[150]. Противниками новшеств стали ветераны Великой Отечественной войны и некоторые известные жители города. Сегодня доступным источником, отразившим конфликт вокруг уваровского обелиска, стал интернет-ресурс «UVAROVOJOURNAL. Уваров об Уварово». Создатель альтернативного СМИ о жизни и истории Уварова скрупулезно систематизировал и представил материалы: фотографии газетных заметок, материалы судопроизводства, собственные размышления о происходивших прениях вокруг мемориала на центральной городской площади. Одним из выразительных материалов стали опубликованные создателем портала тексты комментариев, взятые им со страниц интернет-форума телеканала «5-tv». Так, комментируя запись ток-шоу «История: руками не трогать» (телеканал «5-tv»), уваровский экс-градоначальник В. М. Ражев указал на недопустимость «переписывания истории» и привел в пример случай с обелиском:
…в России УНИЧТОЖАЮТСЯ памятники истории и объекты культурного наследия <…> В моем городке Уварово, Тамбовской области, уничтожили памятник «Павшим в боях за Власть Советов в Уварово 1918–1921 г.», установленный на месте захоронения 18 красноармейцев и отражающий исторические события 90-летней давности. Срезали с памятника «Красную звезду», с постамента сорвали доску памяти с именами Героев?! Назвали, свои «вандальные действия», «видоизменением памятника». <…> А вместо доски памяти Героям, установили доску «жертвам», цинично, причислив к ним Героев!!!.. <…> Исполнителем выступил глава города, а идеологом архиепископ Тамбовский и Мичуринский…[151]
Таким образом, в конфликте за жизнь старого памятника четко выделились две противоборствующих стороны: новые администраторы, участники возрождения приходской жизни и жители, чей жизненный опыт был тесно связан с советским прошлым Уварова. Кроме того, для некоторых людей это место оставалось могилой их предков, поэтому, как мы узнаем из текста статьи из «Уваровской жизни», в ходе обсуждений было уделено внимание и семейной памяти:
Свое мнение высказали и потомки и родственники тех, чей прах покоится под обелиском или рядом с ним: внучка М. А. Кабаргина, проживающая в Санкт-Петербурге, Т. И. Куницина, сестра покоящейся в этом месте Д. И. Сатиной (захоронение в районе обелиска, примеч. мое. — Е. М.), Т. С. Усова, внучка И. С. Солнцева, племянник В. П. Знобищева В. Янков. Они — за установку на месте обелиска Архангела Михаила в виде памятника всем, кто погиб в 1918–1921 годах, а также всем жертвам Гражданской войны[152].
Таким образом, легитимность обновленному дискурсу памяти должно было придать мнение потомков местных большевиков, убитых антоновцами. Участие в этом обсуждении потомков с «другой стороны» не подразумевалось.
По задумке, новый памятник должен был символизировать общую скорбь живых по жертвам братоубийственной войны, признание их страданий равноценными, символическое примирение сторон конфликта. Несогласные с этим новым прочтением пытались обжаловать решение Уваровского городского совета народных депутатов по видоизменению памятника в Тамбовском областном суде в 2010–2011 годах (дело: 33–307 ч/ж), но жалобы не были удовлетворены[153].
Новый образ памятника приведен в соответствие с идеями религиозного возрождения: на месте красной звезды (сейчас эта часть обелиска хранится в запасниках Уваровского краеведческого музея) была установлена скульптура архангела Михаила с крестом и мечом в руках. Изменилось послание и текст мемориальной доски. Вместо прежней надписи «Павшим за становление Советской власти в 1918–1921 гг.» сегодня можно прочитать «В память погибшим в 1918–1921 г. А также всем жертвам Гражданской войны». Список из восемнадцати имен оставлен без изменений. Текст сопровождается строками из стихотворения М. Волошина «А я молюсь за тех и за других… Всех убиенных помяни Россия», на отдельной доске выгравирован тропарь архистратигу Михаилу.
Вместе с новым образом обелиска возникли и новые местные практики поминовения. Ниже приведено одно из типичных для части жителей села высказывание о новом обелиске:
В силу того, что пересмотрели позицию революции, Гражданской войны и так далее, был создан памятник Архангелу Михаилу. Переосмысление. Это было белое пятно истории. В том смысле, что Гражданская война — это братоубийственная война. В принципе, это скорбь. Что действительно, единственное, что может примирить все народы, это вот чувство единения, чувство то, которое должно объединять всех людей, это вера в светлое, это вера в то, что нас что-то должно общее объединять. Само слово вера, то есть религия, святыня, вера и так далее, и рядом Христорождественский храм. И это вот, это стела объединения, единения. Мы всегда вот, когда День единения, у нас там проходит вначале… Да, это у нас уже традиция города. У нас проходит служба. Сразу же после службы весь народ выходит, подходим к этому памятнику[154].
