— Как насчет чего-то среднего? — Они дошли до входа на веранду, построенную из сосновых бревен, толстых, как бочка. Беседки, служившие отдельными кабинетами для посетителей, были разбросаны вдоль тропинки, извивавшейся в прилегавшем лесу.
— Например?
— Ты могла бы поступить в интернатуру и получить диплом.
«Можно с таким же успехом мечтать о полете на Луну». Анна улыбнулась, зная, что это никогда не произойдет.
— Возможно, когда-нибудь. — Тем временем ей нужно содержать себя и, по возможности, свою мать, если Моника не сдержит обещание.
Казалось, Марк хотел сказать что-то еще, но, к облегчению Анны, промолчал. Они вошли в панельный холл, уставленный необструганными столами и стульями с кожаной обивкой, на стенах висели старые фотографии Карсон-Спрингс. На одной из них был изображен старатель, моющий золото, а на другой — Старая Миссия в те времена, когда она еще не была вымощена. Она выглядела почти так же, как и сейчас, кроме того, что теперь машины заняли место лошадей, а счетчики платы за парковку стояли там, где когда-то были коновязи. Возле регистрационной стойки короткий лестничный пролет спускался в просторную, освещенную, как собор, столовую. Из каменного камина доносился легкий запах дыма. Взгляд Анны был прикован к огромным французским окнам, выходившим на озеро, где расплавленный след вел к солнцу, тонувшему за деревьями.
Несколько минут спустя, сидя за столиком у окна напротив Марка, Анна позволила себе представить, что у них настоящее свидание. Но, очевидно, Марк не разделял это чувство: он, казалось, затерялся в своих мыслях, глядя на озеро. Думал ли он о том, как хорошо было бы оказаться здесь со своей женой?
Они заказали напитки: газировку для Марка и Шардоне для Анны. Только после того как официантка ушла, Анна решилась спросить:
— Ты не против? Потому что для меня это не так важно. Я имею в виду то, что я не… — она ударила себя по губам, чтобы не выпалить: «как Моника».
— Если бы это было для меня проблемой, то я оказался бы в большой беде. — Марк бросил взгляд на красивую барную стойку. — Со временем становится легче. Если бы этого не происходило, никто и никогда не бросил бы пить.
Анна подумала о тех историях, которые слышала во время Недели семьи.
— Это было так же трудно, как говорят?
— Еще труднее.
— Не думаю, что… ситуация у тебя дома облегчала эту задачу.
— Нет.
Марк замер и уставился перед собой. Затем с видимым усилием он стряхнул с себя охватившее его воспоминание и сказал:
— В первый год я срывался несколько раз, — то, что вы, нормальные люди, называете «ушел в запой». — Он одарил Анну мимолетной грустной улыбкой. — Мы, алкоголики, хватаемся за любое оправдание. А мне было очень жаль себя в те дни.
— У тебя было достаточно оснований для этого.
Марк покачал головой.
— Это неправильно — смотреть на все это под таким углом. Однажды я спросил своего товарища-механика: «Почему я?» Знаешь, что он мне ответил? Он посмотрел мне прямо в глаза и сказал: «А почему бы и нет?» После этого я перестал спрашивать: «Почему?» и начал принимать жизнь такой, какая она есть.
— Я знаю, что это не совсем одно и то же, но я могу сказать о себе то же самое. — Им принесли напитки, и Анна сделала глоток вина. — Я сидела на всех известных человечеству диетах.
— Я бы никогда об этом не догадался, глядя на тебя.
Анна заволновалась. Неужели он насмехается над ней? Нет, он не может быть таким жестоким.
— Тебе, должно быть, нравятся пухленькие милашки? — спросила она со смехом в голосе.
Он нахмурился.
— Почему ты так говоришь?
Анна пожала плечами.
— Я всю свою жизнь была мишенью для шуток по поводу своего веса. И рано поняла, что намного легче смеяться первой.
После этих слов Марк тоже улыбнулся, но не так, как ей обычно улыбались люди, когда разговор заходил о ее весе.
— Я ничего подобного не вижу. Даже намека на это.
— Я недавно сбросила несколько фунтов. — Анна вдруг почувствовала себя неловко и пожалела, что не сдержалась и не удержала свой рот на замке. Не подумает ли он, что она напрашивается на комплимент?
— Если то, что ты говоришь, правда, то ты сбросила гораздо больше, чем несколько фунтов. — Его взгляд путешествовал по ней, откровенно оценивая, но без тени снисходительности. — Хотя лично я считаю, что женщины придают слишком большое внимание своему весу. Это одна из немногих областей жизни, в которой мужчины могут обоснованно утверждать о своем превосходстве. Мы не боимся позволить себе обрасти жирком.
Они вместе рассмеялись, и Анна почувствовала, как краснота с ее щек постепенно исчезает.
Разговор перешел на другие темы. Пока Анна продолжала восхищаться тем, что на этой планете есть хоть один человек, который не считает ее жалкой, Марк рассказал ей подробнее о своей работе и о недавней поездке в Орегон, где он навещал семью своей жены. В свою очередь Анна рассказала ему о своем разговоре с Моникой.
