Костик вломился первым. За ним Валерий Алексеевич, чуть опередив Михалыча. Михалыч сразу же повернул вправо, туда, откуда несло чем-то вроде жженых тряпок. На кухню, наверное. Из двери по правую сторону высунулся какой-то землистого вида тип, мутный, в растянутой майке. Серега-большой полетел вперед как ядро из рейлгана, по пути сшибив мутного типа обратно в комнату. Дальше зашел я, цепко глядя по сторонам. Все двери открыты, одна комната забита коробками, никого нету, пусто, дверь нараспашку. В другой Костик пакует пару каких-то непонятных типов, за другой Валерий Алексеевич сторожит лежащих на раскладушках людей с накрытыми полотенцами лицами.
За мной сразу вошел Петр Сергеевич, встал у двери, защелкнул засов.
— Кто такие! — Раздалось из большой комнаты, в которую упирался коридор. — Учтите, я буду жаловаться! — Склочный такой, скрипучий голос.
— Папаша! — Это уже Серега-большой. — Грузчиков вызывали?
— Каких ещё грузчиков?
— Как каких, вагон здоровья разгружать! Эп! — Шмяк, как по удару в грушу. Кто-то судорожно пытался набрать воздуха в легкие, да не получалось. После Сереги-то… Бить он умел четко и больно при необходимости.
— Помоги! — Охнул Костик. Мимо него в дверь сунулся мелкий и жилистый парень в трениках на босу ногу и в майке. Махнул перочинным ножом, сразу же получил от меня коротким концом тонфы в открывшееся пузцо и повалился по стене коридора, сшибая вешалку с какой-то пыльной одеждой.
Тут пыльно было, и грязно очень, словно неделями не убирались. Пыльные ковры, стены серые, люстры грязные, даже паутины и то нету. Пауки от бескормицы передохли все.
И духан… Где-то тут жгут большое такое ведро тряпок.
А парень встал, оторвал от вешалки длинную деревяшку и замахнулся на меня. Тут сработало вколоченное на тренировках сержантом. Прижался к противоположной от него стене коридора и чисто автоматически ткнул длинным концом тонфы, держа её под перекладину как за гарду, в голову. Вообще-то полагалось рубить в такой ситуации, да размахнуться негде тут, и то, что управляет воином, само выбрало наилучший вариант действия.
Вот бы ещё знать, что же им управляет-то…
Ткнул я плохо. В руках-то моих палка, а не меч с острием и лезвием. Чел просто потряс головой, оборачиваясь ко мне. Даже палки своей не выронил.
С левой руки в голову, попал в ухо, отдало в плече как надо, как учили, с правой тонфой в пузо, с ноги в ноги, зря, не получился удар, смазался, коленом надо было, ещё раз тонфой меж сисек, в грудь. Ага, забыл про дубинку-то свою? Но и у меня не сахар, не проходят удары хорошие, тесно тут! Ну, не беда, бросаем тонфу и хватаем за ближайший ко мне локоть, насаживаем на колено, давим на него сверху, пользуясь массой и весом.
Получилось неожиданно легко, чел валялся на полу, я удерживал его там, завернув ему руки и голову.
— Пожалуйста, лежите спокойно. — Ровно сказал я.
Как-то очень вежливо получилось. От себя не ждал. И дыхания даже не сбил.
— Ага, молодец! — Показался Михалыч. — Давай, пакуй барыгу… Вот сюды его. — Он показал на открытую дверь, где уже был Костик.
Поднял, дал пинка коленом под бедро, на две трети. Чтобы было больно и чтобы больше не дергался. Жилистый, тварь, с таким надо глаз да глаз! Вырвется, потом не поймаешь. Уже в «Васильке» на таких насмотрелся.
Перестарался, жилистый охнул и стал кривиться. Так, а что это… Опа! А паря-то вооружен… Ловким движением свободной руки вынул у того из-за пояса, сзади, пистолет. Что-то очень похожее на Иж-71, но только магазин какой-то другой и спереди у ствола тоже срезы. И больше, здоровый-то какой!
Не время.
Втолкнул типа внутрь, не отпуская руки, дал ещё одного пинка. Тип, и так уже получивший, завалился на пыльный ковер, я сел сверху.
— Глянь, что это? — Показал Костику ствол.
— Вальтер. — Определил Костик. — Такие уже видел. В книжке… Вроде бы он.
— Ого. — Как чертик из табакерки появился Михалыч, осторожно, двумя пальцами взял пистолет, отщелкнул магазин, посмотрел в ствол. Защелкнул магазин, поставил на предохранитель, спрятал в объемный карман подмышкой. — Да это же Вальтер ПэПэКа. Откуда? — Он походя попал пинком по ребрам жилистого. Тот охнул, но промолчал. — Ладно, я его тебе в жопу суну, тогда и расскажешь. Так, вот этого давай к батарее пристегни…
— Чем? — Резонно спросил я.
Мне были выданы наручники. С ними я умел обращаться, через пару минут жилистый скрючился у батареи и сидел там молча. К нему присоединился ещё один тип, которого ломал Костик.
— Вздумаете орать, матку вырвем. — Предупредил Костик. — Понятно?
Пленные молчали и злобно на нас смотрели. Потом один, а за ним другой кивнули.
— Вот и ладушки. Ствол откуда? Слышь, тощий?
— Да пошел ты. — Отозвался глухо жилистый.
Я дал ему подзатыльник.
