[215] находилось в стороне от крупных трактов. В нескольких километрах от него проходил Астраханский почтовый тракт, а единственная местная железная дорога Грязи — Борисоглебск, пущенная в 1869 году, также обошла село стороной[216]. Не изменилась ситуация и сейчас. С районным центром, городом Жердевкой, село связывает прямая, но тупиковая дорога.
Одной из главных причин определенной изоляции Новорусанова местные жители и краеведы считают особенности его возникновения. Село было основано фактически приказом императора Павла I, выделившего дворянину Григорию Павловичу Кондоиди (1754–1817), сыну известного акушера Павла Захаровича Кондоиди (1710–1760), участок земли в Тамбовской губернии и в придачу к нему 627 душ из соседнего села Русаново[217]. Выселенные из Русанова[218] крестьяне заложили Павловское у подножия холма, на котором расположилась усадьба. На картах XIX и начала XX века[219] в списках населенных мест село (или сельцо) фигурирует под двумя названиями — Павловское и Ново-Русаново. Неофициальное название в честь владельцев усадьбы — Кондоиловка, — по всей видимости, также восходит к XIX веку.
Семья Кондоиди в основном проживала в Санкт-Петербурге и нечасто посещала усадьбу. Однако дворяне были заинтересованы в сохранении изоляции села. Так, по мнению местных жителей, крюк железной дороги в сторону села Бурнак и Жердевки объясняется именно тем, что помещики не хотели шумного строительства рядом с их землями. Оставаясь в стороне от крупных дорог, усадьба сохраняла статус одного из центров дворянской жизни округи[220].
Занимавшиеся историей усадьбы исследователи (В. А. Кученкова[221] и В. А. Краснов) отмечали, что к моменту революций 1917 года в имение входили многочисленные хозяйственные и досуговые постройки, помещикам принадлежали лес и луга. Последний из наследников дворянского рода, Григорий Владимирович Кондоиди, прожил в усадьбе до 1922 года, хотя основная часть имущества к тому времени уже давно была конфискована и стала основой для формирования совхоза, а после — коммуны «Дача» и колхоза имени Калинина. В самом сельце на 1914 год проживали 1489 человек, из общественных зданий в нем располагались «земская школа и экономия генерала Кондоиди»[222].
Революция открыла новую страницу истории деревни. Помимо разграбления усадьбы, о котором сокрушаются краеведы, жители Кондоиловки стали свидетелями появления новых соседей — социалистической артели «Дача». Организаторами артели были вернувшиеся с фронта в 1918 году красноармейцы и представители нескольких новорусановских семей. Земля, скот и деньги были предоставлены государством — для создания, как позже напишет о них писатель Ф. И. Панферов[223], «маяка коммуны» в тамбовской глуши. Имея в составе несколько семей, артель «Дача» была типичным примером подобного рода объединений[224]. После завершения Тамбовского восстания артельщики заселяют земли бывшего имения Кондоиди и преобразуют свое предприятие в коммуну (1922). Колонизация бывшего имения вызвала серьезный конфликт в артели, в результате которого четыре семьи покинули сообщество и основали альтернативное хозяйство — «Дачу-2», которая просуществовала еще несколько лет. «Дача-1», в свою очередь, почти сразу заявила о себе как об одной из самых успешных коммун Тамбовской губернии. Уже в 1923 году коммуна становится призером Всесоюзной сельскохозяйственной и культурно-промысловой выставки в Москве. Призом стал трактор «Фордзон» — первый в окрестностях. В 1930 году коммуну «Дача» навещает сам М. И. Калинин.
Коммуна — с ее высоким статусом в советской системе — стала своего рода социальным лифтом для многих ее членов, что (наряду с определенной обособленностью коммуны от остального села) способствовало сохранению идентичности «старых коммунаров» на протяжении поколений. Старожилы вспоминают о юбилее коммуны (вероятнее всего, 1968 года), на который приехали выходцы из коммуны из самых разных мест[225]. В конце 1980‐х сын одного из организаторов коммуны взывал к «старым коммунарам» — и нашел отклик, экземпляры книги хранятся в нескольких новорусановских семьях, ее содержание хорошо известно.
До середины XX века коммуна существует обособленно от основного населения Новорусанова. Коммунары жили отдельно на территории бывшего имения Кондоиди. Приток людей в коммуну, по всей видимости, осуществлялся из других деревень и городов в большей степени, чем из Новорусанова. В воспоминаниях современных новорусановцев сохранились следы разделения между семьями из села и коммунаров. Отдельным было, разумеется, и хозяйство. Таким образом, создание в 1934 году колхоза на базе коммуны и его расширение на все село стали своего рода искусственным соединением тех частей сельского населения, которые не очень-то желали этого. Неполный успех этого воссоединения косвенно подтверждают воспоминания старожилов — вплоть до 1960‐х годов разделение на коммунаров и сельских жителей продолжало ощущаться.
