Я обнаружила, что болею за Дороти, и удивилась ее отваге в противостоянии со злобной мисс Райт. Я думала о том, как отреагирует мисс Райт, когда войдет в комнату, какое новое наказание она придумает. Очевидно, Дороти думала о том же самом.
Я… пыталась представить выражение лица мисс Райт, когда она откроет дверь умывальной комнаты и поймет, что я сбежала. Поскольку мисс Райт нетерпимо относилась даже к малейшим нарушениям, я с трудом представляла, что могло случиться со мной. Это было не малое прегрешение, а мой самый дерзкий акт неповиновения вообще, и мне оставалось дивиться собственной дерзости. Насколько мне было известно, ни одна девочка из школы не совершала ничего подобного.
Дороти опасалась худшего, когда ее одноклассницы вернулись с церковной службы. Девочка по имени Маргарет села рядом с ней, и они начали перешептываться. Дороти косилась на дверь в ожидании появления мисс Райт. Ее мысли метались в разные стороны; она думала, что ее жестоко изобьют. Когда мисс Райт наконец пришла, Дороти застыла, встретившись взглядом со своей угрюмой мучительницей. Она приготовилась к неизбежному наказанию, но после короткого неодобрительного взгляда мисс Райт продолжала вести себя так, как будто ничего не случилось.
Дороти была озадачена. Никто не бил ее ремнем, не запирал на ночь в темной комнате и даже не оставлял без ужина.
Ничего не произошло.
Все еще в изумлении, она вернулась к разговору с Маргарет, которая рассказала ей о Брейтуэйтах – своих приемных родителях. По словам Маргарет, они жили возле реки Темзы в Чертси, в бунгало под названием «Боб-До-Ри». Дороти завистливо слушала, как Маргарет рассказывала об их доброте и какой счастливой была их жизнь по сравнению с ее собственным детством в обществе вечно недовольной приемной матери. Маргарет устала от грубости работниц госпиталя и по секрету сообщила Дороти, что жаждет тепла и нежности, которые она знала маленькой девочкой в Чертси.
– Я собираюсь вернуться туда, – прошептала Маргарет. – Я собираюсь бежать отсюда.
Она была уверена, что ее приемные родители разрешат ей жить вместе с ними, если только узнают, какой была ее жизнь в госпитале.
Дороти была потрясена этим признанием. Маргарет была хорошенькой, с большими голубыми глазами и невинным детским лицом. Ее короткие светло-русые волосы вились от природы и опускались на лоб кудрявой челкой. Она была тихой девочкой, всегда прилежно училась и редко попадала в неприятности. Ее было трудно заподозрить в желании пойти на опасное нарушение правил, но Дороти хотелось присоединиться к ней.
За школьные годы я ни разу не слышала, чтобы кто-то упоминал о готовности к побегу, и не знала никого, кому бы удалось бежать. Возможно, это даже не приходило нам в голову, настолько мы были порабощенными и зависимыми. Дело не в том, что мы были счастливы там. Мы с пятилетнего возраста были изолированы от внешнего мира, и это был единственный мир, который мы знали.
Как она недавно продемонстрировала, Дороти была не прочь иной раз рискнуть, а Маргарет постепенно подошла к некоему переломному моменту. Обмениваясь взволнованным шепотом прямо под носом у мисс Райт в игровой комнате, девочки начали обсуждать план бегства.
Главной заботой была еда, но у Дороти и Маргарет быстро появилась идея. Каждую неделю дети получали сдобную булочку, и если бы они смогли тайком выносить булочки из столовой, то копили бы контрабанду в своих шкафчиках до самого побега. Следующим препятствием было путешествие в Чертси, где жила приемная семья Маргарет. У девочек не было карт, но Маргарет полагала, что Чертси находится к югу от Лондона. Они думали, что будет просто дойти пешком до Лондона, а оттуда направиться на юг. Они не знали о том, что Чертси находился прямо к югу от госпиталя, в то время как Лондон располагался к юго-востоку. Пеший поход в Лондон по пути в Чертси добавлял двадцать миль к их тридцатимильному путешествию.
Они также не учитывали, что Англия все еще находилась в состоянии войны. В январе 1944 года Гитлер устроил последние бомбардировки английских городов в отместку за воздушные налеты королевских ВВС на немецкие города. Эта кампания, названная «маленьким блицкригом», была не сравнима с неустанными бомбежками раннего периода войны, но тем не менее унесла жизни тысячи пятисот человек, более трех тысяч было ранено.
Теперь, когда у девочек появился план, следующим шагом был выход за территорию школы. Кампус окружала низкая бетонная стена, увенчанная остроконечной железной оградой в пять или шесть футов высотой. Вариант с парадными воротами даже не рассматривался, так как для этого требовалось позвонить одному из двух сторожей, которые никогда бы не открыли ворота для найденышей. Они сошлись на боковых воротах, примыкавших к игровой площадке, которыми в основном пользовался секретарь госпиталя, мистер Николс. Дороти никогда не общалась с мистером Николсом, но она видела, как он пользуется воротами, когда ходит к себе домой и обратно. Ворота запирались тяжелой железной цепью с висячим замком. Дороти заметила, что по утрам мистер Николс оставляет незапертый замок висеть на цепи. Девочки сошлись на том, что побег через эти ворота дает им лучший шанс на то, чтобы ускользнуть незамеченными.
