Монк поднялся и услышал свой собственный голос, звучащий будто издалека. Он знал, что рискует совершить ошибку — и, похоже, из-за Ивэна.
— Благодарю вас, мистер Йитс. Простите, что мы так сильно вас взволновали. У меня остался только один вопрос: у этого человека была с собой трость?
Йитс уставился на него, побледнев. Голос его понизился до шепота.
— Была — и очень красивая. Я заметил.
— Тяжелая? Легкая?
— О, тяжелая, очень тяжелая… Нет!
Он плотно зажмурил глаза, стараясь отогнать ужасную картину.
— Вам нечего бояться, мистер Йитс, — произнес из-за спины Монка Ивэн. — Мы думаем, это был не сумасшедший; ему нужен был именно майор Грей. Нет оснований полагать, что он собирался причинить вам вред. Возможно, он просто ошибся дверью.
Уже на улице Монк сообразил, что Ивэн просто хотел успокоить маленького человечка. Последняя фраза не соответствовала действительности. Ведь гость назвал привратнику именно мистера Йитса. Монк покосился на Ивэна, безмолвно следовавшего за ним сквозь накрапывающий дождь.
Гримвейд не мог сообщить ничего нового. Он не видел, куда направился гость от двери Йитса: вниз или к комнате Джосселина Грея. По его словам, гость прошел мимо него приблизительно в четверть одиннадцатого, то есть сорок пять минут спустя.
— Единственный вывод, — уныло произнес Ивэн, не поднимая головы. — От Йитса он пошел к Грею, полчаса с ним беседовал, а потом убил.
— У нас даже нет предположения, кто это мог быть, — кивнул Монк, обходя лужу и минуя торговку шнурками. Рядом прогромыхала телега старьевщика; кучер выкрикивал нараспев нечто нечленораздельное. — Мы опять упираемся все в тот же вопрос, — подытожил он. — Почему преступник ненавидел Грея до такой степени, что продолжал избивать уже мертвое тело?!
Ивэн поежился; капли дождя катились по его носу и подбородку. Поднятый воротник подчеркивал бледность лица.
— Мистер Ранкорн был прав, — пробормотал он с несчастным видом. — Скверно все обернулось. Нужно очень хорошо знать человека, чтобы так его возненавидеть.
— Или быть смертельно обиженным, — добавил Монк. — Но вы совершенно правы: речь идет либо о семье, либо о делах сердечных.
Ивэн был поражен.
— Вы имеете в виду, что Грей…
— Нет. — Монк усмехнулся. — Этого я в виду не имел, хотя не исключаю и такую возможность. Просто я подумал о женщине и, скажем, об оскорбленном муже.
Ивэн чуть расслабился.
— Полагаете, это слишком жестокое наказание за карточный проигрыш или денежный долг? — осведомился он без особой надежды в голосе.
Монк на секунду задумался.
— Причиной может быть шантаж, — предположил он. Мысль пришла в голову только что и, кажется, была не так уж плоха.
Ивэн нахмурился. Они шли по Грейс-Инн-роуд.
— Думаете? — Он взглянул искоса на Монка. — Что-то не верится. Крупных сумм он ни от кого не получал. Хотя мы ведь еще не занимались этим вопросом… Да, жертва шантажа ненавидит своего мучителя. Человек обобран, унижен, а ему все еще продолжают угрожать окончательной гибелью! Тут можно и взорваться.
— Мы должны проверить круг его общения, — продолжил Монк. — Кто из окружавших его людей совершал серьезные промахи. Кого можно было шантажировать — да так, что это привело к убийству.
— А что, если Грей и в самом деле был гомосексуалистом? — предположил Ивэн. В голосе его невольно прозвучало отвращение. — Что, если он имел богатого любовника? Грей тянул из него деньги, потом зарвался — и был убит?
— Скверное дело. — Монк разглядывал сырую мостовую. — Ранкорн прав.
Воспоминание о начальнике направило его мысли в иное русло.
Он поручил Ивэну встретиться с местными торговцами и членами клуба, в котором Грей провел свой последний вечер, чтобы определить круг знакомств майора.
Ивэн начал с торговца вином, чье имя он нашел на бланке счета в квартире Грея. Торговец оказался толстяком с длинными усами и елейными манерами. Гибель майора Грея приводила его в отчаяние. Какой ужасный случай! Какой удар судьбы-злодейки: блестящий офицер выжил на войне — и все для того, чтобы пасть жертвой маньяка в собственном доме! Какая трагедия! Он даже не знает, что сказать… Пока торговец разливался соловьем, Ивэн тщетно пытался вставить хоть слово и задать пару дельных вопросов.
Наконец поток его красноречия иссяк, и Ивэну удалось получить ответы, которые он, впрочем, предвидел. Майор Грей, достопочтенный Джосселин Грей, был самым уважаемым клиентом. Безупречный вкус, хотя чему тут удивляться: джентльмен — и этим все сказано! Знаток французских и немецких вин. Любил все самое лучшее, был постоянным покупателем. Как платил? Не всегда вовремя, но платил обязательно. У аристократов несколько иное отношение к деньгам, к этому просто следует привыкнуть. Нет, добавить ему нечего — совсем. А сам мистер Ивэн интересуется винами? Он мог бы предложить прекрасное бордо.
Нет, мистер Ивэн, к сожалению, не интересовался винами. Будучи сыном сельского священника, он получил неплохое воспитание. Однако содержимое его кошелька было таково, что приличный костюм представлялся ему более ценным приобретением, нежели самое лучшее вино. Впрочем, Ивэн не стал пускаться в подробные объяснения.
