Нет, конечно, можно на него кинуться. Да вот толку-то? Кинусь я на него, даст он мне по голове, и запрут меня в комнате на месяц, как на голову хворого. А мне сейчас ну никак нельзя запираться!
А ещё и как проснусь, дело важное… Ну что же за время-то пошло? Всюду надо сосредоточенным быть и умным. Нет бы пришел рыцарь с парой пива хорошего, пригласил по городу погулять или на пляж там, или что ещё. Так нет же, наезжает.
— Принцессе не к лицу проводить время в компании слуг, Ваше Высочество.
— Да, это верно. — Сказал я.
— Ваше Высочество не может запретить Её Высочеству проводить свободное время так, как ей заблагорассудится. Это неблагородный поступок, запереть молодую дворянку в четырех стенах.
— Конечно. — Я внимательно глянул на рыцаря. Запрешь её, как же. Целыми днями только и делает, что вышивает или с королевой трещит. Эх, не той я доверился, не той. Уплывает из рук моих принцесса. Ну, так это и должно так быть.
— Принцесса, я же не запирал в четырех стенах?
Принцесса промолчала, только вздернула носик повыше.
Ну, понятно. Реальный рыцарь интереснее, чем те, о которых я рассказывал. А я, увы, не рыцарь. И вряд ли им буду когда-нибудь.
Ну, тогда счастливо вам убрать отсюда лишние вещи, ребята.
А не слишком ли я переигрываю? Да нет, вроде бы. Завтра надо только явиться к матушке, пожаловаться, что одежды у меня мало, вытрясти на неё с десяток золотых, и забить тут все костюмами поплотнее. Или ещё какими-нибудь игрушками. Принц же ребенок, что ему жена-то?
Глава 34
Все дело в разведенном концентрате
Что привезли на автопати
Утром выдвинулись. На север города добрались на автобусе, там разделились. Петр Сергеевич, Сергей-большой и Костик пошли куда-то сразу, а я и Валерий Алексеевич задержались, двинулись в сторону станции метро.
Передвижной ларек-тонар. Такие фургоны, которые на колесиках. Надо — подтащил к метро поближе, не надо — отволок куда-то подальше, тяжелые времена переждать. Навес поставил рядом, краем на крышу фургона опирающийся, столики-грибки белые пластиковые, и знай себе торгуй, прибыль делай.
— О, нас уже ждут.
Приземистый, широченный и похожий на медведя мужик переступал с ноги на ногу возле ларька, под навесом. Вязаная шапочка надвинута на глаза, пальто не застегнуто, оно на такую ширину не рассчитано. Под ним свитер светло-черный, грубой вязки, пузцо небольшое. Самые обычные синие джинсы и зимние кроссовки. Стоит, опираясь на столик-грибок, пьет кофе. На простом и незапоминающемся лице сельского механизатора ни одной мысли не видно, зато легкая щетина и пара шрамов незаметных есть. Ну как есть, комбайнер в город приехал.
— Пошли. — Скомандовал Валерий Алексеевич.
— Как дела-то, Михалыч? Как на работе?
— Да по старому, Фил. — Михалыч отставил в сторону пустой стаканчик. — Вот Большой на повышение пошел, начальником теперь Тётя Ася.
— Койки двигаем, блядей не меняем?
Оба заржали как понимающие. Я похлопал глазами.
— Ну, ладно. Короче, там, на третьем этаже, аптека[48] есть. Тут трешки все, по три в коридоре. В квартире бодяжат. Пароль не знаем.
— Сколько ваших?
— Двое.
— Всего? — Валерий Алексеевич удивился.
— Всего. Я и Петя. Петя сейчас на этаже сидит.
— Обалдеть. — Высказался Валерий Алексеевич. — Так. А нас пятеро. — Валерий Алексеевич представил меня и Костика. Рукопожатие у человека-медведя оказалось таким же крепким, как и его фигура, руку не давил, но такое ощущение, что ладонь попадает в стальные тиски.
— Ребята в курсе?
— Да, в курсе.
— Тогда пошли, что зря время терять? Ночью б не хотелось. Шума много будет.
— А сейчас? — Не утерпел я.
— А сейчас все на работе. — Просветил меня Михалыч. — Бабульки в сберкассе или в магазине. Народ после ночной смены — и тот отсыпается. Так что самое время… Даже если пошумим, успеем. У всех всё есть?
Я потрогал тонфу в рукаве. Собрал я её загодя, и под широкими рукавами куртки почти незаметно, что у меня что-то там есть.
— Вроде готов.
— Готов. — Сказал Валерий Алексеевич.
— Ну, так двинули…
По пути Михалыч делал краткий инструктаж.
— Так, ты поддержка. Ничего сам не делай. Я иду вперед, ты заглядываешь в двери. Все двери обязательно открываешь. Если видишь комнату, то остаешься там. Дальше два пути. Если там нарк, то не страшно. Нарка узнаешь?
— Попробую.
— Ошибиться трудно. Гоша[49] обычно вмазанный. Остаешься просто там и стоишь, ничего не делаешь. Смотришь только, чтобы не сбежал. Бить только дубинатором, руками не трогай! Если человек адекватный, то дальше варианты. Если там народу больше, чем тебя, то заходишь внутрь и зовешь поддержку. Внутрь зайти обязательно, что бы там ни было, потому что за тобой пойдет народ, который уже всех поломает. Будешь стоять в коридоре, народ натолкнется на тебя и будет куча-мала, враг приготовится и будет стрельба. Если народу меньше, чем тебя, то зовешь поддержку и ломаешь первого того, кто там. Ломаешь как хочешь, только без тяжких телесных и смерти. На все остальное я даю тебе индульгенцию. Знаешь, что такое индульгенция?
