Ответная реакция не заставила себя ждать.
Сначала взвились дымки над фортом правый Клык, где дожидались своего часа тройка драккаров Морской стражи. Потом от торгового дома «Весна» потянулась вереница небольших телег — двуколок, где перевозились гранаты, при охране городского ополчения и частей гвардии.
Войска Пограничной стражи частой цепью выстроились около городских стен, по моему приказу посты встали буквально в десятке метров друг от друга. Два отряда покрупнее курсировали за их спинами, готовые прийти на помощь в месте прорыва. Поднятая по тревоге стажа встала вокруг границ кварталов, подкрепленная мастеровым ополчением. В каждый патруль набирали людей по жребию, да ещё и менялись постоянно, каждые пару часов. Хрен договоришься меж собой. Моя придумка… Конечно же, она дала плоды, несколько небольших банд, пытавшихся выбраться через лазы, прижали и вырезали подчистую.
Гвардия встала около самых больших улиц, которые ещё на забили разным хламом местные жители. Впереди самые умелые бойцы, за ними гранатометчики, за ними стрелки из лука и медики. Несколько отрядов сортировщиков, которые должны препровождать местных жителей за стену, в подготовленные для них лагеря. Эти не очень умелые бойцы, да им того и не надо, скорее всего придется отсюда вытаскивать-то не Рембо… В стороне кучкуеся пожарная команда Феликса — Подснежника, посматривают нехорошо. Рядом с ними большая телега с бочками, несколько водоносов. Глашатаи прочищают горло, жуют укрепляющую кору.
Ну а я, как Наполеон, на коне, гляжу в бинокль, чего удалось достичь.
Сначала гранаты.
Гранатометчики защелкали зажигалками. Я видел, как крутящиеся шары описывали длинные дуги и ныряли за невысокую порушившуюся кое — где стену, как гулко и внушительно хлопало, как поднимался вверх долгий белесый пороховой дым.
— Вперед! — Скомандовал Волин.
Гвардейцы пошли. Прикрываясь щитами, выставив вперед короткие копья с листообразными наконечниками. Сзади шли гранатометчики, держа наготове гранаты с выпущенными фитилями и зажигалки.
В большие жестяные рупоры надрывались глашатаи.
— Жители Мойки! В милости своей король предлагает вам жизнь! Выходите из домов! Бросайте оружие! Не сопротивляйтесь войскам! Тем, кто бросит оружие, гарантируем жизнь и справедливый королевский суд! Любой с оружием в руках будет уничтожен!
Кто-то пробовал сопротивляться почти что сразу. Ну да, не очень помогло. Пара стрел вылетела из-за легкой занавески, один из гвардейцев упал в грязь, а в домик полетели гранаты. Пару раз бахнуло, и ветхий дом сложился внутрь, под бревнами похоронив своих защитников.
Войско идет дальше.
Иная тактика — жители как тараканы бегут из своих лачуг, скапливаются в отдалении, а потом со всех сторон из засады набрасываются на гвардейцев, как крысы на овчарку.
Такой бой разгорелся у меня перед глазами совершенно неожиданно, оборванцы с дрекольем прорвали строй гвардейцев, и завязалась резня. Гвардейцы лучше вооружены… Ну да, а что тут такого? Когда у противника палки да ножи, мечи и копья оказываются не хуже автомата Калашникова. Ну так вот, гвардейцы лучше вооружены, но местных больше. И гранаты никак не использовать, своих же посечь можно.
Коренные жители выглядят колоритно. Оборванцы, это ещё самое мягкое, что про них сказать можно. Грязные, колтунистые и вонючие, в каких-то обносках, обмотанных вокруг тела, чтобы не спадали, худые и жилистые, а уж злобы-то в каждом как у троих моих.
Строй гвардейцев дрогнул, кто-то упал, кто-то закричал.
Впрочем, военная звезда местных быстро склонилась к закату, в бой вошел резерв, самые лучшие рубаки Гвардии, дворяне и бывшие воины. Этот-то строй оказался покрепче! Прикрылись щитами, ощетинились мечами и мигом порубили оборванцев на колбасу.
Было недалеко от меня, я разглядел в подробностях, как слитными, плавными движениями клинков человекам отрубают руки, порубают ноги, вырубают ребра и разрезают горло.
И с некоторым оцепенением понял, что картина эта меня как-то… Не то чтобы не трогает. Просто не касается.
Где-то я читал, что сейчас должно быть такое ощущение, что как будто смотрю фильм. Да где уж там! В фильме такое увидев, я б проблевался. А вот тут, в реальной жизни, все проходило как-то легче. Разрубили человека на сто кусков? Ну да ничего, и не такое тут бывает. Вспомнить хотя бы подвал графа Урия, будь он неладен…
Главное, чтобы вот это все, вот этот выездной филиал мясобойни не оказался зря. А если у меня все получится, то это далеко не будет зря! Если у меня получится, то тут будет большой, чистый и светлый район, по ночам будут зажигать газовые светильники, а то и электрические фонари, а по мощеным, а то и заасфальтированным улицам будут чинно — мирно гулять викторианские пары, средний класс, денди те ж самые, люди будут спешить домой к сытному ужину и к детям, проверять уроки, заданные в школе, а не выцарапывать долю от украденного на улице. И никому, никому больше в голову не придет продавать своего новорожденного ребенка!
Сплюнул, оглянулся.
