– Что не так с деталями?
– Диверсионные акты планируются в разных местах. Гуантанамо, Касильда, Мариэль, Никеро. И только два из них в Гаване. Расстояние от Гаваны до Гуантанамо – больше девятиста километров, до Никеро на сотню километров меньше. До Касильды меньше – всего триста с небольшим. Но если считать от того же самого Гуантанамо, то получается уже пятьсот пятьдесят. И это не имея транспорта.
– Да что ж нам, разорваться, что ли? – подал реплику Солодовников.
– Похоже, придется, Андрей, – прямо ответил Богданов.
– Давайте послушаем, что придумал Фидель, а уж потом начнем паниковать и злиться. В любом случае задачу придется решать, – Дубко бросил на Солодовникова сердитый взгляд.
Богданов выдержал паузу, ожидая реакции Солодовникова, но тот промолчал. Капитан начал методично перечислять по памяти то, что было изложено в документах Дельгадо:
– Первым пунктом в списке значится обстрел советского транспортного судна в одном из кубинских портов. Предполагается произвести полет на самолете без опознавательных знаков и сделать это в ночное время, чтобы было сложнее опознать принадлежность воздушной машины. Американские самолеты-разведчики с июля месяца производят систематические облеты наших транспортов. 31 июля советское правительство заявило протест против использования самолетов-разведчиков НАТО для фотосъемки с малых высот, но это не дало результатов. Полеты как продолжались, так и продолжаются. Люди Фиделя хотят этим воспользоваться. Наверняка у них в арсенале найдется самолет, принадлежащий американским ВВС или же ВВС стран ОАГ. На нем они планируют произвести имитацию облета советского судна с применением оружия.
– Проще говоря, они собираются обстрелять транспортное судно, чтобы вынудить советское правительство дать достойный ответ, – уточнил Еремин.
– Либо обстрелять, либо поджечь, – пояснил Богданов.
– Поджечь? Будут бросать бутылки с зажигательной смесью?
– Нет, Дима, они собираются пожертвовать самолетом и пилотом.
– Что-то вроде того, что произошло 12 сентября, так, командир? – вопрос задал Федор Кульпа.
– Да, Федя, что-то вроде этого. Наше судно «Ленинский комсомол» ранним утром было подвергнуто облету на сверхнизких высотах. В какой-то момент пилот не справился с управлением, врезался в воду и затонул. Всего в ста пятидесяти метрах от нашего судна.
– Чуть ближе, и удар о борт или о палубу обеспечил бы мощный взрыв, – в разговор вступил Дубко. – Вот чего они добиваются! Взорвут самолет, ударив его в борт. Пилот погибнет, достать со дна остов самолета займет не один день, на корабле наверняка будут жертвы…
– Все верно. И это только один из планов, Саша. Еще один вариант – совершить взрыв на одном из объектов монтажа баллистических ракет. Сейчас это Сан-Кристобаль и Касильда.
– Так сами же рискуют взорваться, – Еремин в недоумении пожал плечами. – Да и защиту своей страны ослаблять совсем глупо.
– Для тебя глупо, а для них – в порядке вещей. Если это нужно для спасения революции и ее завоеваний, кубинцы не остановятся ни перед чем. Советский Союз отрицает, что имеет на Кубе баллистические ракеты, Фиделю это не нравится. Он хочет, чтобы СССР открыто заявил о том, что США у них под колпаком. Фидель не собирается взрывать сами ракетные установки, только создать вокруг них шумиху. Сильный огонь или что-то в этом роде. То, что привлечет внимание американских самолетов-разведчиков.
– Цель – американцы должны получить фотоснимки ракет, установленных на Кубе?
– Да, Дима, он хочет форсировать события. По данным разведки, в конце августа такие фотоснимки уже делал один из самолетов-разведчиков У-2, и снимки эти предъявляли президенту США, но тот раз на снимки попали позиции для зенитных ракет. В результате Кеннеди во всеуслышание заявил, что на Кубе нет наступательных ракет, и на этом тему закрыли. А Фидель не желает, чтобы тема была закрыта. Пока Советский Союз не признает наличие баллистических ракет на Острове свободы, американское правительство не ослабит давления на Кубу. Так считает Фидель.
– Что еще есть в списке? – задал вопрос Федор Кульпа.
– Из оригинального – похищение советского военнослужащего, желательно рангом повыше, близ базы Гуантанамо.
– Не слабо! – присвистнул Терко. – Мы их спасаем, а они нас подставляют.
– Именно так. Вероятно, кубинское и советское правительства обговаривали пункты установки ракет, так как в планах Фиделя указано, что несколько крылатых ракет и мотострелковый полк должны базироваться на востоке Кубы, всего в сотне километров от военно-морской базы США в Гуантанамо. Из этого подразделения и планируется произвести похищение…
– …ответственность за которое будет возложена на американцев, – закончил за Богданова Терко.
– Правильно мыслишь. Именно так в плане и указано.
– Боюсь спросить, что еще придумал Фидель, – произнес Дубко. – Чем дальше, тем становится все интереснее.