Маршрут побега, немного еды и общая идея о направлении движения… Девочки даже не рассматривали нужду в деньгах, которые не являлись частью их мира. Они учили сложение на уроках и иногда пользовались фунтами и шиллингами в письменных примерах, но никогда не видели деньги вживую.
Вечером перед задуманным побегом Дороти была вне себя от волнения. Ей даже не приходило в голову, что их могут поймать или они могут заблудиться по пути. Она боялась лишь того, что Маргарет передумает и расскажет сотрудникам госпиталя об их плане, и тогда уже не останется никакой возможности для бегства.
Когда наступило утро и сестра Ноулз, смотрительница спальни, скомандовала подъем, Дороти с энтузиазмом посмотрела через всю комнату на Маргарет, надеясь перехватить ее взгляд. Она незаметно сблизилась с подругой по пути в умывальню, и Маргарет, к ее великому облегчению, подтвердила свою решимость.
План был приведен в действие.
После завтрака, когда остальные девочки направились строем в игровую комнату, откуда им предстояло отправиться на утренние уроки, Маргарет и Дороти задержались в гардеробной. Когда вокруг никого не осталось, они подхватили свои коричневые плащи и, со сладкими булочками в руках, устремились по пустому коридору. Они заглядывали в классные комнаты по обе стороны, понимая, что учитель может в любое время появиться из-за двери. Собравшись с духом и обменявшись отчаянными взглядами, девочки кинулись в холл и открыли дверь, ведущую наружу. Следующая часть предприятия была самой опасной – во всяком случае так они считали. Им предстояло пройти по тропинке и миновать ворота, через которые каждое утро приходил мистер Николс. Если бы им не повезло, они могли бы столкнуться с ним. Более вероятная и даже худшая угроза состояла в том, что сестра Ноулз могла выглянуть из окна своей спальни, выходившего на тропинку к воротам, и увидеть их.
Но Дороти и Маргарет удалось пробежать незамеченными по тропинке и выскользнуть за незапертые ворота. Хотя кое-кто наблюдал за ними. Наверху, в игровой комнате, их одноклассницы прижимались носами к венецианским окнам, с завистью и восхищением следя за дерзким побегом двух фигурок в плащах.
Когда они выбрались с территории госпиталя, Дороти бурлила от энергии, воодушевленная долгожданным побегом из тюрьмы. Они проходили мимо лугов, редких коттеджей и серой каменной церкви, где седой настоятель, который часто читал проповеди в часовне госпиталя, нерешительно помахал им. Девочки помахали в ответ, неуверенные в том, что викарий скоро позвонит в школу и сообщит о необычных воспитанницах, которые гуляют сами по себе.
Когда они проходили мимо Бовингдонского аэродрома, Дороти вспомнила доброту американцев и какой особенной она чувствовала себя в их присутствии. Девочки обсудили возможность заглянуть туда, но решили не делать этого, подозревая, что у американцев не будет иного выбора, кроме как вернуть их обратно. Они не знали, что до высадки союзных войск в Нормандии оставалось лишь несколько недель и база была полностью загружена подготовкой к одному из величайших вторжений в истории.
Когда Дороти и Маргарет подошли к огромной бетонной дренажной трубе, перегораживавшей дорогу на случай сухопутного немецкого вторжения, они решили передохнуть. Со сбитыми ногами и ноющими желудками девочки заползли в трубу и наелись сладких булочек, прежде чем продолжили путь по узкой дороге, обочины которой заросли травой, перемежавшейся с живыми изгородями. Утро было пасмурным и немного прохладным, типичным для апреля, но Дороти наслаждалась ощущением новообретенной свободы.
Пройдя еще около двух миль, девочки приблизились к дорожному указателю с несколькими стрелками, одна из которых указывала расстояние в 25 миль до Лондона. Девочки не представляли, как долго продлится их странствие, но расстояние казалось огромным. Другие стрелки показывали меньшую дистанцию, и они обсуждали возможный выбор, когда к ним подошли две женщины средних лет в твидовых жакетах и домотканых шерстяных юбках. Дороти и Маргарет отступили в сторону, освобождая дорогу, но женщины остановились и спросили, могут ли они чем-то помочь. Дороти была не готова к такому вопросу; взрослые еще никогда не предлагали ей свою помощь. Поэтому она выложила правду: они сбежали из такого места, где их били розгами и запирали в чуланах. Им нужно попасть в Чертси, к приемным родителям Маргарет, которые заберут их к себе и спасут от ужасной жизни в госпитале.
Женщины представились, но Дороти запомнила только одно имя: мисс Хопкинс. Эта мисс Хопкинс была знакома с госпиталем и присутствовала там на хоральном концерте. Судя по всему, она сочувствовала их бедственному положению. «Моя племянница тоже очень несчастна в своей школе», – объяснила она девочкам, когда вела их к себе домой.