Далее он попытал счастья в заведениях иного рода: начиная с ресторана и кончая пивной, где, кстати, подавали прекрасное тушеное мясо и пудинг с изюмом, в чем Ивэн убедился лично.
— С майором Греем? — задумчиво переспросил хозяин. — Это которого убили? Конечно, знаком. Он частенько сюда заглядывал.
Ивэн не знал, верить ему или нет. С одной стороны, цены здесь невысокие, еда сытная, да и обстановка вполне сносная — тем более для привычного к походной жизни офицера, два года воевавшего в Крыму. С другой стороны, хозяину было выгодно, чтобы о его заведении говорили почаще. Да, майор Грей, жертва нашумевшего преступления, обедал именно здесь. Это наверняка привлекало любопытных.
— Как он выглядел? — спросил Ивэн.
— То есть как? — Хозяин уставился на него с удивлением. — Вы ведете дело или?.. Взаправду не знаете?
— Живым я его не видел, — резонно заметил Ивэн. — Сами понимаете, есть разница между безжизненным телом и общим впечатлением от человека.
Хозяин скроил задумчивую физиономию.
— Конечно, да… Извините, сэр, спросил, не подумав… Высокий, хотя пониже вас был. Стройный, тоже вроде вас, но поизящнее. Рта еще не откроет — а уже видно, что джентльмен. Белокурый, и улыбка всегда — чистый сахар.
— Обаятельный был человек, — подытожил Ивэн.
— Да уж! — согласился хозяин.
— Общительный? — продолжал допытываться Ивэн.
— Да. Любил истории рассказывать. Людям это нравится…
— Щедрый?
— Щедрый? — Хозяин вздернул брови. — Нет, не очень. Сколько закажет — столько и заплатит. Думаю, просто не слишком-то богат был. Но его любили; умел людей развлечь. Иногда, правда, расходился. Заглянет, бывало, и поставит всем выпивку, но не слишком часто, может, раз в месяц.
— Регулярно?
— Это вы о чем?
— В один и тот же день каждого месяца?
— А, нет. Приходил когда вздумается. То два раза в месяц заглянет, а то ни разу за два месяца.
«Азартный игрок», — решил Ивэн.
— Благодарю вас, — произнес он вслух. — Большое спасибо.
Он допил свой сидр, положил на стол шесть пенсов и с неохотой вышел под накрапывающий дождик.
Остаток дня он потратил на визиты к сапожнику, шляпнику, белошвейке и портному. Ничего нового, как он и предполагал, узнать ему не удалось.
Затем Ивэн купил свежий пирог с угрем у торговца на Гилфорд-стрит и, остановив кеб, велел ехать к клубу «Будлз», членом которого был когда-то Джосселин Грей.
Там на вопросы отвечали весьма неохотно. Это был один из самых аристократических клубов Лондона, и слуги старались поменьше болтать о его членах, чтобы не лишиться выгодного места. За полтора часа Ивэн вытянул из неразговорчивых собеседников, что майор Грей действительно являлся членом клуба; будучи в городе, заходил постоянно (как и все прочие джентльмены); в карты поигрывал; возможно, бывал иногда должен, но, разумеется, долги платил. Карточный долг — вопрос чести для джентльмена. Торговец может и подождать, а джентльмен с джентльменом рассчитается непременно.
Не мог бы мистер Ивэн поговорить с кем-нибудь из клубных приятелей майора Грея?
Только если у мистера Ивэна имеется специальное на то разрешение. Есть ли оно у мистера Ивэна?
Никакого разрешения у мистера Ивэна не было.
Новых фактов не прибавилось, но кое-какие мысли появились.
Отослав Ивэна, Монк вернулся в полицейский участок и прошел в свой кабинет, где достал записи старых дел и погрузился в чтение. Легче ему от этого не стало.
Если его страхи относительно дела Джосселина Грея имеют под собой почву (скандал в обществе, сексуальные извращения, шантаж и убийство), то ему предстоит пройти по узкой тропе меж двух огней: либо шумный провал, либо успех, чреватый еще большими неприятностями. Что стоит человеку, избившему до смерти любовника или зарвавшегося шантажиста, убрать с дороги какого-то там полицейского! Скверное дело — это еще мягко сказано.
Значит, Ранкорн поручил Монку это расследование умышленно? Судя по послужному списку, Монк быстро продвигался вперед по службе — интересно, какой ценой? Кому еще, кроме него, пришлось расплачиваться потом и кровью за его успехи? Несомненно, увлеченный одной лишь работой, Монк постоянно оттачивал мастерство, накапливал знания, учился вести себя в обществе, одеваться, вести беседу. С болезненной ясностью он видел теперь себя самого как бы со стороны: постоянный труд, скрупулезное внимание к деталям, вспышки блестящей интуиции… И умение использовать подходящих людей, а при необходимости без колебаний заменять одного человека другим. Кажется, Монк был верен только правосудию. Могла ли эта черта сыщика ускользнуть от Ранкорна, стоящего на его пути?
Карьера — от мальчишки из рыбацкого поселка до инспектора столичной полиции — была поистине стремительна. За двенадцать лет Монк достиг того, на что другим людям потребовалось бы два десятилетия. Монк наступал Ранкорну на пятки; в ближайшее время он явно собирался занять кресло своего начальника, а то и замахнуться еще выше.