— Его уже опознали? — задал вопрос по существу Николай Абрамович.
— Надо будет уточнить. — Акула пера чуть сбавила обороты. — Я только что узнала, сейчас займусь подробностями. — Она схватила телефонную трубку.
Верочка с побитым видом вышла из офиса, который на западный манер журналисты именовали «news-room». Значит, ей все-таки все привиделось. Лечиться надо, а не делиться своими галлюцинациями с тысячами читателей. Идиотская ситуация! В полном отчаянии она набрала номер мобильника Андрея.
— Правда, что нашли труп Воронина? — без предисловий начала она. — Значит, я сошла с ума, да? И не вздумай талдычить про тайну следствия. Мне нужно знать. Тебе покойники такси не оплачивали…
— Верочка, я тоже рад тебя слышать, — отозвался друг детства. — Может быть, поболтаем попозже. Я тут немного занят.
— Чем же?
— Ищу ногу трупа в грязном овраге. Рискую в любой момент скатиться камнем вниз.
— Что?! Воронина расчленили?
— Да нет, вроде все на месте, только вот нога куда-то запропастилась. Может, ее звери отгрызли.
— Звери? На Рублевском шоссе? Ты имеешь в виду водителей джипов размером с танк, которые не боятся гаишников?
— Ну вообще-то тело нашли довольно далеко от шоссе.
— Кто нашел? Грибы вроде уже кончились.
— Нашли спецназовцы. Они в лесу технику выживания в экстремальных условиях отрабатывали и наткнулись на останки, — пояснил Андрей.
— И это на самом деле Воронин? — все не верила Верочка.
— Вообще-то не знаю. Это место, конечно, недалеко от дома банкира, и костюмчик у трупа что надо, и часы на нем дорогие, но само тело сильно разложилось, так что опознание затруднено. А ведь банкира не так давно убили, чтобы его останки успели принять такой жуткий вид. Так что не паникуй, может быть, он разлагается только морально — на жарком пляже с блондинками.
— Андрей, ты так говоришь, чтобы меня утешить?
— Это я тебе все следственные тайны по дружбе выболтал. Надеюсь, Верочка, ты меня в своей газете не процитируешь? — строго поинтересовался он.
— Не волнуйся, я лишь намекну. Спасибо тебе, друг, большое и толстое!
— Лучше уж большое и вкусное. Покорми ужином старого холостяка…
— Ты ищешь ногу мертвеца и можешь думать о еде? — поразилась Верочка, отключила телефон и поспешила сообщить последние новости своему редактору: — Александр Исаакович, с трупом пока ничего не ясно.
— И слышать не хочу, — замахал он на нее руками. — По всем телеканалам уже передали, что обнаружено тело Воронина. А наша сегодняшняя газета сообщила, что он жив-здоров. Мне уже обзвонились. Коллеги издеваются: уж не реклама ли это секты, оживляющей мертвецов.
— Но опознание же еще не проводили, — гнула свое Верочка.
— Хватит, — разъярился Гольдмановский. — Наталья Алексеевна была права, у вас пока кишка тонка такими громкими делами заниматься. Для этого нужно больше опыта и связей, как у Рожкиной. Так что оставьте эту историю ей. А вам полезно будет пороху понюхать, то есть дыму. Отправляйтесь-ка писать репортаж про пожар. На информационной ленте появилось сообщение, что горит стоматологическая лечебница в Строгине.
— Что еще за новости, Евгений Владимирович? Почему я узнаю обо всем последней? — В комнату неожиданно ворвалась незнакомая Лизе дама и с ходу вклинилась в беседу психолога и следователя.
Дама была одета в норковую шубу до пят, хотя еще даже не выпал снег. На каждом пальце у нее красовалось по крупному перстню. В руках она, как знамя, держала газету.
— Вот, читали свежую прессу, Евгений Владимирович? — поинтересовалась она. — Или вы у нас не читатель, а писатель? Протокол допроса накропали и ни с кем не поделились. А, между прочим, в Уголовно-процессуальном кодексе прописано, что стороны защиты и обвинения равноправны. Почему же я из газет узнаю, что объявился свидетель, который видел нашего убитого живым и здоровым? А ведь это значит, что никакого убийства не было. Почему же моя клиентка звонит мне в истерике, говорит, вы ее вчера полночи допрашивали. Грязно намекали на измены мужа. Про пистолет какой-то выпытывали. Хотели ее руки на предмет частиц пороха исследовать…
— Неужели из газет узнали, Ирэна Петровна? — наигранно удивился Оладушкин. — А я-то, признаюсь, гадал, не вы ли эту свидетельницу ко мне прислали, как только поняли, что Людмила Константиновна из свидетельниц может в подозреваемые податься.
— С чего это вдруг? Она чиста, как белая роза. А вы еще и меня подозреваете, что я организовала дачу ложных показаний? — возмутилась шубовладелица. — Как вы можете? Мальчишка, да вы еще сказки вместо Уголовного кодекса читали, а я уже дела выигрывала.
— Надо же, а выглядите как моя ровесница! — усмехнулся Оладушкин и мигом превратил пантеру в кошечку.
— Да ладно вам! — кокетливо воскликнула Ирэна Петровна.
И тут Лиза заметила, что у дамы на лице нет морщин. Ни одной. Или ее муж, если он у нее есть, рискует сесть за педофилию. Или перед ними раскинулось море ботокса без волн времени.
— Знакомьтесь. — Следователь перешел на официальный тон. — Это Ирэна Кузьминская — адвокат Людмилы Ворониной. А это Елизавета Огарева — психолог, который будет работать с вашей клиенткой.