Но молебен у обелиска архангела Михаила лишь часть поминальной практики. Молитвенное стояние продолжается крестным ходом до мемориального комплекса «Победа», посвященного погибшим в Великой Отечественной войне уваровцам. В День народного единства в провинциальном городке в рамках одного коммеморативного мероприятия объединяется память о воинах, погибших в совершенно разных по характеру военных конфликтах. В обобщающем дискурсе памятования присутствует скорбь о жертвах братоубийственной и межнациональной войн. И молебен, и крестный ход обеспечивают и идейное, и пространственное слияние двух воинских мемориалов.
С такими действиями связана особенность, замеченная в полевой работе: о новых практиках поминовения нам рассказывали исключительно женщины. «Женское» восприятие этих практик ярко раскрылось при обсуждении с группой сотрудниц уваровской библиотеки:
Участница 1: Не только День единства. Это же еще и этот самый, как это праздник-то… иконы Казанской Божьей Матери, это праздник. Поэтому люди идут в храм, на службу, а потом уже все и выходят сюда на Крестный ход. Ну, конечно, наверное, дань памяти есть, когда вот там проводится молебен, люди молятся, люди стоят службу, все это. Но в основном, мне кажется, что все-таки…
Участница 2: Основная масса, конечно, идет по религиозным…
Участница 3: Это не то, что там небольшая, у нас приличная такая [процессия] идет, очень быстро идет, и как-то это… Все мы уже забыли, первомайских праздников нет у нас, все это, поэтому колонной пройти как бы, сообщество почувствовать.
Участница 3: Понимаете как, вот мы по этому сообществу соскучились. Потому что мы в нем выросли и нам его не хватает. Демонстраций-то нет. Раньше на демонстрации, праздник был, собирались, шли, вот. Счас нет. После праздников этих было всегда настроение, очень долго было настроение[155].
Мероприятия становятся возможностью проявить религиозность и патриотизм и одновременно ощутить солидарность с другими, стать частью «сообщества». А с учетом однообразия городского досуга — еще и вырваться из повседневной рутины в атмосферу праздника. Впрочем, мы должны учитывать и влияние социального статуса респонденток. Об этих коммеморациях с охотой рассказали работницы системы образования и сферы культуры — учительница и библиотекари — бюджетники, в неофициально предписанную общественную нагрузку которых входит участие в поддержанных администрацией города акциях и мероприятиях.
Даже спустя столетие после этапных для провинциального Уварова событий (дней столкновения уваровцев с повстанцами А. С. Антонова) память о них остается важным ресурсом для сохранения образа героического прошлого города и для консолидации местного сообщества.
Место группового захоронения сторонников большевиков в центре села с самого начала оказалось в центре формирующихся советских коммеморативных практик. Как мы помним, идея «красных» похорон не была поддержана родственниками одного из ключевых персонажей революционной истории Уварова — погибшего первого председателя Уваровского волисполкома. Этот конфликт интересов показывает, что новые ритуалы и способы посмертного поминовения в эти дни только начинали формироваться и не были однозначно приняты членами общества. При этом очевидно, что уваровские сторонники новой власти при выборе ритуала похорон героев опирались не столько на формирующуюся модель советской коммеморации, сколько на существующую и плотно вплетенную в ткань повседневности села традицию. Общепризнанным центром поминовения был некрополь Христорождественского собора, ставший местом упокоения важных и значимых жителей Уварова еще в дореволюционное время. К кругу этих почетных людей теперь были причислены новые герои, подвиг которых аргументировался заслугами в системе новых ценностей — смертью за «светлое будущее». Сочетание новой формы революционной панихиды (с принесением клятв, обетом отмщения) и старого места захоронения указывает на то, что советский язык мемориальной культуры еще только обретал свое специфическое звучание.
За непосредственным периодом военного противостояния во время восстания и похорон погибших у Христорождественского храма наступает время ослабления символической значимости захоронения. Вероятно, тут играет роль острота пережитого насилия и отсутствие консенсуса между жителями села. Можно предположить и существование отдельной линии раскола в восприятии событий восстания, в числе прочего между более урбанизированным Первым Уваровом и фактически крестьянским Вторым Уваровом. Правда, источники не позволяют нам проверить это предположение в достаточной степени — послереволюционный период становится во многих смыс