[42]. Гоши и барыги так делают. У меня из отдела… Эх, что там говорить. Картину понял?
– Ну…
– Вот те и ну. А ты в карман к гоше полез, как к себе в ширинку. Представляешь, что было бы?
– Вот дрянь! – сказал я с чувством.
– Вот то-то же, – наставительно произнес Михалыч. – Так стволов-то сколько было?
– Да девять вроде, – на автомате ответил я.
– Хорошо. – Михалыч показал, что расслабился. На деле ни разу не, ну да не уличать же его прилюдно в том, что он меня подозревает в утаивании трофеев! Типа я знаю, что ты знаешь, что я вроде как один пистолет зажал и теперь никому не показываю, но и сам этого не показываешь мне.
– Пошли, посмотрим твоего, – сказал Михалыч, двигая к комнате, где Костик сторожил барыг.
– Моего кого?
– Твоего. Кстати, хорошо ты его свалил, быстро сориентировался. Молодец.
– Да уж где там, – самокритически сказал я на всякий случай.
– Верь.
В комнате Михалыч поднял жилистого на ноги и снова свалил коротким ударом в пузо. Жилистый повалился очень плохо, на руку, аж кости хрустнули. Михалыч добавил еще раз, ногой в живот, не сильно, но с оттяжкой, сплюнул, обернулся ко мне.
– Что, не по нраву, студент? Может, выйдешь?
– Да ты что, дядь! – честно ответил я. – Только ты до смерти его не прибей, лады? Мне на пару пинков оставь…
– Ты что? – не понял Костик, переводя взгляд с меня на Михалыча.
– В соседнюю комнату выйди, – посоветовал я ему. – Там народ лежит. Девки и парни. Погляди на них. Я поглядел.
Костик как-то странно на меня посмотрел, вышел.
Михалыч посмотрел на меня так же странно.
– Думаю, что та дурь, которую он толкал… – Я ощутил внезапное ожесточение. – Он же сам ее не пробовал, нет?
– Не пробовал, – протянул Михалыч. И вдруг улыбнулся, словно подумал о чем-то хорошем. – Нет, не пробовал, точно. Вот что. Давай-ка рассказывай, откуда стволы у тебя взялись.
– Да пошел ты, – прохрипел жилистый.
– Ой какой! – поразился Михалыч. – Ну-ка… Студент, полотенце давай. Сейчас же орать будет!
Я поспешно дал свой носовой платок.
Вернулся Костик, и, не говоря худого слова, дал по ребрам второму. Тот хрюкнул и потерял сознание.
– Так, парни, спокойно! – сказал Михалыч. – Слышь, рассказывай давай. А то есть у меня пара быстрых идей…
– Тебя потом найдут, – пообещал жилистый.
– Да я и не прячусь. – Михалыч пнул жилистого кроссовкой под ребра. Как-то легко, лениво даже, но жилистый согнулся в три погибели и едва не выхаркнул свою печень. Михалыч быстро заткнул ему рот кляпом и схватил за руку. Лапищи-то у него не приведи случай попасть, как тиски, наверное.
– Больно? – спросил Михалыч. – Ну ничё, ничё. Сейчас тебе укольчик сделаем, и все пройдет. Хочешь?
Михалыч выкрутил ему голову, как-то хитро изогнул, прижал к полу. Наверное, подготовка к чему-то более страшному, чем то, что было только что, до этого. Жилистый, наверное, уже хорошо знал, поэтому резко бросил запираться.
– Нет, нет, нет! Скажу!
– Говори. – Михалыч чуть отпустил хватку.
– Гало привез. Брущевский.
– Ого. – Покачал головой Михалыч. И внезапно сжал руки. – А что это он решил сюда вернуться-то?
– Тебя ж найдут, мент! – зашипел жилистый. – Тебя же свои посадят! Я все расскажу!
– Это тебя посадят, гнида, – весело сказал Михалыч. – Да и что ты расскажешь? Кто наркоману поверит-то?
– Я не наркоман!
– Да не беда, глядишь, и станешь… Надо же когда-то начинать? – И снова заткнул рот жилистого тряпкой. Потом на меня посмотрел, на Костика.
– Ребята, вы погуляйте где-то, ладно? Ну что вам смотреть-то… Чего не знаешь, того не расскажешь, верно?
– Верно, – сказал Костик и потащил меня за руку подальше.
В большой комнате Серега-большой бодро крутил руки какому-то тощему типу в черной майке и трусах. Тип был в возрасте, седоватая козлобородка и очочки, под которыми расплывался здоровенный бланш. Мордочка лица такая странная, как у крыски. Глазки близко друг к другу, мелкие, носом поводит, кровь схлюпывает. Ручки-ножки тоненькие, сам худенький и какой-то лоснящийся, даже в майке. Я даже пригляделся поближе, почему хвоста крысиного не хватает? На одной ноге еще остался щегольский шлепанец с красным резиновым черепом на застежке, второй где-то в углу валялся. И оправа-то на очках золотая… Богато живут наши барыги.
Комната обставлена не чета первым. Тут и телевизор есть, видик, и стол с выпивкой недопитой и картами, окурки в массивной пепельнице рядом с початой пачкой презервативов, ковры-диваны, и голая девчонка лет пятнадцати жмется к стенке в углу, между полупустым шкафом и телевизором. Длинные темные волосы, худощавая и даже посинела. В комнате-то холодновато.
– Прикройся, чудо, – сказал я, бросая ей какое-то одеяло с кресла.
Сам под это дело, улучив момент, я просунул оружие и патроны подальше в карман. Девушка шмыгнула носом, завернулась в одеяло, став похожей на большую подушку в углу.
