Правда удовлетворения в голосе, от того, что упертый ученик наконец-таки соизволил ему поверить — не слышно. Не знай я наставника так хорошо, вообще мог бы решить, будто ему наплевать. Вот только это совсем не так. Просто Амит любит преподавать наглядные уроки — так, чтобы до печенок пробрало и на всю оставшуюся жизнь запомнилось. От того и не усердствовал с уговорами, позволив достичь той грани, за которой промедление уже попросту невозможно. Весьма действенный метод, к слову.
— Вы чего задумали? — переведя взгляд с Амита на меня, с подозрением спросила Зоряна. Наставник лишь усмехнулся, демонстративно покосившись в мою сторону, и промолчал. Вот же гад!
— Мне тут намекнули, что подошло время разобраться с наследством, — стараясь не ежиться под требовательным взглядом темных глаз, ответил я. И пояснил. — С последствиями своей амнезии буду разбираться… И, с личностью предшественника.
Зоряна явно хотела что-то сказать… хотела, но промолчала. Всколыхнувшееся в эмоциях беспокойство оказалось мгновенно задавлено, а потом я вообще перестал их ощущать. Подруга отвела взгляд и коротко кивнула.
— Пойдем, — Амит, хлопнув ладонями по подлокотнику, поднялся на ноги.
Я встал и двинулся следом, у двери обернувшись на так и оставшуюся сидеть в кресле Зоряну. Та молча качнула головой и улыбнулась. И отчего, интересно у меня такое ощущение, что кто-то, кого-то неправильно понял?
Зал для медитаций — круглое, десяти метров в диаметре и семи в высоту, помещение. Совершенно пустое, голые стены демонстрируют старинную, поддерживаемую в идеальном состоянии, кладку из монументальных каменных блоков. Не тех, из которых выложены внешние стены Храма, эти светло-серые, с частыми золотистыми вкраплениями. Освещение мягкое, успокаивающее, абсолютная звукоизоляция. И совершенно особая атмосфера, даже без «погружения в себя», помогающая настраиваться на нужные мысли и действия. Никакой магии, между прочим, исключительно талант архитектора этот зал спроектировавшего.
Пройдя по мягко пружинившему под ногами полу, в центр зала, я остановился и покосился на Амита. Очень хотелось попросить, чтобы оторвал Стору голову, если не справлюсь. Однако под взглядом наставника желание это быстро испарилось. Чувство юмора у этого столетнего живчика порой принимает весьма неприятные формы, так что ну его нафиг, просить о таком. Лучше уж я все правильно сделаю и лично удостоверюсь, что «предок» окончательно канет в небытие.
— Вот так-то лучше, — усмехнулся вдруг наставник, непонятно как уловивший направление моих мыслей. Подойдя, он потрепал меня по плечу и с непробиваемой уверенностью произнес. — Ты справишься. Верь мне.
— Справлюсь, — я мотнул головой и усмехнулся.
Терпению Амита, вынужденному возиться с настолько упертым учеником, можно только позавидовать. Сам бы я на его месте, вряд ли сумел удержаться от рукоприкладства, чтобы вдолбить в череп упрямца хоть немного веры в собственного наставника… Так что, действительно справлюсь — хотя бы из уважения к нему.
Опустившись на пол, глубоко вздохнул и расслабился, погружаясь в медитацию. Сейчас не требовалось расширять порог восприятия, готовить тело и разум к сражению. Равно как и восполнять силы, программировать собственное подсознание на решение требуемых задач или анализ информации. Видов медитации очень много, каждая служит своей определенной цели, помогает в той или иной ситуации. В данный момент мне придется работать со своим сознанием и памятью, а значит, и настраиваться следует соответствующим образом.
Безграничная вселенная, заключенная в моем собственном разуме, медленно проступала сквозь окружающую реальность, заполняя собой все сущее. Короткое, осознанное усилие и перед внутренним взором появляются останки личности Стора. Они похожи на шар, плотный и «колючий» по ощущениям — усилий на то, чтобы исключить даже малейшую возможность самостоятельного его пробуждения, я приложил немало. Разве что окончательно «предка» уничтожить не пытался, это могло негативно сказаться уже на мне самом, побоялся рисковать… И всю эту защиту сейчас придется убрать, чтобы добровольно впустить эти ошметки в себя.
Осознать-вспомнить собственную память. И, вновь став Маркусом Стором, остаться самим собой. Справлюсь ли?.. А куда же я денусь, не просто так ведь проливал пот и кровь, выгрызая для себя место в этой жизни! После всего, сдаться сейчас и отступить, растворившись в его личности, было бы слишком позорно.
Ну, что же, приступаем…
Если оценивать объективно, то одним из основных факторов оказывающих влияние на развитие социумов разумных существ, является стремление к власти. Черта характера не самая светлая и не всегда приятная, но, в той или иной мере присущая большинству. Просто кому-то для удовлетворения «чувства собственной важности», хватает семьи или близкого окружения. А кому-то хочется несоизмеримо большего. И, как всегда, беда в том, что имеющихся возможностей для таких вот хотелок, недостаточно.
Признаваться самому себе в том, что ты идиот, всегда неприятно. Но, порой необходимо, иначе перед данным фактом тебя могут поставить помимо твоего желания, и будет это весьма неприятно, а может быть даже и больно. Я вот не догадался вовремя вправить себе мозги, совершенно искренне посчитав самым умным и хитрым — а реальность легко доказала обратное.
