динственный способ смены режима на Кубе – это военное вторжение американских военных сил. Каждый из департаментов представил служебную записку, где изложил возможные причины для прямой военной интервенции на Кубу.
Представил свою записку и Лэнсдейл, озаглавив ее просто «Предлоги». В этой записке Лэнсдейл не миндальничал, называя вещи своими именами. Он рекомендовал правительству США проводить операции под чужим флагом (разумеется, тайные), чтобы развязать «террор в разных городах штата Флорида, а возможно, и в Вашингтоне». Террор он предлагал направить на беженцев из Кубы, которые искали политическое убежище в Америке. Потопить судно, везущее во Флориду кубинцев, или же поощрять покушения на кубинских беженцев в США, разумеется, если эти преступления получат широкую огласку. В конце записки Лэнсдейл приписал о возможности подрыва бомб с пластиковой взрывчаткой, подобрав для подрыва подходящие места. Ответственность за все эти акты следовало возложить на коммунистическую Кубу.
Насколько знал Лэнсдейл, служебные записки других департаментов были примерно такого же содержания. Сфабриковать авиакатастрофу с реальными или мнимыми жертвами. Организовать воздушную атаку военных самолетов Кубы на американские самолеты или самолеты союзных стран. Устроить показательные акты саботажа на американской базе Гуантанамо, расположенной непосредственно на Кубе. И, конечно же, организация терактов в Майами и Вашингтоне. Обязательно с жертвами, и, по возможности, кровавыми.
Записки собрали в один документ, обозначенный как «Обоснование правомерности военного вторжения на Кубу», и поставили гриф «совершенно секретно».
Для чего Америке требовались все эти провокации? Все очень просто: если они сумеют возложить ответственность за террор, саботаж и автокатастрофы на кубинское правительство, это очернит коммунистических деятелей не только в глазах мировой общественности, но и в глазах самих кубинцев. Чем меньше доверия правительству, тем больше на руку американским властям. Осуждение агрессии Кубы даст право военным силам США начать военное вторжение. И выглядеть это будет как миротворческая миссия. Все законно и, главное, патриотично.
Все члены специальной межведомственной группы понимали, что за один день репутацию кубинского правительства не подорвать, но ведь нужно с чего-то начинать. Поэтому 13 марта 1962 года Роберт Макнамара отправился на аудиенцию к президенту и там представил «Обоснование» для изучения как программу операции «Мангуст», отдельно предложил план проведения операции «Нортвудс», разработанной в рамках операции «Мангуст».
План «Нортвудс» – детище Аллена Даллеса и Ричарда Бисселла, слегка подработанный и отретушированный, представлял собой следующее: диверсии внутри и вокруг американской военной базы в Гуантанамо (с публикацией в СМИ фотографий «погибших»). Затопление судна с кубинскими беженцами. Организация террористических актов, направленных на кубинских беженцев. Аресты «кубинских агентов» с публикацией их липовых документов. Авианалет на территорию сопредельных с Кубой государств. Имитация атаки на пассажирские самолеты, крушение беспилотного американского самолета, взрыв радиоуправляемого корабля. Имитация атаки военного самолета США кубинскими ВВС с обязательным взрывом и жертвами. В плане предлагалось публиковать в газетах списки погибших с обязательным акцентом на то, что ответственность за многочисленные невинные жертвы лежит на кубинском правительстве.
Результат визита Роберта Макнамары удивил всех. Только что Джон Кеннеди бил себя в грудь и требовал реванша, теперь же, в тридцатиминутный срок, отклонил операцию, которая наверняка имела бы успех. В чем дело? Почему вдруг такое неприятие, чего он ждет от специальной группы? Что чиновники министерства обороны и члены Объединенного комитета начальников штабов поедут на Кубу и будут в тридцать глоток увещевать Фиделя Кастро отказаться от власти? Такого плана он ждал? Его бы одобрил?
В специальном комитете царило недоумение, никто не понимал, каким образом продолжать работу. Команда о начале подготовки к тайной операции под кодовым названием «Мангуст» была дана сразу после вступления президента Кеннеди в должность. На разработку и подготовку операции потрачена уйма времени, сил и денег. В основе операции лежала поддержка кубинских контрреволюционеров, которые должны были «помочь» оставшимся на кубинской стороне объединиться и свергнуть правительство Кастро. Роберт Макнамара же привез совершенно противоположные «представления» президента о том, как все должно быть.
По мнению президента, в планах операции необходимо было использовать постепенное наращивание партизанской борьбы. Жертвы, если они так необходимы для подогрева общественного осуждения правительства Кубы, возможны исключительно на кубинской территории, прямое военное вмешательство недопустимо и – все в таком духе. Глава Объединенного комитета начальников штабов генерал Лайман Лемницер, главный вдохновитель представленного проекта, категорично отмел «предложения» президента. Даже директор ЦРУ оценил подобные действия как непродуктивные, а следовательно, бесполезные. В своем выступлении он высказал опасение относительно позиции подготовленных для десанта кубинских эмигрантов. Они-то как раз считали, что у открытой атаки гораздо больше шансов, чем у долгой партизанской борьбы. И ждали они от Соединенных Штатов не увещеваний Кастро, а прямой военной поддержки.