— Знаю.
— Тогда дальше. Тело должно лежать на полу и не орать. Особое внимание смотри на пояс, и за спиной. На ноги, на руки. Твоя задача его держать. Остальные уже не твои, даже если кто-то рванет на прорыв мимо комнаты. Все понял?
— Справлюсь. — Буркнул я.
— Хорошо б. Пришли.
Обычный подъезд. Михалыч показал на метку, которой такие квартиры метят. Среди граффити и рисунков половых членов небольшая такая метка[50], не будешь знать куда и как смотреть, вовек не поймешь. А тем, кто знает, уже понятно, что тут есть.
В лифте такая же. Я и Михалыч поехали на лифте, Валерий Алексеевич пошел пешком.
Третий этаж, выходим на втором, заходим за угол, чтобы не было видно с лестницы и выходящим из лифта. Кто-то предусмотрительно выкрутил светильники, не видно ничего.
Молчаливый худощавый парень, в курточке и с рюкзаком, стоит у окна и смотрит на улицу. Тот самый Петя. Кивнул Михалычу, тот кивнул ему.
Ждем. Недолго.
Вверх по лестнице кто-то поднимался. Тяжелые шаркающие шаги, потом шебуршание и щелчок копки звонка. Дверь открыли, закрыли.
Михалыч напрягся, Петр потянулся в рюкзак.
— Не спеши, как только я скажу… — Михалыч.
Я потрогал тонфу. На месте… Никуда не делась. Ну, сегодня должна выручить.
Снова шебуршание, звонкий бряк замков и шелест открытой двери.
— Заходи ещё. — Сказали внизу.
— Как только так сразу. — Ответили. Безразличный какой-то голос, скучный и унылый. Шаги к лифту, звонкий щелчок, нажатие на кнопку. Я тоже это слышал, так же явно представлял себе, как усталый нарик, получив свою дозу, сейчас идет к лифту, нажимает на большую красную кнопку, а она никак не хочет гореть. Шмяк-шмяк-шмяк… Не работает.
Шаги вниз, по лестнице. Тихое шуршание…
Шаги за ним, много тише.
— Посторонись! — Тихо сказал Серега-большой, толкая к нам в объятия сутулого субъекта в черной толстовке с капюшоном. Субъекта принял Михалыч, облапил, как медведь жертву. Глянул быстро на меня.
Я сразу же похлопал по карманам, нашел что-то, сунул руку, вытащил.
Так вот как эта гадость выглядит! Одноразовый шприц в пластиковой упаковке, герметичная ампула с дырочкой на торце, запаянная воском вроде бы, или какой-то желтоватой замазкой[51].
Из второго кармана появился кастет, сотовый телефон, авторучка, носовой платок. Ключи простые, несколько салфеток. Плеер со скомканными и перепутавшимися наушниками-капельками. Вроде бы все.
Михалыч глянул на меня злым взглядом, просто бешеными глазами.
Я не понял, замер.
— Так, уважаемый. Пароль у нас сегодня какой?
— Какой пароль? — Вяло и заторможено спросил субъект.
— Дай. — Михалыч не глядя схватил одной рукой шприц, передал нарка Сереге. Быстро и ловко зарядил иглу в ампулу, показал субъекту. — А?
— Дай! — Вяло сказал субъект.
— Дам. Пароль говори. Ну!
— Кастанеда[52]. —Сказал субъект.
— Смотри, если что не так… — Михалыч покачал заряженным шприцем перед глазами наркомана так, что шприц слился в крылья бабочки. — Никакой фантазии, в прошлом месяце такой же пароль был…
— Моя очередь. — Сказал Костик. Он как раз накинул на голову капюшон от косухи. — Так, я пошел.
— За ним. — Михалыч ещё раз зло на меня глянул. Серега поволок нарка наверх, зажал за углом.
Михалыч как-то вдруг оказался около меня. Стоять рядом с разъяренным медведем то ещё удовольствие…
— Ты что творишь, недопесок?
— Что? — Как мог более спокойно сказал я.
— На кой ты к гоше в карман полез?
— Да а что…
Михалыч пожевал губами, что-то собираясь сказать, глотая первые пришедшие на ум слова.
— После покажу. Больше так не делай, гошу не обыскивай без перчаток, в карманы не лезь, понял? Все понял?
— Так точно! — Сам не знаю от чего сказал я.
— Тогда начали.
Петя сунул руку в рюкзак, что-то там поманипулировал. Телефон в кармане у меня тренькнул. Достал, посмотрел… Нет сети.
— Что это? — Спросил Серега-большой, который все так же держал субъекта.
— Блокировка. Давай, начинаем.
— Менты. А я. Я кричать буду. — Вяло сказал субъект, трепыхнувшись в руках Сереги-большого.
— Жди. Если пароль правильный — он, — кивок в сторону Петра, — тебе отдаст.
— Не обманешь.
— Не обману, выродок. Все, пошли!
— Кастанеда! — Сказал вверху Костик.
Дверь лязгнула, открываясь.
— Пошел вон! — Нарку дали пинка, и он скатился вниз по лестнице, забыв даже про вещи свои, с одним заряженным шприцем и счастливой лыбой.