Чужое место — страница 27 из 52

– Хм… спасибо за комплимент, надо будет почитать. И вообще, я согласен, готов выехать дня через три-четыре. Сдам репортаж – и в путь.

– Ну что же, тогда держите – в этом конверте деньги на дорогу и пропуск в Приорат, без него попасть туда будет несколько затруднительно. И на этом позвольте откланяться, я, пожалуй, еще успею на вечерний поезд.

На шестой день после этой беседы Викентий Ефимов прибыл в Приоратский дворец.

Беседа с Петром Маркеловичем Рыбаковым продолжалась часа четыре и сильно утомила Ефимова. Начальник канцелярии, говорите? Может быть, но техникой допроса он владеет вполне прилично, репортер уже сталкивался с подобным в Казани. Не все в полиции дубы, встречаются и профессионалы. А главное, в чем будут заключаться его обязанности, если все же Ефимов согласится перейти на службу в Приорат, сказал только парой намеков, да и то в самом конце. Впрочем, Викентию этого хватило.

– Давайте расставим точки над «и», господин Рыбаков, – предложил бывший поручик. – Подобные, как вы изволили выразиться, «силовые воздействия» иногда действительно могут быть необходимы и даже благотворны, тут я с вами согласен. Но только в одном случае – если приказ о них отдает лично его величество. А все прочие – вы, например, – в принципе могут под видом государственных проворачивать и собственные делишки, участие в которых меня не прельщает. Извините, но вы сами рекомендовали быть откровенным, невзирая на то, понравится вам сказанное или нет. И значит, так как высочайшая аудиенция скорее всего проходит по разряду сказок, я хотел бы видеть письменное распоряжение государя по данному поводу. С его личной подписью.

– Сказок, говорите? Его величество иногда, будучи в хорошем расположении духа, говорит: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью», – усмехнулся Рыбаков, снимая трубку с самого маленького из трех телефонных аппаратов, стоящих на столе. Ефимов подобные уже видел, и его удивило, что чиновник не стал крутить никакую ручку, а три раза подряд нажал небольшую кнопку и примерно через полминуты сказал в трубку:

– Ваше величество? Рыбаков беспокоит. Знаете, тут кандидат от Михаила демонстрирует норов. Говорит, что я для него недостаточно весомая фигура, специфика задач подразумевает получение распоряжений исключительно от самого императора. Что? Да, я думаю, что Юрий Владимирович Андропов его тоже не устроит. Чином мелковат будет-с. Согласен, весьма нахальный молодой человек, но вы же вроде такого и хотели? Да… так точно… слушаюсь.

– Его величество примет вас завтра в десять часов утра, – пояснил канцелярист, кладя трубку. – До того времени Приорат покидать нежелательно. Тут есть неплохая гостевая квартира. Правда, она в подвале, но на недостаток комфорта никто вроде не жаловался. Там приличная библиотека, так что скучать не придется. Бар тоже есть, но увлекаться дегустацией не советую. Ужин подадут в полдевятого вечера.

– Извините, – растерялся Ефимов, – это вы что, сейчас так свободно говорили с его императорским величеством?

– Да, наш государь, как вы правильно заметили, весьма прост в обращении. Особенно с теми, кто этого заслуживает. Не смею вас более задерживать, Викентий Андреевич. Увидимся завтра утром.

После чего нажал кнопку на краю стола, и тут же в комнату зашел молодой человек.

– Федор, проводи господина Ефимова в гостевые комнаты и покажи, что там где и как.


Гостевая квартира имела не совсем обычную планировку – три проходных комнаты, расположенные последовательно. Из первой – прихожей – можно было пройти во вторую, которую бывший поручик посчитал библиотекой из-за обилия книжных полок. А из нее – в третью, то есть спальню. В ее дальней стене тоже имелась дверь еще куда-то, причем весьма массивная, но сейчас она была заперта. Ефимов почесал в затылке и, убедившись, что дверь открывается наружу, то есть из спальни в следующее за ней неизвестное помещение, просунул свою дубовую трость в дверную ручку. Теперь внезапное появление кого-либо из этой двери становилось маловероятным, но на всякий случай репортер решил спать в библиотеке. Да, вроде бы такие меры предосторожности в императорском дворце выглядели глупо, но подобные «глупости» уже пару раз спасали Ефимову жизнь. Один раз в бытность пограничником, и один – уже репортером криминальной хроники.

Потом бывший поручик снял пиджак, переложил купленный на замену старому «смит-вессону» небольшой «бульдог» в карман брюк и, чтобы скоротать время перед ужином, прошел в библиотеку, где занялся осмотром книжных полок. К его немалому изумлению, там нашелся даже «Капитал» Карла Маркса – правда, на английском языке, которым Ефимов владел довольно слабо.

В полдевятого утра Ефимову принесли легкий завтрак, а в девять появился господин Рыбаков.

– Готовы? – поинтересовался он. – Тогда выходите, бричка за вами уже приехала. Вот только тросточку свою и револьверчик будьте добры оставить здесь. И если есть еще что-либо подобное, то и его тоже. С оружием во дворец нельзя, если найдут, будут серьезные неприятности, а тут с ним ничего не случится. Коли сомневаетесь, могу написать расписку – мол, принял на ответственное хранение то-то и то-то. В случае утери или порчи обязуюсь возместить стоимость в трехкратном размере.