Совещание закончилось полным раздраем, но, несмотря на это, подготовка операции продолжилась в прежнем ключе. Агенты ЦРУ продолжили натаскивать кубинских эмигрантов к десантированию на остров. Объединенный комитет начальников штабов продолжил проводить работу по фабрикации враждебных действий кубинского правительства. И каждый ждал, чем все это закончится.
Нынешнее совещание было созвано по инициативе Роберта Макнамары. Он не посчитал нужным представить приглашенным повестку дня, обозначив лишь, что будет обсуждаться «кубинский вопрос». Лэнсдейл, как и другие приглашенные, ехал на совещание с дурным предчувствием. На дворе стоял июль, а решения относительно операции «Мангуст» все еще не было принято. К тому же из официальных источников стало известно, что президент Кеннеди не далее как за десять дней до означенного совещания взял себе нового военного советника.
Максвелл Девенпорт Тейлор, в отличие от Макнамары и Маккоуна, также ставленников президента, имел внушительный послужной список по военной части. К шестидесяти годам он успел поучаствовать во Второй мировой в качестве начальника штаба бригадного генерала Мэтью Риджуэя в Кэмп-Клэйборн, бригадным генералом командовал артиллерийской дивизией в боях на Сицилии и в Италии. По слухам, в 1943 году он участвовал в секретной миссии в тылу врага в Риме. Всего за несколько часов до запланированной воздушной высадки десанта в Италии он высказал мнение о том, что подобное вторжение влечет слишком высокие риски, и операцию с воздуха отменили.
Потом были Нормандия, Арденны и Центральная Европа. Потом Вест-Пойнт и вереница должностей: начальник штаба европейского командования, первый командующий США в Берлине, помощник начальника штаба армии, а затем и заместитель начальника штаба.
Под его командованием 8-я армия участвовала в последнем раунде ожесточенных боев в Корейской войне. После перемирия 27 июля 1953 года он руководил массовыми обменами пленными, помогал расширять армию Республики Корея и руководил программой военной помощи США. В ноябре 1954 года он принял командование всеми сухопутными войсками США в Корее, Японии и на Окинаве, а в апреле 1955 года – командование Дальнего Востока США и командование ООН в Корее.
Хороший послужной список, знающий человек, почему бы не порадоваться за президента, который наконец-то получил компетентного советника? Беда была в том, что будучи начальником штаба армии Тейлор выступал против доктрины «массированного возмездия» и за концепцию «гибкого реагирования». Отстаивая свою позицию, он не побоялся прямого конфликта с президентом Дуайтом Эйзенхауэром, представления о военной стратегии которого отличались от представлений Тейлора.
В апреле 1961-го президент Кеннеди пригласил генерала Тейлора в качестве главы группы по расследованию провала в Заливе Свиней, и вот теперь он – на действительной службе в качестве военного советника президента США. Что хорошего для агрессивного плана свержения правительства Кастро можно ждать от человека, пропагандирующего концепцию «гибкого реагирования»? В том, что Тейлор приложил руку к предстоящему совещанию, Лэнсдейл не сомневался.
– И снова я ошибся. Старею, – Лэнсдейл прервал затянувшуюся паузу.
– В чем ошибся? – переспросил Кларк.
– В прогнозах. Готовился услышать вердикт, что операция «Мангуст» уходит в архив, а вместо нее военный советник президента разработал долгосрочную программу подрывной деятельности внутри аппарата Фиделя Кастро.
– А что услышал на самом деле?
– Президент США Джон Кеннеди санкционировал начало военной операции против Кубы.
– О! Операция «Мангуст» выжила? Это хорошие новости. Откуда тогда печаль?
– Не печаль, Тони, гнев! – голос Лэнсдейла повысился почти до крика. – Мы тренируем кубинских повстанцев почти год. Год, Тони, ты это понимаешь? Они уже настолько освоились в Майами, что наверняка считают его своим вторым домом. Скоро их в корабли, идущие к берегам Кубы, автоматами не загонишь.
– Так и не загонишь? – слова Лэнсдейла вызвали у Кларка улыбку.
– Не смейся, Тони, так и будет, вот увидишь. Разве им плохо там? Кормят, поят, дают крышу над головой, полное содержание и медицинское обслуживание. А что они получат на Кубе? Разрушенную экономику, загаженные кастровскими солдатами дома и кучу проблем?
– И все же раз они этим занимаются, значит, есть резон, – возразил Кларк.
– Был резон, Тони, – отрезал Лэнсдейл. – Если бы наш президент не тянул, они уже с весны прошлого года наслаждались бы воздухом отечества. Но нет, ему нужно было сохранить видимость непричастности. Что ему, что Эйзенхауэру, будь они неладны! Да еще Макнамара! Подлипала президентский! Ведь мог бы переубедить Кеннеди, заставить его пересмотреть планы. С его-то влиянием! Но нет, он предпочел со всем согласиться. Компромиссы, дьявол бы их побрал!