— Вежливее давай, жертва аборта. — Ещё один подзатыльник, с другой стороны. — Если не будешь говорить, то я… — Призадумался. А в самом деле, что это я? Какое моё дело, что там с ними будет, это дело Петра Сергеевича и Валерий Алексеевича, и их хорошего знакомого Михалыча. Но уж никак не моё. И мне оно как-то не надо… — Слышь, нож твой? — Я показал ему подобранный перочинник. Держал так же осторожно, как и Михалыч, двумя пальцами.
— Ребят, кто-нить, помогите. — В дверь сунулся Валерий Алексеевич. — Тут…
— Я схожу. — Я вышел.
У Валерий Алексеевича дело было туго.
Нарки кайфовали. Выглядело это так. Комната, довольно большая. В ней рядами уложены матрацы и раскладушки низкие, на них лежат люди разной степени истощенности и помятости, накрыв лица мокрыми полотенцами. Как дрова. Лежат, не двигаются, только иногда подергиваются. У каждого из тела торчит по шприцу, то из руки, то из ноги. У одной девки, голой, из внутренней части бедра торчит. Нашла куда сделать укол, дура. Воняет дерьмом и потом.
Дрова разложили.
В основном мужики тут, хотя есть и пара девок… Опознать их можно только по тому, что на одной юбка, единственное, что из одежды осталось, а на другой вообще одежды нет. Тело все в синяках и длинных красных пятнах, пролежнях. У нее-то как раз в бедре шприц. Вторая сохранилась получше, но тоже выглядит неважно. Все тело в засосах, грудь в потеках…
Глянул, отвернулся сразу побыстрее.
Женщина для меня всегда была… Ну, не то чтобы свята совсем. Опыт-то я уже кое-какой имел, и знал, что ничего там нету сложного да святого. Все обычно, хотя и приятно. Но видеть, как милая и красивая девушка превращена просто в безвольную куклу, в бревно какое-то, в мусор, в хлам… Медленно, исподволь, подло. Без надежды на возвращение к нормальной жизни.
Наверное, лучше уж как королева Мор Шеен. Там смерть честнее как-то. За день-другой всяко на тот свет.
— Валерий Алексеевич…
— Тут где-то кладовка должна быть… — Валерий Алексеевич оглянулся. Вот тут… Нет. Не тут точно. Планировка-то стандартная, у меня бывшая в такой же квартире живет, сука…
За стеной что-то смачно влепили, быстро оборвался вскрик. Потом невнятный разговор, говорил Михалыч. Ему отвечали срывающимся голосом.
— Кладовка, кладовка, где же ты кладовка… — Сказал Валерий Алексеевич. — Почему-то нету, зараза такая?
В углу комнаты груда хлама. Маты какие-то старые, сложенные как попало, древняя одежда и прочее. Как раз угол закрывают.
— Может, вот там? — Предположил я.
— Помоги… — Валерий Алексеевич начал пинками расшвыривать маты.
В четыре ноги мы быстро распинали хлам, и открылся вход в небольшую каморку, за грубо врезанной дверью. Небольшой зеленый навесной замок, исцарапанный весь. Такая же небольшая фомка, и замок, крякнув, провис на одном ушке.
— Вот это да. — Сказал Валерий Алексеевич.
Тут все было заставлено коробками, причем некоторые в фабричной упаковке, затянутые бело-зеленой полосатой лентой с какими-то надписями на немецком. Пара коробок вскрыта, в них видны коробочки поменьше, зелено-красные, с волком на этикетке.
— Дурь это?
— Неее… Это не дурь. — Валерий Алексеевич вытащил одну коробку, открыл. Там, упакованные в плотную вощеную бумагу, рядками лежали пистолетные патроны. Калибра девять на восемнадцать, если я не путаю.
Восемь коробок. Упаковок патронов в коробке… Сколько? Не знаю. Вряд ли меньше сотни. Попробовал приподнять край — тяжелая, зараза, просто так не потаскаешь. И заклеены фабрично ещё. Надписи на немецком все. Что-то такое «дойча».
А вот тут уже интереснее.
— Макаровы? — Спросил я, глядя на коробки, в которых аккуратно лежали пистолеты. Новенькие, в блестящей смазке, черные ствольные коробки в коробках без маркировок. Чем-то на наши Макаровы похожи, да только чуть иначе как-то…
— Вальтер Пэ5. —Сказал Валерий Алексеевич. — А это Це-Эз семьседят пять, чешский. Чезетта! Вот надо же, никогда не думал, что их тут будет. Ты что? Это не макароны, какие это макароны…[53] Сколько их тут?
— Двенадцать штук. — Сказал я, оглядев коробки. — Может, в тех ещё есть.
— Десять, говоришь? — Переспросил Валерий Алексеевич.
А ведь это шанс. Давно хотел попробовать… Пистолет-то не очень намного больше коробочки с антибиотиками. А эффекту… Это же шанс, шанс, шанс! Который только раз выпадает. Где я ещё оружие-то возьму?
— Да нет, точно ошибся. Девять. — Сказал, как в воду прыгнул. Ну да выхода у меня уже не было, в коридоре слышались шаги Михалыча.
Валерий Алексеевич посмотрел на меня.
— Зачем тебе?
— Никто о нем больше не услышит. — Пообещал я. — Даже не увидит. Утоплю. Расплавлю. В болоте сгною.
Раз, и ствол у меня под рубашкой. Тот самый, который чешский. Две коробки патронов, по пятьдесят штук. Коробка с инструментами для чистки и протирки быстро пихнул под грязные маты, там смотреть не будут. Блин, надо ж было догадаться, что же я рюкзак-то с собой не взял! Можно было б и больше…
Все это под очень внимательным взглядом Валерия Алексеевича.
— Макаровские не бери, не подойдут. — Быстро предупредил меня Валерий Алексеевич. Как и куда припрятал он ещё два ствола, я не заметил.