Смотрю на освещенные окна квартиры. За занавеской кухонного окна то и дело мелькает тень женской фигуры. Боже ж ты мой! Ведь там – моя сестра. Единственная родная по крови душа, что осталась у меня на Земле. И надо же, как сложилась жизнь: мы не просто не общаемся. Мы – враги! Сейчас к ней приедет мой муж, чтобы… А почему ты решила, что они будут обсуждать план убийства? Может быть, Василий едет только затем, чтобы потрахаться? Ладно, Зоя Андреевна. Наберитесь терпения. Скоро все прояснится.
Васиного «форда» во дворе еще нет, но он вот-вот должен появиться. Внимательно смотрю на въезжающие во двор машины. В сгустившейся темноте все автомобили кажутся одинаковыми. Цвет и марку можно различить, только когда они въезжают под фонари.
Не переставая наблюдать за двором, надеваю наушники и включаю приемник. И сразу слышу море звуков. Шорохи, шуршание, бряканье посуды. И среди них – голос Лизки, что-то напевающей себе под нос. Что-то знакомое! Прислушиваюсь.Если же милая
Не изменила,
Значит, бесспорно
Изменит скоро…
Боже ж ты мой! «Риголетто»! Песенка герцога! Да, мы пребываем в отличном настроении! Впрочем, почему нет? Если впереди – встреча с любовником!
Звук дверного звонка. Лизка замолкает. Слышу ее быстрые шаги. Щелчок замка. Бодрый и ласковый голос сестрички: «Привет!» – «Здравствуй, милая!» Василий! Как же я его прозевала? Ах, хитрец! Он не стал заезжать во двор. Знает, что тут туго с парковкой. Оставил машину на улице. До подъезда шел пешком. Вот я его и не заметила. Ладно. Это ничего не меняет.
Слушаю, стараясь не пропустить ни одного слова. Но ничего интересного не слышу. Господи ты боже мой! О какой фигне, оказывается, больше всего говорят люди. Сколько драгоценного времени тратят на ничего не значащие реплики!
Мне становится прохладно. Стекла начинают покрываться конденсатом. Запускаю двигатель, включаю климат-контроль. Направляю воздух на ноги. Вот так-то лучше.
Лизка кормит оголодавшего Василия. Рассказывает о том, где побывала, пока они не виделись. Ходила в парикмахерский салон. Шлялась по торговым центрам.
Значит, надолго выходила из дома. Этим должен был воспользоваться Вениамин Аркадьевич. И кроме подслушки Лизу теперь фотографируют на улице, в салоне, магазинах. Любопытно только, как все это Вениамину Аркадьевичу удалось? Впрочем, мне это по барабану.
Василий нахваливает Лизкину еду. Стервец! Мне он никогда не говорил столько комплиментов. Неужели Лизка варит-жарит лучше, чем я? Где и когда научилась? За бугром, у Кощея своего? Не верю! Мама всегда мне говорила, что у меня – божий дар к готовке! Не могла Лизка так освоить кулинарию, чтобы превзойти меня. Это Вася льстит любовнице. В «Иронии судьбы» Ипполит и Женя Лукашин тоже поначалу восхищались заливной рыбой Надежды. А потом… Один обозвал ее «гадостью», другой «стрихнином». Так и тут. Васе деваться некуда.
В кухне квартиры продолжается никчемный разговор. Про питерскую погоду. Про то, как Лизка промочила ноги. Как ее толкнула в магазине какая-то покупательница. Как ей нахамила продавщица. Вася слушает и ест. Время от времени вставляет короткие реплики. Сколько же это будет продолжаться?
«У-уф!» – звучит в ушах длинный выдох объевшегося Васи. Ну слава богу. Может быть, теперь о деле поговорите?
Я снова ошиблась. Они перешли в спальню и занялись любовью. Я убавила звук до минимума.
Секс в моей жизни значит очень много. Он для меня важнее, чем еда или вода. Без еды человек может прожить месяц и даже больше. Без воды окочурится дня через два-три. А без воздуха склеит ласты через пару минут. Так и у меня. Без еды проживу, без воды обойдусь, а без этого дела – извините.
Но при этом я не люблю подсматривать и подслушивать за другими. Нет, я не против того, чтобы посмотреть хорошую порнуху. Я не против забавной групповушки. Но и то и другое – не подсматривание. Во втором случае это прямое участие, в первом – опосредованное, так сказать. А чаще всего – допинг.
Слушать, как Лизка с моим мужем занимаются любовью, мне не хочется. Не потому, что это моя сестра. Не потому, что это мой муж. Просто неприятно.
Но выключить приемник я не могу. Кто его знает, когда у них начнется разговор, ради которого я сижу сейчас в машине. Васины сексуальные возможности я знаю. Не Супермен. Долго не протянет. Так что приходится краем уха слушать Лизкины стоны и шумное дыхание Васи.
Серьезный разговор у них начался только после того, как оба сходили помыться и вернулись в кухню, где Лизка принялась восстанавливать Васины силы, растраченные на любовь.
– Что будем делать, Вася? – спросила вдруг Лизка.
– Мне домой скоро ехать, – ответил мой супруг.
Дурака включил! Делает вид, что не понял, куда Лизка клонит. Вот всегда он такой! Лизке это тоже не понравилось. Все-таки мы с ней родня!
– Не прикидывайся, Вася! – осадила его Лизка. – Ты понял, о чем я тебя спросила!
– Да понял, конечно! – признался Василий.
– И что?
Последовала длинная пауза.
– Чего молчишь? – не выдержала Лизка.
