При свете лампы я недоуменно огляделась. Мое платье перекрутилось на талии, а трусики валялись на полу рядом с кроватью. В голове гудело от выпитого и от того, что я только что проснулась, я еле-еле соображала.
И тут снизу раздался голос Тома:
– Джемма! Джемма! Такси приехало!
Я сползла с кровати и натянула трусики. Свои новые сандалии я нашла на полу у окна. Потом в жуткой спешке огляделась по сторонам – вроде бы ничего не забыла.
Я ринулась к двери, рывком распахнула ее и со всех ног побежала вниз, мозоли от новых сандалий растирались еще больше.
Том уже ждал меня.
– Лорен сидит в такси, – сказал он. – Ты где была?
Я покачала головой и ничего не ответила. Мне хотелось просто убраться из этого дома. Выйдя на улицу, я села на переднее пассажирское место. Позади меня устроилась Лорен, Том рядом с ней. Они болтали о вечеринке, о том, как это будет странно – не видеть друзей, пока они не приедут из университета на рождественские каникулы, о том, что до учебы осталось всего ничего. И, конечно, о том, как они станут видеться каждые выходные. Диалог перемежался поцелуями.
Я прижалась головой к стеклу, чувствуя, как оно холодит мою пылающую кожу. Я не могла думать о том, что со мной произошло. Я не могла об этом говорить. Да и что бы я сказала? Так что когда Лорен меня о чем-то спросила, я закрыла глаза и услышала голос Тома:
– Она спит.
Лорен засмеялась:
– Слабачка.
Ехали мы, казалось, несколько часов. Я прижималась лицом к стеклу, а каждая выбоина на дороге отдавалась в голове. Я не плакала. Не думала о том, что произошло. Не могла. Я боялась себе это позволить.
Когда мы подъехали к дому Лорен, Том взял деньги, которые ее мама оставила в коридоре, и расплатился с таксистом. Я отправилась прямиком в комнату для гостей, где уже ночевала бессчетное количество раз. Раздеться я не могла. Мне не хотелось на себя смотреть. Шторы были задернуты, и в комнате было почти темно, лишь слабо пробивался свет от уличного фонаря. Я села на пол у стены, положила голову на колени и обхватила руками ноги.
Кто-то зашел в ванную напротив моей комнаты, и один лишь звук захлопывающейся двери заставил меня подскочить. Я стояла в темноте, тяжело дыша, вот-вот готовая завизжать. Затем я услышала, как Лорен сказала: «Извини», и я поняла, что она, наверное, разбудила свою маму. Успокаивая дыхание, я поняла, что, конечно же, это была всего лишь Лорен. Не о чем беспокоиться.
Я снова присела у стены и просидела там до шести утра. Когда начало светать, я подхватила сумочку, крепко сжала в кулаке ключи от дома и на цыпочках спустилась вниз. Выйдя на улицу в утреннюю свежесть, я пробежала полкилометра до своего дома, глядя лишь на свои ноги, где с каждым касанием о тротуар терлись и взрывались от боли свежие мозоли.
Влетев в дом и оказавшись в безопасности, я сорвала с себя всю одежду, засунула ее в пластиковый мешок и положила на самое дно стоявшей за дверью корзины для белья. Больше я ее не надену. Потом я встала под душ и растирала тело мочалкой, пока не стало больно, не смея глядеть на кровь, от которой порозовела вода, убегавшая в слив.
Я по-прежнему не плакала. Возможно, если бы я разревелась, все бы пошло по-другому.
Глава 44
Наши дни. Понедельник, 14 августа
Я сделала шаг назад, не в силах поверить услышанному.
– Сестра Алекса?
– Да, сестра Алекса Кларка. Вы ведь его помните, да?
Я кивнула.
– Да, конечно. Как же мне его не помнить? Но ты совсем на него не похожа. И фамилия у тебя Томас. Это фамилия мужа?
– Это мамина девичья фамилия. Когда родители развелись, мы с ней сменили фамилии. Мы не хотели быть связанными с отцом.
– А почему ты мне не сказала, что ты его сестра?
Она рассмеялась.
– Как будто тогда вы бы меня взяли на работу!
Я вспомнила ее резюме. Она казалась полной энтузиазма, и квалификация у нее была прекрасная. Адрес Алекса она не указывала, это я точно знала. Я буду всегда помнить этот адрес, даже теперь, пятнадцать лет спустя.
– Ты знала, кто я, когда подавала резюме?
– Конечно, знала. – Она смерила меня презрительным взглядом. – Я же не дура.
– Но почему? Почему ты хотела работать у меня?
Она не ответила, а просто смотрела на меня, костяшки пальцев побелели от напряжения.
И тут я поняла, что происходит.
– Так ты заодно с Дэвидом Сандерсоном? – Ее усмешка напомнила мне, что я не знаю его настоящей фамилии. – Или как там его.
– Вы заслужили хороший урок, – ответила она.
– Я? За что? Что я сделала?
– Вы и вправду думаете… – начала Рейчел, но осеклась. Я заметила слезы у нее на глазах. Она снова сказала: – Вы и вправду думаете, что могли разрушить жизнь моему брату и выйти сухой из воды?
– Но, Рейчел, меня же изнасиловали. Алекс изнасиловал меня.
Хотя все это случилось много лет назад, эти слова по-прежнему давались мне с трудом.
