Алонсо вошел в комнату, отодвинул стол от стены и прошелся рукой по плинтусу. Плинтус отъехал в сторону, открывая небольшую замочную скважину. Ключ Алонсо достал из чучела птицы, висевшего на стене. Открыл тайник и достал оттуда два листка.
– Долго лежали, – говорил Алонсо на кубинском диалекте. – Лучше бы меньше.
– Что-то случилось, Алонсо? – Богданов решил, что игнорировать волнение связного нельзя.
– Приходили люди, – после непродолжительной паузы признался Алонсо.
– Какие люди?
– Двое, из народного ополчения. Милиция теперь. Сказали, обычный рейд, проверяли тех, кто живет в доме.
– Раньше такого не случалось?
– Пару раз было, – подумав, ответил Алонсо. – Тогда вот этого в доме не было. – Алонсо указал на шифровки.
– Этой комнаты не было или только посланий? – уточнил Богданов.
– Посланий.
– Они видели комнату?
– Смотрели. Сказал – кабинет, работаю над диссертацией.
– Поверили?
– Думаю, да. Они такого слова не знают, – в голосе Алонсо проскользнуло пренебрежение. – Из пальмовых рощ вышли, образования никакого.
– Ладно, Алонсо, не ругай людей за то, чего они не получили от рождения. А теперь подожди в верхних комнатах, ладно?
Алонсо вышел, а Богданов занялся дешифровкой посланий подполковника Старцева. Расшифровав до конца, он еще минут пятнадцать сидел за столом, задумчиво глядя в стену. С того момента, как группа вылетела из Москвы, ситуация изменилась кардинально, причем не в лучшую сторону. Те опасения, которые существовали лишь в теории, постепенно начали превращаться в реальность.
«Как бы действительно не опоздать», – подумал Богданов.
Он придвинул к себе пепельницу, достал спички и поджег шифровки. Пламя неохотно лизало плотную бумагу. Когда шифровки догорели, Богданов выбросил их в раковину и слил воду. Попрощавшись с Алонсо, он поехал на конспиративную квартиру.
Ближе к утру начали подтягиваться подгруппы спецподразделения. Первой приехала группа Еремина.
– Есть что доложить? – вместо приветствия задал вопрос Богданов.
– Есть, командир, – за всех ответил Еремин. – Ребята устали, пусть отдыхают, я сам доложу.
– Не возражаю, – согласился Богданов.
Солодовников и Овечкин ринулись в душ и на кухню, Еремин с Богдановым спустились в подвал.
– Ситуация следующая, – с места начал Еремин. – В портовом Мариеле сведения собирать – одно удовольствие. Как у нас в Одессе. Прошелся по набережной, посудачил с торговками, и полный расклад у тебя в кармане.
– Что именно удалось узнать?
– Советские суда ввозят на Кубу вооружение. Об этом гудят на каждом углу. Разгрузка идет ночью, когда наступает прохлада, но местные жители тоже любят прохладу, так что результат выходит противоположный тому, к которому стремятся военные. Еще говорят, что в порт зачастили люди Кастро. И в доках, и у причалов. Особенно же у советских кораблей с тайным грузом.
– Думаешь, выбирают жертву?
– Непонятно. Мы пробыли в порту три дня, и могу сказать, те, кто следит за доками, однозначно имеют тайные замыслы. С портовыми не общаются, людей с нашей стороны и вовсе избегают. Но цель их предугадать невозможно. Если бы нам дали добро прощупать одного из них, было бы больше толка.
– Ты слишком много просишь, Дима. Довольствуйся тем, что получил.
– Похоже, довольствоваться придется тебе, капитан.
– Это понятно. Что с Сан-Кристобаль?
– Работы по монтажу ракетных установок ведутся точно. Там в основном наши крутятся, сложно подобраться. Охраняют объект серьезно, без пропуска и личного разрешения начальника гарнизона мышь не проскочит. Овечкин в этом на собственной шкуре убедился, придурок.
– Вот это поворот! – опешил Богданов. – Отличился?
– Да к черту все, больше меня с ним не посылай, – с досадой произнес Еремин. – В команде работать не хочет, приказы игнорирует, вот и попадает в передряги. Думал, с Солодовниковым проблемы будут, а получилось с Овечкиным.
– Так что же все-таки случилось?
– Если в двух словах: этот дурень решил показать, на что способен. Добрались мы до города, выяснили, в каком месте работают советские военные. Поехали туда, а там охрана за пять километров выставлена. Никого не пускают, даже дорогу в объезд открыли. Местные не суются, понимают, что ни к чему хорошему это не приведет. Я тоже не собирался соваться. Проверили надежность охраны – этого и достаточно. Посовещались, решили: на объект без особых привилегий не попадешь, так что вряд ли Фидель станет этот пункт выполнять. Слишком заметно, и свалить на американцев не удастся. Ни с воздуха, ни с земли не подобраться, толково организовано. А прийти с пропуском от Фиделя и подложить бомбу? Какой смысл?
– Кубинцы там работают?
– Какое-то количество наверняка. Продовольствие и воду привозят точно кубинцы, – не задумываясь, ответил Еремин.
– Вполне возможно, что среди этих людей есть настолько преданные Кастро, что готовы подорвать и себя, и остальных.
– Это возможно, но утверждать мы не можем. Для того, чтобы что-то конкретное узнать, нужно больше времени. Выставить свои посты и наблюдать – возможно, слабое место и прорисуется. Но ведь времени нам не дали.
