Может, забить сегодня на институт? Не ходить туда просто? Ну его на фиг, да и все дела?
Надо точно выйти на улицу.
Сам не зная как, я оказался в Ростексе около станции метро. Есть такие у нас павильоны макдачного питания, чуть повкуснее, чем в Макдачне, и чуть интерьер поудобнее. И ещё пиво подают.
— Коньяка. — Попросил я у продавщицы, которая уставилась на меня как на видение. — Ну что смотришь? — Я положил на стойку несколько крупных купюр.
— У нас не продают, могу предложить вам… — Она поглядела на меня с явным страхом, и почему-то это меня отрезвило. В самом деле, ну что я делаю-то? Кому все это надо?
Через силу улыбнулся, забрал деньги, дотопал до недавно открывшегося супермаркета. Охранник за стеклом сморщился, но отступил в сторону, пропуская меня внутрь. Непростой магазин, тут только новые русские затовариваются. Хмуро глянул на собрата-охранника, подошел к здоровенной витрине.
— Чего желаете? — Возник за спиной консультант, лощеный молодой человек в дорогом костюме. Показалось мне или нет, но скрывалась у него в глазах этакая усмешка, мол, не с моим калашным рылом-то да в свиной ряд, или как там его правильно…
Я открыл кошелек, показал стопку купюр. Почти вся моя выручка за золото.
— Коньяк, хороший. Лимон. Два стакана пластиковых. Батон черного хлеба.
Показалось мне, точно, что тут был кто-то? На кассе пробили чек, я без звука расплатился, двинулся в сторону выхода, сгорбленный, с пакетом под мышкой.
— Эй, друг. — На плечо мне опустилась чья-то тяжелая рука.
— Что? — Повернулся я. Передо мной стоял охранник магазина.
— Забыл ты. — Мне в карман вложили бумажную мелочь, сдачу. — Сдачу забыл, говорю. Иди-ка ты домой, что в таком состоянии по улице шататься? Налетишь ещё на кого, ненароком. Может, тебе такси вызвать?
— Спасибо. — Я пошел к выходу.
Тут, около железнодорожных путей, никого не бывает. Почти что никого. Для бомжей место неудобное, слишком открытое, для того, чтобы поставить ларек — тоже не комильфо, народ тут не ходит. Раньше лавочки были, парк небольшой, яблоневый, но с приходом перестройки про уборку территории прочно забыли. Не говоря уж о том, что надо бы снег сгребать… Так и оставили. Детьми мы сюда бегали, а взрослыми забыли. У взрослых свои заботы.
Лавируя между сугробами, добрался до укромного места, чтобы с улицы не просматривалось. Смел снег с лавочки, сел на подол куртки. Положил на пакете рядом два стакана, нарезал хлеб, лимон. Выпил стопку, но закуску не тронул.
За тебя, сержант. Не знаю, как это все должно выглядеть… Но за тебя. Пока я тут, в другом мире, я буду собираться с силами. А в мире том я постараюсь сделать так, чтобы твоя гибель была не напрасной. Я не знаю, что смогу ещё для тебя сделать… Ты не был таким же суровым патриотом страны, как граф Слав. Ты не ненавидел королеву и графьев так же, как барон Алькон. Ты просто поверил мне и стал моим другом, первым моим настоящим другом в том мире. И ты постарался сделать из меня не только хорошего воина, но и неплохого человека. Не знаю, чем то было вызвано, не деньгами же, которые я тебе платил… Да неважно, чем, но спасибо тебе за это.
И прости же меня, что я не уберег тебя. Мне сразу следовало, просто сразу хватать ствол и стрелять в башку королеве и всей её банде, а особенно графу Дюка. Теперь я знаю цену времени. Ценой моего промедления стала жизнь моих друзей. Сержант, его жена, которая всегда была добра ко мне, его мать. И его дочь… Господи этого мира и боги того, пусть Лана выживет!
Нет, я не брошу Лану. Она будет новой баронессой… Я же король, как-никак! Она будет самой лучшей баронессой моего королевства… Боюсь, это единственное, что мне осталось для тебя сделать.
А ещё Серей, Коротыш, возможно и Вера тоже, хотя её сложно назвать своим другом. И сколько ещё народу погибло в той стычке. Я не знаю пока что.
Мысли мои начали путаться и скакать из стороны в сторону.
Достаточно. Если я напьюсь сейчас, то проснусь пьяный и в том мире. Ничего хорошего от этого не выйдет.
У меня там ещё очень много дел. Очнуться, во-первых. А потом уже посмотрим по ситуации.
Длинная зеленая змея-электричка вылетела из-под моста, и стремительно заполнила собой ближний ко мне путь. Грохотали колеса на стыка рельс, качались вагоны, в них горел свет, если присмотреться, то и лица мелькали.
По соседним путям ей навстречу — другая. День уже, одиннадцать часов. Самый разгар рабочего времени.
Тренькнул звонок сотового.
— Да.
— Любовь моя?
— Машенька! — Я против воли улыбнулся. — Солнце моё, я так ждал твоего звонка! Как твои дела?
— Как сажа бела, любимый! Кстати, ты не находишь, что влюбленным надо видеться чаще, нет? Я уже два дня смотрю на твой портрет, а ты все не звонишь да не звонишь…
Глава 66
Ой да не спеши ты нас хоронить…
Проснулся я там же. Мастер Клоту смотрел мне в лицо, водил перед носом полированным зеркалом.
— Спасибо, мастер, я здоров. — Я отвел его руку, поднялся. — Что с нашими людьми?