– Не смейте так говорить! Он бы так не поступил. – Голос ее надломился. – Вы же знаете, каким он был – как вы могли подумать, что он кого-то изнасилует?
– Я там была, – ответила я. – И произошло это именно со мной.
– Да ничего не произошло! – взвизгнула она. – Вы наврали в полиции, и Алекса арестовали. А потом вы сказали, что не станете давать показания в суде. И это после всего, что вы натворили! Алекс погиб именно из-за вас. Из-за вас от нас ушел отец. И из-за вас умерла моя мама. Все, что обрушилось на нашу семью, произошло из-за вас.
Она стояла передо мной с раскрасневшимся и торжествующим лицом, но я могла думать лишь о тех годах после вечеринки, когда утратила уважение к себе и попадала в двусмысленные ситуации с совершенно незнакомыми мужчинами, глупо полагая, что инициатива с моей стороны означает контроль. Понадобился психоаналитик, чтобы показать мне, что я так же не контролировала ситуацию с ними, как и в ту ночь на вечеринке. Если бы я тогда не обратилась к специалисту, я не знаю, как бы сложилась моя жизнь. И даже теперь я понимала, что все мои проблемы с Джо возникали оттого, что я не могла мобилизоваться и постоять за себя. Я не смогла сделать этого тогда, на вечеринке, и с тех пор так и не сумела этому научиться.
Моя мама была на моей стороне – как и всегда в жизни, – но она переживала, что мне не поверят. Из-за этого я отказалась от показаний в суде, и теперь, пятнадцать лет спустя, я поняла, что мама была права.
Глава 45
Год назад
В тот вечер после похорон мамы я и решила отомстить Джемме.
После того как Дэвид меня поцеловал, он сказал:
– Пойдем, Коко.
Мы торопливо допили коктейли и вышли из бара. Мы стояли на улице Альберт-Док в Ливерпуле, прямо напротив бара была гостиница.
– Какое совпадение, – сказала я, а Дэвид рассмеялся и снова меня поцеловал.
Через несколько минут мы уже были в постели. Узнав, что он у меня первый, он был так нежен и так заботлив. Я и не думала, что все произойдет именно так.
Потом он заказал в номер напитки, и мы сидела на балконе с видом на реку, глядя, как в доках перемигиваются огни. Небо темнело, дул свежий ветерок, и хотя было прохладно, и в воздухе пахло дождем, мне не хотелось оттуда уходить. Быть рядом с Дэвидом означало, что мне дали шанс начать все сначала – пока жизнь не полетела под откос. До того, как я лишилась семьи. Теперь она словно бы вернулась обратно ко мне. Когда он меня обнимал, я чувствовала себя в безопасности. Под защитой. Этого я не испытывала очень давно. Как бывает с родственниками, нам понадобилось немного, чтобы наверстать все пропущенное.
Я знала, что когда Алекс поступил в Оксфорд, Дэвид уехал в Бристольский университет, а мама от кого-то слышала, что после его окончания он уехал работать за границу. В Филадельфию, говорила она. Там он на ком-то женился. Я не знала, что этот брак пошел прахом. В тот вечер он мне немного обо всем рассказал, хотя потом упоминал прошлые отношения совсем редко. Рассказал, что даже в день свадьбы знал ее не очень хорошо, что был безумно влюблен, пока они не поженились через несколько месяцев, и тогда он узнал ее по-настоящему. Он сказал, что именно в тот момент он понял, что все кончено.
Мне, разумеется, было нечего особо рассказывать, когда речь заходила о прошлом. Я была гораздо младше его, да и почти ничего не достигла.
– Выходит, тебе все время приходилось неотлучно сидеть с мамой? – спросил он, не веря своим ушам. – А ты разве не работаешь?
– Я больше года не работаю, – ответила я. – Теперь, конечно, начну искать работу. Когда она заболела – ну, когда призналась, что больна, – мне пришлось сидеть с ней дома. По крайней мере, тогда она не пила так много.
– А она что, выпивала? – нахмурился Дэвид. – Что-то я не припоминаю. Алекс никогда мне ничего такого не рассказывал.
Вы не поверите, какими приятными были разговоры, когда там упоминалось имя Алекса, словно он еще жив. С самой его гибели мне хотелось поделиться воспоминаниями о нем хоть с кем-то, кто его знал. Мама говорила о нем беспрестанно. Но если заговаривала я, она лишь повышала голос. Ей хотелось, чтобы я была рядом, но лишь как слушательница ее монологов. Если я заводила разговор о нем, то могла предсказать время, через которое она начнет искать утешение в бутылке. Мне ясно давали понять, что это целиком ее утрата, а не моя. Она сказала, что я слишком молода, чтобы как следует его помнить, и что только матерям известно, что такое настоящая любовь. Друзья избегали разговоров о нем, чтобы не расстраивать меня. Отец ушел от нас через год или около того, так что не осталось никого, с кем бы я могла поговорить об Алексе, пока я снова не встретила Дэвида. Поговорить не о случившемся, не о его гибели, а просто вспомнить, что он любил, что он говорил.
– Все началось после смерти Алекса. До того она пила не так уж много. Или я просто этого не замечала, но я была почти ребенком. Но потом… Она превратилась в законченную алкоголичку. Уже через пару лет я не могла никого пригласить домой. Я не могла ходить на вечеринки с ночевками, я слишком сильно переживала, что она упадет с лестницы или захлебнется собственной блевотиной.