– Да как тебе сказать? – негромко ответил Василий. – Все-таки она мне жена. Да и вообще. То, что ты предлагаешь, это…
– Ну! – повысила голос Лизка. – Что мычишь? Говори!
– Страшно! – выдавил из себя Василий.
– Боишься? Ссышь, если говорить по-русски?
– Ну в тюрьму мне, если честно, совсем не хочется. Я уверен, что там больше суток не проживу.
– И мне в ней делать нечего. Если все по уму делать, то риск минимальный. Чисто теоретический.
Снова долгое молчание. А потом его нарушает негромкий и спокойный голос сестры:
– Конечно, страшно. Но у нас с тобой выхода нет. Если все оставить как есть – нам не быть вместе. А я хочу остаток жизни прожить с тобой. Вернуть все, что отняла у меня сестра. Или ты этого уже не хочешь?
– Хочу! – глухо отвечает Василий.
– Тогда в чем дело?
– У нас нет права распоряжаться ее жизнью.
– Есть! – выкрикивает Лизка.
Слышу, как она хлопнула ладонью обо что-то.
– Есть у меня такое право! – громко говорит Лизавета. – Потому что эта… сестричка моя… такого натворила, что не имеет права дышать! Мою жизнь разрушила! Твою! Ты знаешь, что она вытворяет? Жена твоя, Богом данная? Знаешь или нет?
– О чем ты? – растерянно спрашивает Василий.
– О чем? – передразнила его Лизка. – Хочешь узнать, как она за твоей спиной с другими мужиками трахается?
– Ты хочешь сказать, что у Зои есть любовник?
В голосе Васи звучит растерянность. А я – вся внимание. Лизка что-то узнала про меня? Откуда?
– Да у нее их тысячи! – зло кричит Лизка.
Вася натужно смеется:
– Ну, раз тысячи – значит, ни одного!
– Хочешь докажу? – вкрадчиво спрашивает его Лизка.
– Как? – вопросом на вопрос отвечает Вася.
– На! Смотри!
Снова в наушниках тишина. Что Лизка ему показывает? Письма? Так я никому не писала и не пишу. Да и не получаю. Фотографии? Откуда им взяться? Я – баба озорная, но не безбашенная. Неужели Лизка подсуетилась? С кем она могла меня сфоткать? Не сама, конечно. Если фотки сделаны после ее приезда, то только с Суперменом. Других мужиков у меня за это время не было. Но если раньше… Тогда – фиг ее знает. Но в этом раскладе получается, что грохнуть меня она задумала еще там? За бугром? Впрочем, так оно и было. Наверное.
Прибавляю звук. Наконец тишину в кухне нарушает возглас Васи:
– Ни х… себе!
– Ты следующую фотку посмотри! – советует ему Лизка.
Все-таки фотографии! Кто-то и где-то меня сфотографировал. Судорожно перебираю возможные варианты.
Прежде всего, Супермен. Но мы занимаемся любовью только в его квартире. Кроме Супермена и меня, в ней никто не бывает. В этом я уверена. Нюх у меня собачий. Сразу бы почувствовала. Могла ли Лизка подкупить Супермена?
Как говорится, купить можно кого угодно. Главное – заплатить человеку его цену. Супермен – не президент, не глава правительства, не олигарх. Деньги, как и всякий нормальный человек, любит. Лизка вполне могла бы с ним сторговаться. Только вся операция при самом скромном раскладе займет не один день. Лизка в Питере как раз около недели и живет. Но ей нужно было время, чтобы узнать про Супермена. Потом встретиться с ним. Договориться. Супермен, конечно, любит деньги. И про возможность стать порнозвездой, помнится, мы недавно говорили. В шутку вроде бы. Но в каждой шутке… Неужто он мог пойти на такое? Нет! Потому что, если бы он это сделал, не мог бы не измениться. Немного. Едва уловимо. Но мне хватило бы этого. Я почувствовала бы в нем перемену. А еще… Появись у него шальные деньги – я бы узнала об этом. Нет, это не Супермен. Тогда кто?
Лизка могла нанять специалиста, который узнал бы про Супермена и установил в его квартире аппаратуру. Как это сделала я, наняв Вениамина Аркадьевича. В принципе это возможно.
Может, на снимках мой босс? Фигурировать на таких фотографиях он не согласился бы ни за какие денежки. Воткнуть в кабинете или машине шефа аппаратуру могли и без его ведома. Жена, конкуренты. Спецслужбы, наконец. В первом случае фотографии попали бы к жене. Тут бы она и мою рожу располосовала. Конкуренты? Ильич – фигура не того масштаба, чтобы его такой фигней шантажировать. Кроме семейной ссоры, это ему ничем не грозит. С такими, как Ильич, проще обращаются. Два выстрела – и нет конкурента. А если Ильич сам сделал фотографии? Ведь он – большой любитель клубнички. Мог. Но торговать ими не стал бы.
Черт побери! Что за времена настали! Скоро в свое удовольствие не потрахаешься. Все время надо помнить, что тебя, возможно, фотографируют.
Продолжаю внимательно вслушиваться в разговор Василия с Лизкой. Может быть, они как-нибудь прокомментируют фотографии. И тогда я точно смогу понять, с кем это меня запечатлели. Если окажется, что в поезде, – значит, тот фээсбэшник из вагона СВ оказался подонком. Если назовут гостиничный номер, значит, или уик-энд с контрагентом из Киева, или охмуреж того белобрысого финна в Хельсинки. Кто еще? Тарзан? Джеймс Бонд? Ну, дела.