— О, вы призваны помочь ей вспомнить все. — Адвокат вцепилась в рукав Лизы. — Доказать, что подозрения в ее адрес смехотворны. Мы-то с вами, Лизонька, знаем мужчин и можем предположить, что супруг инсценировал собственную смерть, чтобы сбежать за границу с деньгами вкладчиков и с какой-нибудь ногастой блондинкой, едва вышедшей из школьного возраста.
— Ирэна Петровна! — Оладушкин погрозил ей пальцем. — Что за давление на независимого специалиста?
— А я что? Я ничего. Просто мысли вслух. Кстати, Евгений Владимирович, как фамилия-то бесценной свидетельницы? Дайте контактный телефончик. Ее показания в нашу пользу, так что не бойтесь, мы ее не обидим.
— Ирэна Петровна, сбавьте обороты. Никто вашей клиентке обвинения в убийстве не предъявлял. А если предъявят, вы обо всем узнаете в установленном законом порядке. Когда будете знакомиться с материалами уголовного дела перед тем, как оно будет передано в суд.
Лиза, конечно, промолчала о том, что вчера ужинала с бесценной свидетельницей, да и позавчера тоже…
— Вот это да! Смотри, прямо Летучий голландец. И летит он точно на нас! — восторженно проорал на ухо Верочке лохматый невысокий суетливый парень, который просил величать его Витьком, — фотограф, приехавший вместе с ней на пожар.
Он имел в виду облако черного дыма, которое заставляло людей кашлять и тереть глаза даже за оцеплением. Близко к зданию журналистов не пустили. Они наблюдали за работой огнеборцев издалека, пытались взять интервью у водителей пожарных машин и у очевидцев.
— Жертв нет, посетителей и врачей клиники успели эвакуировать, — только и сообщил начальник штаба пожаротушения в форме подполковника.
На него тут же набросились журналисты:
— Каковы причины пожара?
— Каков ущерб?
— А правду говорят, что это клиника для звезд, что здесь певцы и депутаты зубы лечат? Может быть, это было покушение: выстрел из огнемета в ВИП-персону?
— Да вы что! — вытаращил глаза начштаба. — Это обычное возгорание. Огонь уже локализован. Причину определит пожаротехническая экспертиза. К настоящему моменту это вся информация… Эй, ты что делаешь! Слезай! Или хотя бы не скачи, как козел. — И подполковник бросился к одной из пожарных машин, на крыше которой в поисках интересного кадра подпрыгивал Витек.
Но Верочка не увидела, как фотографа принудительно возвращали на грешную землю. Ее внимание отвлек знакомый голос.
— Ужас! Я едва не умерла. Представляешь, дым, гам, крики! Последний день Помпеи! — причитала рыжеволосая девица модельного вида, одетая в короткий жакет из серебристой норки в стиле «не греет, но выглядит потрясающе».
— Главное, что все обошлось, — пытался успокоить ее спутник — светловолосый высокий мужчина в дорогом костюме. — Маруся, не драматизируй.
— Да, тебе легко говорить! А моя норка теперь пахнет шашлыком. И не называй меня Марусей, я же не доярка какая-нибудь…
«Да, не доярка, — согласилась Верочка, — а жена моего мужа».
— Привет! — Верочка все-таки решилась приблизиться к парочке, будто сошедшей с обложки гламурного журнала.
— Боже мой! — Девушка вздрогнула, будто привидение увидела.
— Здравствуй, Верочка, — улыбнулся Егор Сотовский.
— Что ты тут делаешь? — Спутница Егора удивленно распахнула свои огромные, накрашенные личным стилистом глаза.
— Я здесь работаю, Марина.
— Ты теперь стоматолог?
— Нет, я по-прежнему журналист. Делаю репортаж о пожаре.
— О! Обязательно напиши, как тут было ужасно, — потребовала Марина. — Представляешь, я как раз пришла на плановый осмотр. Только рот открыла, как в коридоре что-то зазвенело, сигнализация, наверное. Все закричали, побежали. Еле жива осталась… Конечно, я сразу позвонила Егору, чтобы он забрал меня из этого ада.
— Представляю! Оказаться в эпицентре пожара. — Верочка изобразила сочувствие.
Но вообще-то она не очень жалела дочь нефтяного магната и жену, пусть и гражданскую, Егора. В конце концов, лечебница занимает первый этаж, решеток на пластиковых окнах нет, так что особого риска для клиентов не было.
— Мне пришлось в окно вылезать, — подтвердила ее мысли Марина. — Ведь источник огня был как раз у входа — в регистратуре. Ужас, я чуть любимую юбку от Alberta Ferretti не порвала…
— Мне очень жаль. Могу я твои слова в статье использовать? — спросила Верочка деловым тоном.
— Конечно используй, только фамилий не называй. Ни мою, чтобы папу не волновать, ни дизайнера — обойдется без бесплатной рекламы. Просто напиши: как нам сообщила постоянная клиентка элитной клиники в классной юбке и шубке…
— Спасибо, Марина. Ну, не буду вас больше задерживать. — Верочка взглянула на Егора.
Нет, ей хотелось бы и дальше стоять и смотреть в его голубые глаза и на короткую светлую челку, которая делала его мужественное лицо немножко мальчишеским. Но вместо верхней одежды у Егора была машина. К ней парочка и направлялась, когда их окликнула Верочка. А в замороженном виде столь полезный продукт, как «любимый мужчина», может потерять свои ценные свойства. Этого допустить никак нельзя, ведь данный бренд не так часто встречается.