– Так что же Овечкин? – не желая слушать брюзжание старшего лейтенанта по поводу «паршивых приказов» начальства, Богданов перевел тему. – Неужели к нашим полез?
– Полез. Я отдал приказ выдвигаться в город. Он вроде не возражал. В машину сел, с километр проехали, он попросил остановить. Живот, говорит, прихватило. Я с дороги съехал, остановил. Он в кусты побежал и исчез. Пятнадцать минут ждем, его нет. Двадцать пять – снова нет. Солодовников догадался: ушел, говорит, наш деятель. Тут и до меня дошло, что дело нечисто. Помчались обратно. По следам его нашли. Он периметр обходил, еще бы чуть-чуть и на патруль нарвался. Еле-еле успели его перехватить. Задал бы ему трепку, да шуметь нельзя.
– Что-то полезное узнал?
– Какое там! Патрули кругом, с боевым оружием, между прочим. Поговори с ним, командир. На хрена нам такая самодеятельность?
– Ладно, поговорю, – пообещал Богданов. – С Гаваной как?
– Здесь сложнее. Разгуливать по Гаване, нашпигованной кастровскими силами, не слишком удобно. Тем более выспрашивать и вынюхивать. Была бы более точная наводка, может, и нашли бы то, что ищем. А так – голый номер. Так-то Гавана в этом плане – лакомый кусок. Наших здесь не так много, зато есть военный учебный центр и госпиталь. В военном центре наши асы учат кубинцев воевать, а в госпиталь свозят всех, кого свалил местный климат. Лихорадка погоны не различает, так что можно выбирать любого. Но станет ли Фидель рисковать только что открывшейся школой, которая готовит для его страны военные кадры? Он же понимает, что из Союза пришлют людей для расследования похищения. Если спецы заподозрят Кастро, всем договоренностям хана.
– Все так, но в документах значилась именно Гавана. Правда, как и Касильда, под вопросом.
– Возможно, тот план агенту достался недоработанный. Черновой вариант, – предположил Еремин.
– Может, и так, только нам опираться придется на него. Тут у нас новые сложности, – начал Богданов, но продолжить не успел – в комнату вошел Овечкин и сообщил, что приехала группа Дубко.
– Задержись, капитан, – остановил Овечкина Богданов.
– По поводу инцидента? Ошибку осознал, выводы сделал, – Овечкин попытался избежать выволочки.
– Это не просто инцидент. Ты выполнение задания поставил под угрозу, – Богданов много говорить не собирался. – Еще один прокол – и на вылет.
– Товарищ капитан, да ничего же не произошло. – Овечкин растерялся.
– У нас здесь не начальная школа, Овечкин. Проколы недопустимы. Я сказал – ты услышал. Все, на этом тема закрыта. Иди, капитан, не трать мое и свое время.
Овечкин вышел, бросив сердитый взгляд на Еремина.
– Видел? Еще и злится, – прокомментировал Еремин. – Нет, Слава, ко мне его больше не приписывай. Ты командир, ты и следи.
– О чем спор? Против кого заговор плетем? – в комнату вошел Александр Дубко.
– Привет, Саша. Как твое «ничего»?
– Пыхтим помаленьку, небо коптим, козни строим. – Дубко присел на свободный стул. – А вы чем заняты? Впечатлениями делитесь?
– Пока отчеты принимаю.
– Значит, я в кон попал. – Дубко вытянул вперед ноги, устало потер лицо. – Ушатался я за эти дни, командир, честно скажу. Хорошо еще тебе удалось срок выбить побольше. Едва-едва успели.
– Что-то существенное узнали?
– Скорее всего, нет. Вернее, узнали, но не то, что тебе хотелось.
– Докладывай, – приказал Богданов.
– В Гуантанамо обстановка – совсем напряг. На полном боевом посту стоят, не подберешься. А вот у наших какая-то расслабуха. Если бы мы с ребятами задались целью, то запросто с десяток военнослужащих похитить могли бы.
– Действительно так? – уточнил Богданов, зная, как Дубко любит преувеличивать.
– Может, не десяток, но точно не одного, – подтвердил Дубко. – Начальник у них постоянно в Гавану мотается, скорее всего, из-за планируемых работ по монтажу ракетных установок и переброски основного состава мотострелковых частей. А заместитель его с работой явно не справляется. Как начальник за порог, так личный состав во все тяжкие: уходят с территории базы, открыто разгуливают по городу. Курорт, одним словом.
– Удаленность от столицы сказывается, – заметил Богданов. – Как обстоят дела с людьми Кастро?
– Кроме пары десятков добровольной милиции – никого. Может, и бывают наездами, но в последние три месяца приезжали только те, кто доставлял советских спецов и помогал им обустроиться.
– Прийти они могут в любой момент. Двенадцать часов на машине, и можно осуществлять любой план. Ладно, будем исходить из того, что в Гуантанамо есть реальная возможность совершить провокацию. Как с Никеро?
– Порт принимает суда с военным грузом, так говорят местные, но вот уж две недели, как поток транспортов уменьшился на порядок. Мы и сами это наблюдали. В порту стоят пять судов, все кубинские. Сторонних судов нет, советских тоже, зато недалеко от Никеро расположен военный аэродром. Туда мы тоже наведались. Есть интересный вариант.