начальник департамента. – Спасибо, выручил. Ты уж извини, давят на меня, я же не сам горячку устраиваю.
Игорь понимающе усмехнулся.
– В селекторном совещании поучаствовать не хочешь?
– Не хочу, – отказался Игорь.
Напрасно отказался, мелькать в верхах корпорации было полезно.
В кабинет он вернулся, размышляя, не напроситься ли на намечающее совещание, и решил, что не станет этого делать.
Удовлетворение от хорошо сделанной работы пропало. Аппетита не было, но он спустился в столовую, пообедал. Снова вернулся в кабинет, посидел, глядя в погасший экран компьютера, потянулся к трубке внутреннего телефона и сказал секретарше, что уезжает.
Следовало сразу поехать к Веронике и сказать ей, чтобы никогда больше его не ждала, но он поехал в бывшую тещину квартиру. По привычке постоял у портрета дочери, взял лежавшую на столе косметичку, которую отдала ему Вероника, вытряс содержимое на стол. Ключи лежали на самом дне, они неприятно звякнули, соприкоснувшись с деревянной поверхностью стола.
Игорь снова собрал содержимое в косметичку, взглянул на портрет и, помедлив, вышел из квартиры. Вероника снова могла куда-то уехать, но звонить ей он не стал и меньше чем через час нажал на кнопку дверного звонка.
Она распахнула дверь через несколько секунд, и он опять с грустью увидел, как она ему обрадовалась.
Он помедлил перед тем, как войти в квартиру.
Вероника смотрела с ласковой радостью.
Игорь повесил куртку.
– Ты не бойся, Игорь, – она улыбнулась.
– Что?
– Ты пришел проститься, да?
Игорь отвел глаза, покосился на стационарный телефон на тумбочке. Рядом с воткнутой в подставку трубкой лежала черная кожаная Вероникина сумка.
– Игорь, не бойся сказать все, что хочешь. – Улыбка у нее была грустной и понимающей. – Ты пришел проститься?
Он промолчал.
Она отступила назад, прижалась спиной к стене.
– Не бойся. Я тебе благодарна за все. Это прозвучит пошло, но ты вернул меня к жизни. Правда. И я тебе за это благодарна. Мне не хотелось жить, а теперь хочется. Не надо из-за меня переживать.
– Если бы все сложилось по-другому…
– Все сложилось так, как есть, – перебила она.
Она сейчас облегчала ему жизнь, как когда-то Ольга.
– Ты похожа на мою жену, – признался Игорь. – На мою первую жену. То есть вы совсем разные, но… похожи.
– Ты уже говорил об этом. Иди, Игорь. – Вероника не переставала мягко улыбаться. – Иди, все нормально.
– Прости меня.
– Ты передо мной ни в чем не виноват.
Игорь тронул только что повешенную на крючок куртку, сжал ткань кулаком.
– Раньше мне все время хотелось умереть. – Вероника быстро улыбнулась. – А теперь хочется жить.
Надо было сказать ей что-то хорошее. Что она очень ему близка. Что он благодарен судьбе за то, что ее встретил.
– Не переживай, Игорь. Мне теперь всегда будет хотеться жить.