– Не угадал, Саша, дальше все по тому же сценарию, только места меняются. Провокация с использованием самолета – Мариель и Никеро. Взрыв на территории установки баллистических ракет – Касильда и Сан-Кристобаль. Ну и похищение в Гуантанамо и в Гаване.
– Ты сказал, в Гаване два эпизода, – напомнил Дубко.
– Мариель находится всего в сорока километрах от Гаваны. Учитывая остальные расстояния, можно считать его как эпизод в Гаване.
– Карта есть? – в разговор вступил Солодовников. – Хотелось бы взглянуть в масштабе.
Богданов выложил на стол карту Кубы и начал отмечать названные объекты на карте. Группа внимательно следила за ним. После того как Богданов закончил, пару минут все просто смотрели на карту. Первым заговорил Дубко.
– Не так уж все и плохо, командир, – заметил он. – Получается, объекты сконцентрированы в трех местах: Сан-Кристобаль, Мариель и Гавана в радиусе ста километров друг от друга. Никеро и Гуантанамо километров двести пятьдесят, но тоже не критично. Картину портит только Касильда. Что от Гаваны, что от Гуантанамо она отстоит на приличном расстоянии.
– Я и не говорил, что все плохо, – произнес Богданов. – Есть еще один плюс: в списке Фиделя Касильда под вопросом.
– То есть они еще сами не решили, стоит ли ее трогать?
– Думаю, да.
– И каков конкретный план, командир? – на этот раз вопрос задал Еремин.
– Поступим так: разделимся на две группы. Солодовников, Еремин и Овечкин отрабатывают треугольник Гавана – Мариель – Сан-Кристобаль. За старшего Еремин. Дубко, Кульпа и Терко – вы на два объекта: Никеро и Гуантанамо. За старшего Дубко. А я пойду в Касильду.
– Что с транспортом?
– Как держать связь?
– Сколько времени на изучение обстановки?
Вопросы прозвучали одновременно.
– Эти вопросы решим завтра, – ответил Богданов. – В девять утра по местному времени у меня встреча с Алонсо Карраско. Он обеспечит связь с Москвой, а уж они пусть решают технические вопросы. А сейчас отдыхать, ребята. До утра можете расслабиться, кто знает, как скоро выпадет такая возможность.
На добычу разведданных группе отводилось двенадцать дней. Алонсо Карраско обеспечил связь с Москвой. Подполковник Старцев по своим каналам обеспечил группу «Дон» транспортом и боевым оружием. Со связью оказалось сложнее. На острове пеленговались все устройства передачи сообщений, как со стороны правительства, так и со стороны резидентуры ЦРУ, так что об этом пришлось забыть.
Собрав все необходимое, группа выехала на назначенные объекты. Вернуться в Гавану все должны были 5 октября к полуночи. Группа, не явившаяся в условленное время, автоматически считается попавшей в руки противника. Богданов возвращался чуть раньше, так как ему предстояло выйти на связь с Москвой.
Изначально подполковник Старцев отвел на рекогносцировку не более шести дней, но Богданов убедил его, что в тех условиях, в которых они оказались, срок шесть дней слишком мал. Он просил две недели, Старцев увеличил свой предел вдвое, оставив максимум двенадцать дней. Богданову пришлось смириться.
Из Касильды капитан вернулся только 4 октября, незадолго до полуночи. К Алонсо Карраско приехал, не заезжая на конспиративную квартиру. Тот уже ждал.
– Сеанс связи через три минуты, – сообщил он. – Вы чуть было не опоздали.
Он заметно нервничал, и Богданов не понимал, чем вызвано его беспокойство. Старцев вышел на связь ровно в полночь. Данный канал связи считался высоко засекреченным, и все же говорить в открытую не рекомендовалось.
– Как успехи? – вместо приветствия спросил он.
– Общая картина будет завтра, – напомнил Богданов. – По моему направлению никаких предпосылок. Все тихо.
– Это большая удача, – произнес Старцев. – У нас все не так мирно. Тебя ждут два сообщения. Передал их раньше, так как не был уверен, что будет связь.
– Приятные новости? – осторожно поинтересовался Богданов.
– Сногсшибательные. Вам придется поторопиться, в противном случае, боюсь, будет поздно.
– Даже так?
– Именно так. Новости изучишь на месте, себе не оставляй. И у нашего друга не храни, – Старцев говорил полунамеками. – Наш общий друг, любитель покомандовать, проявляет нетерпение. Отбиваюсь, как могу. Как только будут конкретные подвижки – черкни весточку. Приветы передавать будешь в другой раз.
– Я понял, все сделаю.
– Не болей, – попрощался Старцев и отключился.
Богданов некоторое время оставался в комнате один. Он слышал, как ходит наверху Алонсо, но звать его не спешил. Старцев сказал, что новости в шифровке, и они «сногсшибательные». Значит, обстановка в Карибском бассейне накаляется. Под «общим другом» он имел в виду генерал-лейтенанта Сахаровского. Это он недоволен тем, как двигаются дела у спецподразделения. Отчет по результатам разведки группы следовало передать шифровкой. Это было правильно, потому что, как бы ни был хорош канал связи, всегда есть вероятность, что тебя подслушают и сделают правильные выводы.
– Алонсо, моя телеграмма у тебя? – Богданов открыл дверь и позвал хозяина.