– Хе, а я ее и не заметил, – сказал Серега-большой. – Так что, этих как обычно, на части и в канализацию?
– Засорится, – покачал я головой. – Никак не получится. В лес надо, машина и мешки есть, лопаты есть.
– Холодно же! – возмутился Серега. – Землю-то ломами копать будем!
– Да ладно, еще и недели не прошло, земля не промерзла…
– Ладно вам. – Возник в дверях Михалыч. – Козлик, тебе что говорили? – Посмотрел он на козлобородого.
– Я буду жаловаться!
– Так до этого еще дожить надо, дурик! – ласково сказал Сергей-большой. – Вот ты сначала доживи, а потом уже иди жалуйся. С того свету жаловаться только у привидений получается… Хочешь быть призраком замка Иф?
– Я найду на вас управу!
– Серег, пни его сильно. Надоел, – сказал Михалыч.
Сергей пнул. Потом наставительно сказал:
– Если вас достают грызуны, выбейте им зубки. Вас будут доставать сосуны. Намек понял, вошь лобковая?
– Ыыыы…
– Вот так.
– Вот и хорошо, вот и ладушки. Давай рассказывай, что ли, – обратился Михалыч к козлокрысу. На стол лег включенный диктофон. – Что тут за притон устроил?
Дальше начался рассказ. Был он долгий, содержательный и сразу стал мне малопонятен, часто звучали фамилии и незнакомые мне термины, упоминалось химическое оборудование, нашедшееся в углу под клеенкой. Какой-то Гало через границу тащил сюда сырье, из которого вот тут, прямо на квартире, варили наркоту. Дурь расходилась хорошо, благодаря налаженным издавна каналам сбыта и вовлечения новой клиентуры взамен клиентуры перемершей. Бизнес процветал, распространители растаскивали наркоту по району, изучались возможности перейти на местное сырье, а также захватить новые рынки сбыта. С целью диверсификации бизнеса занялись еще оружием. На оружие покупателей искали, но пока что не нашли…
Мне стало неинтересно, я вышел.
Нарки зашевелились, один из них очнулся, стащил тряпку, закрывающую лицо, встал и, пошатываясь, двинулся в сторону выхода. Парнишка, моего возраста примерно, плюс-минус.
– Стой, – загородил я ему дорогу. Так, и что делать? В морду дать? Или просто толкнуть? Да какой толкнуть, он и так шатается. Пальцем ткни, и свалится. – Стой. Назад давай.
Прозвучало глупо, но парень покорно развернулся и пошел обратно. Сел на маты в углу, в позе лотоса. Лицо его вдруг расслабилось, сделалось безразличным и сонным, одутловатым. Руки с выступающими синими венами легли на колени.
Завоняло, резко и противно. Я огляделся в поисках источника. Один из наркоманов с блаженной улыбкой мочился в штаны. Рот его округлился, а глаза под веками двигались в резком темпе.
На вид ему лет тридцать. А на деле сколько?
– Этот, грызун-сосун… – Нарисовался Серега-большой. – Он говорит, что одна доза стоит треть твоей зарплаты.
– Вот мудилы. – Я поискал место погрязнее, чтобы плюнуть, не нашел и плюнул просто под ноги. – Такие деньги на эту дрянь просаживать, чтобы потом в штаны нассать.
– Офигеть удовольствие, – поддержал меня Серега. – Фу-уу… Чем так воняет-то? Бляха-муха, он еще и обосрался. Слыш, а чего с ними делать-то? На удобрения сдать?
– Какие удобрения, дурь одна. – Я сплюнул повторно. – Серег, ты тут руками их не трогай, если что, ногами бей. И в карманы не лезь.
– Михалыч. – Серега высунулся в коридор. – Михалыч, тут они в себя приходят! Уже срутся и ссутся.
– Лучше б они до того срались и ссались… – Михалыч вошел в комнату, протирая что-то платком. А потом, вытерев, бросил в угол использованные шприцы, с кровью внутри. – Как дерьмо это попробовали. Уродцы, одним словом. Ребята, спасибо вам всем говорю… Помогли вы сегодня сильно, выручили. Кто как, а я вас не забуду. Вот визитка… – Мне в нагрудный карман легла визитка. – Звони, как нужен буду, о’кей?
– Обязательно! – улыбнулся я. – А ночью можно?
– Можно! – улыбнулся Михалыч. – Теперь давайте аккуратно так сваливайте… Вас тут не было!
– А эти? – Я показал на наркоманов.
– А гошам не привыкать, полежат в отделении денька два, их родаки выкупят. Или переломаются всухую, если на пятнадцать суток за хулиганство. Но это не светит, тут почти каждому можно статью давать.
– Так у нас вроде бы за употребление не сажают…
– За употребление не сажают. А вот как они достают денег, думаешь? Мелкий грабеж да кражи… Так что на каждого уже есть по статье, а то и не по одной. Ладно, ребяты… Давай, до встречи! А то скоро уже наша группа приедет, ни к чему им вас видеть-то…
Вышли, проверили, не забыли ли чего.
Я как-то случайно заглянул в комнату, где сидели двое подельников-барыг. Жилистый сидел у батареи, лицо его опухло, глаза полузакрыты, рот округлился буквой «О», а на грудь и на пол стекала тоненькая струйка слюны.
– Серег, глянь, чего это он…
– Да наркоман, что с него взять, – пробасил сзади Михалыч.
– Так он же говорил, что не…
– Ну, так вот решил попробовать. – Пожал плечами человек-медведь, как будто стряхивая что-то.