Современное Новорусаново не очень похоже на окрестные жердевские деревни и села, возникшие до революции. Необычны регулярная планировка, столь контрастирующая с соседними Сукмановкой и Бурнаком, и сохраняющееся и поныне разделение села на две части — собственно Новорусаново и «Дачу» (или коммуну). Первая — деревня с прямыми широкими улицами, сходящимися к зданию церкви (бывший клуб). Здесь расположен и административный центр села: двухэтажное кирпичное здание, где разместились сельсовет, школа и библиотека. Рядом с ним находится самый новый и ухоженный памятник села — участникам Великой Отечественной. Местных жителей хоронят на окраине, на небольшом и довольно запущенном кладбище.
Вторая часть села — прямая противоположность первой. «Коммуна», или «Дача», расположена на лесистом холме над основным селом. Здесь широкие дороги уступают место узким грунтовкам и тропкам. Фрагменты усадебного и коммунарского хозяйства скорее угадываются — это бывший пруд, бывшая аллея. Все капитальные постройки усадьбы были разрушены в 1960–1970‐х годах, с тех пор место использовалось для романтических прогулок и праздничных посиделок. Вдоль дорог можно обнаружить относительно ухоженные могилы, символическим центром пространства является недавно обновленный обелиск советского времени. Едва различимая под несколькими слоями краски посвятительная надпись сообщает о том, что установлен он в память об основателях коммуны «Дача».
В селах Жердевского района главными центрами сохранения знаний об истории места являются школьные библиотеки. Новорусановская библиотека не является исключением. Именно здесь читатель в составе традиционной подборки книг по истории села обнаружит потрепанный, со следами правок, фолиант — воспоминания о ранних годах артели и коммуны «Дача». Мне доподлинно известно лишь о трех экземплярах этого сочинения. Один из них хранится в библиотеке Новорусанова, другой — в администрации Жердевского района, третий — у родственников одного из моих респондентов в Тамбове[226]. Отпечатанная на машинке новорусановская рукопись несет на себе следы обильной уточняющей правки, вероятно (но вовсе необязательно) авторской. Существование других экземпляров было подтверждено информантами, но ознакомиться с ними не удалось.
На обложке книги стоит дата создания (1987) и автор (Б. И. Кузнецов). Эти выходные данные в достаточной степени условны. Ознакомившись с введением, читатель узнает, что кандидат исторических наук Б. И. Кузнецов[227] — это лишь составитель книги. Журналист и военный историк, в середине 1980‐х он взялся за публикацию воспоминаний своего отца — одного из основателей коммуны Ивана Васильевича Кузнецова.
Публикацию книги составитель приурочил к юбилейной дате: «В 1988 году исполняется 70 лет со дня создания (июнь 1918) артели, затем коммуны „Дача“, — ныне колхоз имени М. И. Калинина Жердевского района Тамбовской области» (с. 2)[228]. Публикация воспоминаний и других документов, имеющих «определенную познавательную ценность», должна была способствовать сохранению памяти об истории колхоза. Книга задумывалась составителем как единственная и главная история села, коммуны и колхоза и адресована активным деятелям этой истории: «Сборник предназначен для вручения в юбилейные дни старым коммунарам и их семьям». Другим адресатом были, по всей видимости, исследователи — «он может представлять интерес и для более широкого круга лиц, занимающихся изучением истоков колхозного движения» (с. 2).
Ил. 1. Рукопись «Коммуны „Дача“», школьная библиотека Новорусанова. Фото Н. Ломакина
Сами воспоминания, «опубликованные» в машинописи в конце 1980‐х, были написаны И. В. Кузнецовым в середине 1960‐х годов «по договоренности с Воронежским областным издательством» (с. 2). Несмотря на то что публикацию и написание воспоминаний разделяют около 20 лет, интенция, круг адресатов и даже способ обоснования значимости воспоминаний в целом не изменились. Если в 1987 году воспоминания открываются введением кандидата исторических наук Б. И. Кузнецова, то в середине 1960‐х рассказ самого И. В. Кузнецова предваряло «предисловие» профессора, в прошлом — революционера и журналиста — П. Я. Гурова[229]. Как и Б. И. Кузнецов, Гуров отмечает неординарность личности автора, основателя прославленной коммуны, и то, что «воспоминания И. В. Кузнецова при тщательной редакции будут ценным вкладом в историю коллективизации в СССР» (с. 4).