Открыв глаза, наткнулся на прищуренный взгляд наставника, сидевшего напротив в позе для медитаций на расстоянии вытянутой руки… Помолчали.
— Ну, как — ты, все еще Ты? — полюбопытствовал Амит спустя полминуты переглядываний. И с серьезным выражением лица продемонстрировал сжатый кулак. — Или тебя можно уже прибить?
Я лишь вздохнул в ответ. Как-либо реагировать на подначки наставника, не было настроения. Но ведь и игнорировать не получится, сколько он тут просидел, за мной присматривая… двенадцать часов? Глубокая ночь уже. И все для того, чтобы глупому ученику было спокойнее. Имеет право злиться.
— Не надо меня убивать. Ты был прав, все получилось, — ответить все же пришлось, потому как Амит злорадно молчал, выжидающе глядя на меня. Даже второй кулак показал, для верности.
— Ну и замечательно, я тогда спать пойду, — наставник упруго поднялся на ноги, и направился к двери. Остановившись уже на пороге, оглянулся. — Я тут подумал — раз уж ты у нас теперь здоровый… наверное, то почему бы не устроить практические занятия. Полигон я уже заказал, так что готовься завтра, вернее уже сегодня утром — побегаешь, разомнешься, а то ведь засиделся уже без дела.
И свалил, помахав на прощание рукой.
Посверлив взглядом закрывшуюся за наставником дверь, я подавил грустный вздох. Зная его любовь к ранним побудкам, отдыхать мне осталось часа три всего. Не сказать, что это прям такая уж беда, с физической выносливостью все в порядке, могу и несколько суток не спать. Но вот морально я вымотался за эти часы капитально, о чем нехороший Амит, конечно же в курсе… Эх, тяжко придется.
Осознавать на месте былой пустоты, память о собственной жизни было непривычно. И странно. Исчезла эта глухая стена, в которой вязли любые мысли и попытки достучаться до прошлого. А вместе с ней пропало и отвратительное ощущение бессилия от понимания своей неполноценности. Достаточно лишь сосредоточиться, чтобы вспомнить любой интересующий момент из моей жизни.
Да, моей. Потому что продолжать разделять себя на Маркуса Стора и Рейна Кармака — верный путь к сумасшествию. Личность одна, а то, что характеры разные… Ничего не поделаешь, разумным существам свойственно меняться под гнетом обстоятельств, окружения, времени. Нельзя просто взять и выбросить опыт почти трех десятков прожитых лет. Равно как и предыдущие полтора года. И тот факт, что откликаться я предпочитаю на имя — Рейн, а также без восторга воспринимаю жизненные цели и устремления, которым следовал до амнезии, по сути ничего не меняет. Я есть Я. И хватит об этом.
Поднявшись на ноги, потянулся всем телом и, не удержавшись, зевнул. Надо бы последовать примеру мудрого наставника и отправиться спать. Толкнув дверь, я вышел в коридор… и остановился через пару шагов.
Своим привычкам в одежде Зоряна, похоже решила не изменять — памятный белый спортивный топ, короткие шорты и, опять босиком. Подруга стояла у подножия ведущей на второй этаж лестницы, бесконечно красивая и желанная… И эмоций ее я по-прежнему не чувствовал.
— Я все еще Рейн Кармак, — улыбнулся, прерывая повисшую между нами тревожную тишину. Убрав всю защиту с эмоций и разума — она прекрасно умеет чувствовать ложь. — Ты босиком, не замерзла?
Зоряна, молча всматривавшаяся в мое лицо, словно пытаясь отыскать на нем признаки подмены, отрицательно качнула головой — недлинная, тугая коса метнулась за спиной.
— Я заставил тебя волноваться, — куда-то подевались совершенно ненужные сейчас, посторонние мысли. Осталась лишь девушка, смотревшая на меня своими темными глазами, в которых медленно растворялась тревога. — Прости.
— Я беспокоилась, — произнесла Зоряна, задумчиво, словно бы даже с удивлением.
Стена, закрывавшая ее эмоции вдруг, исчезла, и я растерялся, окунувшись в бушующий водоворот чувств подруги. Ярких, глубоких, искренних.
— Беспокоилась, — повторила Зоряна. И усмехнулась.
Разделявшие нас метры она преодолела за мгновение, не оставив мне времени среагировать. Обняла, прильнув сильным, разгоряченным телом… потянувшиеся сомкнуться на тонкой талии руки, сжали лишь пустоту, девушка легко отстранилась, выскальзывая из опоздавших объятий.
— Тебе нужно отдохнуть, после поговорим, — легко, словно сбросив давившую на плечи тяжесть, произнесла она, отступив еще дальше, когда я шагнул вперед.
И ушла, улыбнувшись на прощание. А я стоял, глядя ей вслед, и безнадежно проигрывал лезущей на лицо глупой ухмылке. Жизнь-то, похоже, налаживается.
Глава семнадцатая
— Ох, как же хорошо! — промычал я, чуть покачиваясь под потоками воды. Тугие струи били со всех сторон, массируя тело и изгоняя засевшую в нем, после измывательств Амита, слабость.