– Благодарствую, Петр Маркелович, это лишнее. Я готов, куда идти?

Во дворец Ефимова запустили через левое крыло, где улыбчивый молодой человек внимательно изучил его документы, сверил с имеющимися у него списками и передал другому, средних лет, неулыбчивому и с кобурой на поясе. Тот провел бывшего поручика по коридорам, потом они поднялись по лестнице и в конце пути оказались перед ничем не примечательной дверью. Как понял Викентий, его проводили на третий этаж правого крыла.

Впрочем, выяснилось, что дверь все-таки немного отличается от всех прочих. Не очень заметной кнопкой, на которую каким-то особым образом нажал провожатый. В ответ над дверью что-то коротко прожужжало, провожатый открыл ее и предложил:

– Заходите, его величество готов вас принять.


Ефимов, хоть и понимал, что император вряд ли всегда ходит по своему дворцу в парадном мундире и при всех регалиях, все же был несколько разочарован видом его величества. В комнате с весьма скромной обстановкой за столом сидел молодой парень в серой рубашке, явно невыспавшийся, да еще с левой рукой на перевязи. Ни малейших признаков величия, державности или еще чего-нибудь подобного на его лице не наблюдалось.

– Проходите, садитесь, – улыбнулся император. – Если вас разочаровывает мой вид, то вон на тот стул. С него хорошо виден портрет, на котором все в порядке – и мундир, и ордена, и соответствующее выражение физиономии. Чай, кофе? В общем, прекратите, пожалуйста, есть меня глазами и расскажите, по каким на самом деле причинам вам пришлось покинуть службу в пограничной страже.

– Из-за конфликта с начальником штаба отряда ротмистром Михайловским.

– По поводу чего? Про его жену мне рассказывать не надо, но вряд ли ее улыбки в вашу сторону стали настоящей причиной.

– Я случайно узнал, что он берет от контрабандистов, причем по-крупному. Но доказать свои подозрения не смог. Он сумел обвинить меня раньше.

Тоже без доказательств, но для увольнения со службы хватило и подозрений.

– В какой мере они были обоснованы? Отвечайте честно или просто скажите, что не хотите об этом говорить.

– Ну… я, конечно, не ангел. Кое-что из задержанной контрабанды мы придерживали для собственного употребления. Табак, например, или спиртное.

– Насколько моим людям удалось узнать, вы не курите и почти не пьете.

– Так то я, но у меня в подчинении было сорок два человека.

– Мы так и предполагали. А теперь расскажите, пожалуйста, что вы думаете о предлагаемой вам службе. Прямо про нее пока не говорилось, но намеков было сделано достаточно. Выражений можете не выбирать, я не обидчивый.

– Как я понял, ваше величество хочет иметь личный отряд наемных убийц.

– Вынужден вас разочаровать, вы ошиблись сразу по двум пунктам. Первый – вам предлагается не найм, а служба. И второй – смысл ее будет не в убийствах. Кстати, отвыкайте от такой не самой благозвучной терминологии. В упомянутых вами случаях используется слово «ликвидация». Так вот, не они будут главной задачей и смыслом вашей службы, а защита интересов России. Как у солдат, но они воют только тогда, когда война, а вам это придется делать и в мирное время. Что, в числе прочего, подразумевает повышенные должностные оклады. Похоже, у вас еще есть сомнения, поэтому давайте попробуем осветить вопрос более основательно. Итак, утверждение первое – я самодержавный монарх. Против этого у вас какие-нибудь возражения есть?

– Никак нет, ваше императорское величество.

– Хорошо. Тогда как вам кажется, зачем такой нужен – именно самодержавный?

– Э… – немного растерялся Ефимов, – на Руси так издревле заведено. Православие, самодержавие…

– Народность, – кивнул император, – а еще, наверное, лепота и духовные скрепы. Нет, исторические корни в качестве оправдания не годятся. Наши предки голые с дубинами по лесам бегали, так что, может, и нам вернуться, так сказать, к истокам? Или давайте все-таки попробуем разобраться?

– Рад был бы, ваше величество.

– Тогда переходим ко второму утверждению. Оно таково: Россия должна жить по закону, а не по произволу чиновников, вплоть до самых мелких. Причем по справедливому закону.

– Согласен, ваше величество, но как этого достичь?

– Без фигуры самодержавного монарха – никак. То есть невозможно. И не только потому, что чиновники в массе своей ворье и сволочи. Будь они даже лучшими людьми империи, все равно ничего не получилось бы. Просто потому, что даже самый лучший и справедливый закон всегда опирается на уже случавшееся ранее. Но жизнь постоянно меняется, и законы за этими изменениями элементарно не успевают. Кроме того, далеко не все из них лучшие. Как сказал Николай Первый, «кроме закона должна быть еще и справедливость». А как ее творить? Если каждый сам начнет выбирать, когда действовать по закону, а когда по велению души, получится полное безобразие. То есть произвол всех, имеющих власть или деньги. И раз уж совсем без него обойтись нельзя, то пусть это будет произвол одного человека, интересы которого в идеале неотделимы от интересов державы, а не произвол ненасытной толпы местных царьков.