Мойка словно сошла со страниц ужасов средневековья. Старые, покосившиеся и ветхие дома, улицы, похожие на протоптанные канавы, в которых застоялась мутная серая вода, высокие, выше крыши кучи спрессованного мусора в самых неожиданных местах.
Дома вообще — отдельная песня. Тут строили их не из бревен, как во всем остальном городе, а из жердей скорее. Перемазанные меж собой глиной и сухим навозом, с низкими, покосившимися крышами. Дверей и окон нету, висят рваные занавески, из ткани или из плетеной соломы, на веревках сушится рваное белье. Журчат многочисленные ручьи, пересекают улицы, а то и образуют их, журчат себе по центру, в грязи, среди редких обдерганных кустиков.
В нос бил отвратительный запах. Даже не поймешь, что же это такое. То ли дерьмо, то ли трупная вонь, то ли пища протухла. Воняет все и разом, в воздухе висят пласты отвратительной вони, хоть ножом нарезай да складывай. А теперь ещё и присоединился тухлый запах венозной крови.
— Ваше Величество! — Барон Шорк оказался впереди, меня прикрыла охрана. Передо мной возникли щиты, здоровенные, прямоугольные.
— Что?
Через небо наискосок пролегали черные дымные следы. Штук пять враз, потом ещё штук пять, потом ещё штук пять. Ракеты, что ли? Что это за…
— Они пускают зажженные стрелы! — Сказал барон Шорк.
Ага, а я уж испугался. Думал, что это ракетный обстрел.
Пара домов украсилась султанами дыма. Что это они быстро так занялись? Разгореться им не дали, конечно же, Волин толкнул в плечо пребывавшего в задумчивости Феликса, указал на разгорающийся пожар, и к ним уже спешила моя пожарная команда с ведрами наперевес.
Мойка стремительно вымирала перед войском. Кто-то не успел сразу, кто-то успел раньше. А кто-то и не знал, куда же бежать. От дома-то, какой бы он не был разваленный, но свой… Куда из дому-то побежишь? Особо когда у тебя семеро по лавкам и семеро под лавками, мал — мала меньше?
Верно, никуда. Вот и эти никуда не убегали, из-за каждой занавески в нас били опасливо — заинтересованные взгляды. В дома уже стучались отряды эвакуации, вытаскивали местных жителей.
Мимо меня медики протащили пару носилок с ранеными в тыл. За ним потянулась небольшая вереница пленных, угрюмых старух с седыми космами, прижимавшихся к ним детей. Пару местных мужчин, вздумавших махать ножами, пристрелили из самострелов. Третий, видя такое дело, нож наземь и руки в гору… Ого, тут такой жест знаком, надо же? Его скрутили, веревку на локти, и тоже в толпу пленных, угрюмо двигавшихся по улице.
А мои-то… Вот хорошо работают, научились!
Пожарные сноровисто заливали водой дымящиеся обломки.
— Ваше Величество, надо быстрее идти вперед. — Сказал граф Нидол Лар. — Ваше Величество, они могут поджечь дома!
— Сильно им это поможет. — Хмыкнул я, показывая на пожарную команду. Те как раз работали ведрами, заливая занявшийся после взрыва дом. Головешки зашипели, исходя дымом.
Граф Нидол как-то одобрительно нахмурился.
За нами идет специальный отряд, под предводительством старшего сына мастера Виктора, Алексея. Десять человек гранатометчиков, вдвое больше мастеровых покрепче, вооруженных баграми, ломами, молотами на длинных ручках. К домам близко не подходят, гранаты летят двери, в окна, на крыши, не разлетевшееся от взрывов разбивают вручную, обломки разбирают и растаскивают в стороны. Ничего не оставляют, мне тут дома не нужны. Трущобы убираем раз и навсегда.
Снова пленные. Несколько гвардейцев подталкивают в спины небольшую толпу, десятка три человек. Нищие. Оборванные, ободранные, грязные. Лиц просто не разглядеть, до того черные и грязные. Через прорехи в рванье проглядывают тела, жутковато выглядят ребра и ноги. То ли все мужчины, то ли… Нет, в такой грязи и не понять. Худые, как Кощеи. Как они тут питаются, то не на чем сиськи выращивать…
— Эй, глашатаи! — Крикнул я. — Обещай, что всех пленных накормят!
— Его Величество в своей милости обещает пленным обед и ужин! — Поспешно крикнул граф Нидол Лар.
— Во, точно…
— Его Величество обещает сдавшимся обед и ужин от пуза! — Заорал самый большой глашатай.
Другие глашатаи подхватили.
— Виктор, живо гонца к Коротышу, пусть кухню устроит! Прям тут, чтобы запахи несло на трущобы, давай!
Через полчаса на расчищенной площадке гудел костёр, на вертелах шипели и скворчали жиром куропатки и рыбины, тут же запекали из муки грубый хлеб.
Дело с пленными пошло лучше. Быстро допрашивали, кормили, отправляли дальше.
— Граф, что там с пленными?
— Пока что обычные жители этого района, Ваше Величество. Я думаю, что настоящие хозяева этого района пока что… Скрываются.
Ну да, про особнячок я пока что графу Нидолу не рассказывал. Особнячок у меня на сладкое оставлен… Очень хочу я с тамошним народом пообщаться без свидетелей, узнать, может кого и можно к делу пристроить хорошему. Например, в Империю выслать, или ещё куда, чтобы там безобразничали. Как Кастро своих спровадил*. Хотя пока что с Империей отношения хороши, даже валяются приглашения на званые обеды в посольство Империи, но… Кто знает, что дальше будет?