— Сначала она меня даже не слушала, но я поставила ей ультиматум: или она сделает то, что нужно, или останется без помощницы и без сестры. В конце концов она поняла, что ошибалась.
Анна ждала похлопывания по плечу и была уверена, что именно так Марк и отреагирует, но он лишь слегка кивнул, словно меньшего он от нее и не ожидал. То, что он увидел в ней не только женщину нормальных размеров, но еще и человека с сильной волей, поразило Анну до глубины души.
Они пообедали копченой форелью и свежими овощами, шашлыком из утиной грудинки, маринованной в портвейне, и домашним пирогом с черникой, покрытым мороженым. Столько еды за один присест Анна не съедала уже несколько недель, но, что довольно странно, она ни капли не жалела о том, что так поступила.
— Почему бы нам не выпить кофе на причале? — предложил Марк. — Там полная луна.
Анна чувствовала себя так, словно парила в воздухе, когда поднялась и последовала за Марком в другой конец комнаты и, пройдя в скользящую стеклянную дверь, вышла на причал. К счастью, там было безлюдно: слишком холодно в это время года, даже для безнадежных романтиков, хотя Анна едва обратила внимание на холод. Она была словно в лихорадке.
На причале в беспорядке стояли глубокие стулья из красного дерева. Когда Марк наклонился, чтобы смахнуть листья с одного из них для того, чтобы Анна могла сесть, она впервые в своей жизни узнала, что чувствуешь, когда за тобой ухаживает мужчина.
Луна безмятежно проплывала над их головами, бросая свою серебряную сеть на воду; это было до боли красиво. Как часто Анна мечтала о таком вечере с таким мужчиной, как Марк! То, что он был вне ее досягаемости, казалось огромной несправедливостью.
Они попивали кофе и ели бискотти. Единственными окружавшими их звуками была нежная трескотня сверчков и крики козодоев, а также шум ветра, шепчущего секреты соснам. Анна услышала тихое бульканье, раздававшееся со стороны озера.
— Ты любишь ловить рыбу? — спросила она, отчаянно пытаясь найти тему для разговора и отвлечь Марка от мысли о том, что там у нее на душе.
— Мой дядя брал меня с собой на рыбалку. Было довольно весело, — однажды я выудил двадцатидвухдюймового[12] окуня. В Сьюзанвиле в магазине, торгующем наживкой, до сих пор об этом говорят.
— Так я и поверила, — улыбнулась Анна.
— Не веришь мне?
— Скажем так: я знаю, что мужчины любят преувеличивать.
— Мы делаем это только для того, чтобы произвести впечатление на вас, женщин.
Анна попробовала представить себя кем-то, на кого стараются произвести впечатление. Она на секунду почувствовала себя женщиной, которой он ее видел, женщиной, которой она могла бы быть, и слова сами соскочили с языка:
— Тебе это удалось.
Заметив странный взгляд, который Марк бросил на нее, она поспешно добавила:
— Не то чтобы я… — Она прикусила губу. — Я имела в виду, что я…
— Я не думаю ничего плохого, честное слово, — он улыбнулся, блеснув в темноте белыми зубами.
— Я ничего не имела бы против, если бы подумал, — выпалила Анна, после чего быстро прикрыла рот рукой. — О Господи! Я знала, что не нужно было заказывать второй бокал вина. — Она грустно улыбнулась. — Скажем так: я давно уже так не расслаблялась. Как видишь, вино ударило мне в голову.
— Со мной произошло то же самое.
Анна видела, что Марк подтрунивает над ней. Кровь прилила к щекам, и это было приятное ощущение. Анна чувствовала себя так, словно выпила целую бутылку вина.
— Должно… должно быть, тебе одиноко без жены, — с запинкой произнесла она.
Марк смотрел на озеро, где вдоль противоположного берега мерцали огни, словно подводное пламя.
— Скажем так: это дало мне новое понимание смысла похорон.
— То есть? — Анна ошеломленно взглянула на него.
— Они ведь устраиваются не для мертвых, не так ли? Они устраиваются для живых. А как можно жить дальше без близкого человека? — Марк замер. Здание, освещенное изнутри, отбрасывало тень до края причала и более длинные тени еще дальше. — Ответ прост — никак. Ты просто продолжаешь… ждать. Ждать чего-то, все равно чего.
Анна почувствовала, как что-то сжалось в ее груди, и импульсивно протянула ему руку.
— Спасибо тебе.
— За что? — Он обернулся и с удивлением посмотрел на нее.
— За то, что напомнил мне: я не монополист на рынке страдания.
— Думаю, мы с тобой друзья по несчастью, — сказал Марк с невеселой улыбкой.
— Если я скажу тебе, что я сейчас чувствую, ты будешь смеяться.
— Ну, попробуй, посмотрим.
Анна тяжело вздохнула.
— Я подумала о том, что если бы сегодня был последний день моей жизни, я умерла бы счастливой.
За этими словами последовала длинная пауза.
— Хочешь знать, о чем думаю я? — наконец произнес Марк.
— О чем? — задрожала Анна, крепко обхватив себя руками.
— Я подумал о том, свободна ли хоть одна из тех хижин. — Он указал в сторону деревьев, где то тут, то там приветливо сверкали освещенные окна. Не дожидаясь ответа Анны, он саркастически усмехнулся: