А ведь язык-то, на котором они говорят, не русский. Точно не русский. Не могу сказать, какой именно. Никак не получается его сравнить с моим родным языком, все время выскальзывает из сознания. Очень похожее что-то, падежей нет, окончаний нет, глаголы другие…
Стрельнуло болью в голову.
Раз, другой… Как будто исполинский колокол раскачивал у меня в голове свой маятник. Туда-обратно, туда-обратно, и вот-вот ка-ак даст по своду черепа…
Я скривился.
Мастер Клоту озабоченно посмотрел на меня.
– Как ваш врачеватель, ваше высочество, я не рекомендовал бы…
Я сморщился, но выставил вперед руку.
– Ваше мнение учтено, мастер Клоту. Будете при мне.
Боль быстро сошла на нет.
Таверна «Похотливый овцебык» располагалась неподалеку, видно, это заведение все тут знали. Вокруг стояло несколько карет, не таких богатых, как королевская, но явно получше моей брички. На козлах скучали слуги. Охрана лениво прохаживалась вдоль, о чем-то болтали.
Хм, а что матушка-то скажет, как узнает, что я сюда езжу? Что сделает? Эх, ребятушки, подставить меня хотите. Нет, не выйдет.
Одни туда попретесь. Ну я пока что в бричке посижу, никуда не двинусь с нее. Пусть потом с ними графиня Сушеная Вобла разбирается. Пропишет каждому березовой каши штук по сорок, а то и по пятьдесят…
Как подъехали, так рыжие сразу же внутрь бросились, в широкую дверь под вывеской с большим то ли рогатым бараном, то ли шерстистым быком, попирающим мускулистыми копытами обнаженных красоток. На меня братцы-похотливцы даже не оглянулись, а я остался сидеть. Через полчасика можно и позвать их обратно, замазавшихся уже. Сомневаюсь я как-то, что в таверне этой поят молочком и кормят манной кашкой.
Огляделся. Лицо мастера Клоту ничего не выражает, лица остальных еще более непроницаемы. Охрана рассредоточилась, посматривает по сторонам, кто-то уже нашел знакомых в толпе обслуги, общаются.
Рыжие вернулись быстро, очень недовольные и какие-то помятые.
– Нету сегодня… – поделился грустью один рыжик. – Даже пива не продали… И девки не танцуют сегодня.
– Рано вам еще о девках думать! – хмыкнул я. – Что еще есть? Где тут у вас поесть можно и попить? Мастер Клоту? Что скажете?
– Я бы рекомендовал молодым господам таверну «Ильичко», что с видом на набережную, – нейтральным тоном произнес мастер Клоту.
– Слышали, отродье пога… То есть молодые господа, мать вашу… Достойную женщину! Поехали видом на набережную любоваться, я есть хочу.
– А я девок хочу поглядеть! – сказал самый младший. – Пусть между ног покажут, а то я у той, на колу, не расс… Уй! Что дерешься?
– А вот так хочется. – Я покачал носком ударной ноги неплотно пригнанные доски пола. Тело-то у меня детское, но много ли надо будет другому ребенку? Шею свернуть на раз… – Хорош спорить. Есть хочу. На баб потом посмотрите… Года через два, когда болт отрастет. Если отрастет, конечно.
– Гы-гы-гы, – угодливо отозвались рыжики.
Таверна «Ильичко» выгодно отличалась от «Похотливого овцебыка». Во-первых, вывески тут не было такой, а во-вторых, карет и чего-то еще не присутствовало при входе. Лишь тройка лошадей, одна лошадь даже в кольчужной попоне и в чем-то вроде шлема.
– Пошли. – Я вышел из брички. – Мастер Клоту, вы с нами.
Я развязал полученный от королевы… Нет, полученный от графа Урия через королеву кошелек, заглянул внутрь. В кошельке горсть мелких, с мой ноготь размером золотых монет, круглых, с плоским ребром, без насечки. На аверсе чей-то портрет, на реверсе грифон. Номинала нет, просто золотая монета.
– Мастер, поглядите сюда, этого хватит на хороший обед на четверых?
– Да, ваше величество, даже более чем!
– Тогда пошли. Вы с нами. А вы, досточтимые слуги, тут сидеть. Охрана тоже не нужна…
Охрана меня и не думала послушаться. Ну, они же не меня охраняли, а чтобы я что-то не то не сделал, им от меня отлучаться совсем нельзя.
Внутри все было почти так же, как и в наших кафешках. Разве что телевизора на стене не было, вместо него там портрет королевы-матери. Художник явно польстил оригиналу. Впрочем, придворный художник та еще профессия, всегда по лезвию ходит. Или пан, или пропал. Чуть не то нарисовал, королеве пару кило на гузку добавил, так секир-башка.
Сели за большой, строганый стол. Пухленькая официантка с испуганными глазами застелила большую скатерть с рюшечками, стоически перенесла щипок от рыжика и скрылась на кухне. Рыжик также стоически получил от меня подзатыльник.
Обед простой. Поросенок в гречневой каше, много белого хлеба, целиком запеченная рыба, легкое пиво и вино. Вино пил только мастер, я попросил настойки, да не тут-то было, настойку тут не подавали. Пришлось пить пиво.
Рыжики на меня косились, но молчали, пожирали поросенка, умело и быстро разделывая его ножами и двузубыми вилками и запивая кисленьким пивом. Кружевные воротники мигом стали сизыми от жира. Проголодались, гадостники.
Я лениво ковырял ножом ляжку поросенка, поглядывая вокруг. Мастер Клоту старался держаться подальше от рыжих, сидел рядом со мной, ел мало, но быстро. То от одного, то от другого отщипывал и знатно вином запивал.
Как бы не окосел мастер-то…
От скуки я стал оглядывать остальной зал.
Посетителей стало заметно меньше.
Наша охрана расположилась за соседним столиком. Подумал о том, стоит ли их кормить. Не, не стоит. Пусть их королева кормит и о них заботится.
А так убытки одни, вот и посетителей распугали…
О, старые знакомые.
В темном углу, наедине с кувшином, сидел давешний сержант-алкоголик в компании нескольких тяжелых глиняных кружек, одна перевернутая, и горка черепков от еще одной. Пустая тарелка, вокруг нее закуска, что-то вроде гренок.
Точно. Старый знакомый. Только одет еще проще. Серая рубаха, повязка на лбу прикрывает волосы, лицо небритое, под глазами мешки. Матерчатые штаны с кожаными нашивками заляпаны пятнами, длинный ремень, охватывающий пояс, венчают пустые ножны.
Краем глаза заметил, что на сержанта бросали не самые дружелюбные взгляды наши охранники, да его это как-то не трогало. Сидел себе, прикладывался к кружке.
Только вот глаза… Как говорил Валерий Алексеевич в приступе внезапного откровения: глазки смотрите! Глазки всегда выдают.
Видел он их, всех четверых, этот сержант. И что-то задумал явно. Только вот к чему это, я просто не понимал. Ну, предположим, положит он двоих-троих. Даже четверых этих положит. Так за окошком ждут команды еще столько же. Всех-то не уложить, какой бы ты крутой Рэмбо ни был. Если сильно разозлятся… Этому пример соседнего с «Васильком» дискобара «Эззазель». Там толпа устроила торчок-шоу, а потом пошла стенка на стенку с ЧОП нашего конкурента. Конкурент потом два месяца работать не мог. Народец у него хорошо помяли. Толпа любую силу сломит, кроме пулемета.
Пулемета у сержанта не наблюдалось.
Охранникам моим надоело играть в гляделки, встали, пошли знакомиться. Сначала один вылез из-за стола. Кстати, а откуда у них на столе пиво-то? Я им его явно не оплачивал, да и не заметил я, чтобы они платили.
Первый дошел до стола сержанта, что-то сказал, оперся о стол и поехал вниз.
Бум-ц.
Тело сложилось на полу в букву «зю».
Дальше все как-то смешалось, но было без крика, поломанной мебели и прочих чудес. Бородачи рванулись, приостановились в удивлении и тут же стали складываться и падать. Три раза звякнули доспехи, один шлем покатился на полу и застыл у меня под ногой.
Я брезгливо оттолкнул его ногой, шлем изрядно грязный внутри.
– Гы-гы-гы, – сказали рыжики.
– Продолжаем обед, молодые господа! – проговорил я, проглатывая кусок поросятины. Мясо жестковатое и пресное очень. Соли нет, перца нет, заесть можно только вот огурцами солеными или пивом запить.
Сержант поднялся, сгреб со стола кружки с пивом получившей свое четверки и выставил на свой стол.
Не, ну дает.
Наверное, я просто не соображал, что делаю.
– Хозяин, два пива лучшего твоего, – крикнул я. – Да с ледника! Есть ледник-то?
Толстяк за стойкой засуетился, не прошло и мига, как из свободной двери выплыла подавальщица с двумя запотевшими кувшинами. Двинулась к нашему столу.
– Да не нам. Вот тому джен… дже… дж… Мастеру в сером, что так красиво работает с неодушевленными предметами.
– Ваше величество, неразум… – встрял мастер Клоту.
– Да брось. Эй, шантрапа. – Вот это слово у меня почему-то хорошо получилось, нашлись аналоги в этом языке. Рыжики притихли, на меня поглядели по-собачьи. – Мастера не обижайте. А то вернусь, по лбу ложкой надаю…
Мастер Клоту посмотрел на меня благодарно и подвинул к себе ближе свой сундук с лекарствами, на который рыжики уже засматривались.
Подхватив подавальщицу за локоток, отвел к столу сержанта.
– Ставь сюда.
– Молодой господин, вы собираетесь… – Она сделала большие глаза и как-то дернулась рукой, словно меня собираясь увести. Н-да, в Советском Союзе наследному принцу водку бы не продали.
– Ставь-ставь! – Я-то совсем не был уверен в том, что делаю. – Да убери тут грязь, негоже…
Сержант никак не отреагировал. Ни на сметенные в ведро осколки кружек, ни на протертый мигом стол, ни на новую белую скатерть, не иначе как волшебством нарисовавшуюся на столешнице.
– Я не пью с детьми, – вдруг сказал сержант.
– Я не дитё. – Я подвинул к нему кружку пива. – Я – его высочество.
– Одно другому не мешает, ваше высочество.
– Не мешает. – Пиво булькнуло в свежие кружки. – Сам бы чего другого выпил. Но есть только пиво.
Сержант выпил. Сделал такой осторожный глоток.
Я тоже, только глотнул меньше.
Слишком много народу вокруг. А я все же его высочество, что бы уж тут ни говорили. И мне надо очень сильно за языком своим следить, потому что… Кто его знает…
Завозился, поднимаясь, один из охранников.
– Все за дверь, ждать меня там, – приказал я как можно строже. – Сюда еще четверых. Если вы, уроды пьяные… еще раз… То думаю, что в королевской темнице вам сильно обрадуются! Нажрались и устроили драку!