— Виктор будет жить. — С сомнением посмотрел на меня мастер Клоту, но не стал спорить. — Девочка тоже. Она просто напугана. Баронесса Ядвила мертва.
— Так… Что за девочка?
— Дочь сержанта. Лана.
— Ах, конечно… Где она? — Я с трудом поднялся на ноги. Выругался сквозь зубы, уперев нечаянно пистолет в землю, набрав в ствол земли. Поднялся, вытряхнул, прочистил мягкой палочкой. Осмотрел, поставил на предохранитель, убрал за пояс и закрыл рубашкой, как показывал Валерий Алексеевич.
Мастер Клоту следил за моими руками, но молчал.
Дочку они просто не успели, растянули на вытащенном из дома диване, руки-ноги привязали к углам, сорвали одежду и сунули в рот палку на завязках, но она была жива. Крови на бёдрах нету, хотя по всему телу синяки и на руке небольшой ожог.
— Девочка… — Мастер Клоту вздохнул. — Аристократы не должны так себя вести!
— Не должны. — Согласился я. — Доктор, поправьте меня. Она сейчас единственная законная наследница, баронесса?
— Да, Ваше Величество.
— А что смотрим? Давай-ка…
В две руки сняли путы, выдернули кляп.
Лана зашлась в сухом, тихом плаче. Вырвалась из моих рук, бросилась к родителям. Не знаю, справился бы я с ней, но появились новые действующие лица. Сначала шум толпы, звон оружия, голос «Вот они!».
Сердце у меня провалилось, схватился за пистолет. Неужели ничего не кончилось? Угол дома по дуге обогнул низкорослый и широкоплечий воин в кольчуге. Шлем с острой переносицей, из-под него топорщились упрямые жесткие волосы. Знакомые серые глаза. За ним уступом шли ещё несколько таких же, широкоплечих и основательных мужиков с оружием. Один из них старший сын мастера Виктора, я его сразу узнал, другие незнакомые. Хотя… Вот это же почтенный Андрей, точно! Доспехи очень меняют людей, сразу и не узнать… Постарел очень, сгорбился. На мече, большом гросс-мессере, кровь.
— Мастер Виктор! — Сказал я.
— Ваше Величество! — Потрясенно сказал мастер, глядя на трупы и на рыдающую девочку. — Ваше Величество, что… — Он натолкнулся взглядом на графа Дюка, который все ещё извивался на колу. — Что произошло тут?
— Я приказал казнить графа Дюка.
— Приказали? Но за что?
— За беспримерную жестокость, недостойную человека и дворянина, истребление моих подданных, оскорбление чести короля и шпионаж.
— Оскорбление? Вот успел… — Мастер Виктор степенно покачал головой.
— Да. Ибо обращаться с моими подданными вот так, — я указал на колья, — есть прямое оскорбление мне лично. Мастер Виктор, есть ли кто, кто хорошо знал благородного сер… Барона Седдика, децимала Пограничной стражи?
Если не окажется, то в шайке Лесного Барона народ есть. Не оставят, точно.
— Да, Ваше Величество. — Из толпы, которая все прибывала, выступил ещё один воин. Размером как бы не побольше мастера Виктора, седой, как лунь, но меч держит крепко. — Я бывший децимал Пограничной стражи Ван. Я служил под его началом.
— И я, Ваше Величество. — Ещё один воин, толстый и здоровенный, в простой кольчуге и с огроменным топором-франциской. — Я старейшина гильдии хлебопеков Медын. Я хорошо знал барона Седдика, наши дома рядом.
— Хорошо. Снимите их. Нельзя людям так висеть!
Двое передали свое оружие соседям и двинулись вперед, к ним присоединилось ещё несколько человек. Мастер Виктор обнял за плечи девушку и укрыл своим плащом.
— Пошли, дочка… Нечего тебе тут смотреть, дальше уже все мужики решать должны.
Троица обезоруженных наемников толкалась среди толпы.
Поймали мой взгляд.
— Ваше Величество, помните! — Умоляющее крикнул самый высокий. — Мы не участвовали!
— Если слуги подтвердят ваши слова, то вы можете быть свободны. — Ровно ответил я. — Пока что в тюрьму! Не бить! Лишних никого не бить! А то ещё до суда сдохнут…
Через толпу протолкался Подснежник. Лицо его украсилось несколькими живописными синяками, ссадинами, но держится бодро.
— Мастер Клоту, Коротыш дышит! Мастер!
Мастер Клоту сорвался с места и бросился к своему ящику.
Кто-то поднял на ноги Виктора, тот пошатывался, но держался. С него пытались снять доспехи, Виктор отмахивался, шарил глазами, нашел меня, успокоился, расслабился. Старший сын мастера Виктора с трудом усадил его и принялся снимать кольчугу. Виктор держался прямо, поминутно сплевывая кровавую слюну. Его конь прошел во двор и толкал хозяина в плечо мордой, фыркал.
Сильно нам досталось…
На этом все и кончилось.
Бои в городе ещё два дня шли, но это больше как-то вдали, в Мойке и около порта, кварталы мастеровых удержало ополчение, которое собрали мастера городских гильдий.
Графиня Нака кричала что-то из своей темницы в Западной башни, умоляя отпустить её в родовое поместье и клянясь всеми богами и родней, что она не хотела и её неправильно поняли. Два чубайса сидели в камере по соседству, с ними ещё предстояло разобраться. Что-то они уже в городе творили нехорошего, ну это все потом, когда на них будет время. Одно понятно, что просто так не отделаются, похотливцы.