той парочки две пожилые женщины, которые сидели в темном углу, остались без внимания, но их, кажется, это совсем не огорчило. Они увидели Шилова и стали шептаться:
– Из столицы! – сказала первая, в шляпе с гусиным пером.
– Плюет на условности! – сказала вторая, в синем берете.
– Плюет на условности! – помолчав, сказала первая.
– Из столицы… – обреченно добавила вторая и высморкалась в салфетку. Вслед за ней прилежно высморкалась первая.
– Мы, господин Шилафф, – сказал портье, видя, что он не спешит уходить, – восхищаемся нравами, царящими у вас в столице. Мы – это я, и вся моя семья. У нас, как видите, образ жизни патриархальный. Все из-за того, что люди боятся однажды не вернуться домой, и я их, как продвинутый человек, понимаю, все боятся смерти, но сам ее не страшусь! Я не следую традициям, потому что знаю, что и те, кто следует им, иногда пропадают. Значит, они, традиции то бишь, есть чистейшей воды вздор, и средства массовой информации мелют всякую чушь лишь потому, что им выгоден строй, когда люди не думают, а…
– Помолчите! – прервал его Шилов с мнимым негодованием, хотя и не факт, что негодование было мнимым. На самом деле он, конечно, хотел послать подлизу-портье куда подальше, например, если б это не было так невежливо, на хер. Ну или хотя бы в жопу.
«Не хватало еще связываться с местными революционерами», – подумал Шилов и сказал вслух: – Я сейчас поднимусь к себе и приму душ, а вы пока закажите для меня тихий столик, и чтоб на нем были ужин и свежие газеты.
– Какие, господин?
– О, любые, какие придут вам на ум. «Питкаффский вестник», «Глобальные новости Питкафф», «Утро Питкаффа» и иные, главное для меня – самые различные новости, объявления и так далее. В общем, как обычно.
Шилов повертел на пальце ключ и двинулся к мраморной лестнице, застеленной дорожкой болотного цвета. Дорожка выглядела тошнотворно, а еще более гадко смотрелась на ней вульгарная синеволосая девица с разрисованным тушью лицом, в черно-белом платье с глубоким декольте. Она выплыла навстречу Шилову, окутанная ароматным облаком, приветливо улыбнулась. Шилов улыбнулся в ответ, раздвинув полы пальто, а она схватилась за лямки платья и растянула их в стороны, обнажив бледные плечи, сплошь покрытые прыщами. Шилов поспешно взбежал по лестнице на родной третий этаж. Насколько он знал, сейчас все комнаты на этаже пусты, и это немного мирило Шилова с планетой Цапля. Он вставил ключ в замочную скважину, отворил дверь и нырнул в блаженное тепло. Стянул пальто и повесил его на вешалку в узкий и высокий шкаф, что торчал посреди комнаты как телеграфный столб. Подошел к тумбочке возле кровати и проверил автоответчик. Новых сообщений не пришло. Шилов снял с себя всю одежду и вошел в маленькую душевую кабинку, где долго и с наслаждением мылся.
Спустившись в вестибюль, он подошел к своему столику, на котором стояла тарелка с яичницей-глазуньей, два отрубных хлебца в плетеной корзинке и чашка дымящегося ароматного напитка, который Шилов по привычке называл кофе. Шилов уселся за столик. Рядом тут же появился повар, который склонился перед «столичным» гостем и поинтересовался, не хочет ли он чего еще. Шилов ответил, что не хочет. Повар громко предложил восхитительные кнедлики с пудликаффским вареньем, а шепотом – щепотку дурной травы и прекрасного белокурого мальчика. Шилова маленькие мальчики, как, впрочем, и маленькие девочки, не привлекали, он относился к педофилии крайне негативно, но виду не подал, а вежливо отказался. Шеф-повар отвесил поклон и басовито поинтересовался, не хочет ли столичный господин живых крудликов под свежим верчешиффским соусом, а потом тенорком осведомился, что господин Шилафф может сказать насчет желтобреев.
О желтобреях Шилов слышал впервые, хотя и отлично подготовился к этой экспедиции, изучив повадки населения и историю всей планеты и этого городишки в частности при помощи мнемона мистера Сейко. Он с интересом посмотрел на разгоряченное лицо шеф-повара и спросил:
– А что?
– Мне кажется, господин зря просматривает газеты, – сказал шеф-повар тихо. – Я думаю, ему надо побольше узнать о желтобреях и это будет выгодно для его бизнеса, потому что желтобреи помогут ему отыскать нужного человека.
Шилов открыл рот, чтобы задать пару наводящих вопросов, но шеф-повар развернулся и, вежливо раздвигая полы желтого халата, ушел. Шилов огляделся. Богатая и привередливая парочка уже исчезла. Разговор могли слышать только две старушки в темном углу. Они принялись за еду и делали это с чрезвычайно серьезным и сосредоточенным видом. Женщины совсем не походили на шпионок, хотя сразу отбросить этот вариант Шилов не мог. Приходилось быть подозрительным.
Шилов взял вилку (два зубчика и длинная деревянная ручка), подцепил зажаренный краешек белка. Яйца в яичнице были не совсем что бы обычные. Желтки были вовсе не желтки, а, условно говоря, краски, красного то есть цвета. По вкусу яйца мало отличались от куриных, но Шилов все равно жмурил глаза, когда отправлял очередной красок в рот. Он не мог избавиться от ощущения, что стал вампиром и пожирает теперь свернувшуюся кровь.
Когда дошла очередь до кофе, прибежал юркий гарсон и принес газеты, свернутые в рулон, туго перевязанный шелковой лентой. Шилов оценил жест и поблагодарил мальчишку легким поклоном и звонкой монетой. Вернулся к газетам. В газетах как обычно сообщалось о пропавших людях и автобусах, о выборах мэра и небывалом количестве снега, выпавшего этой зимой. Почти в каждой газете, причем часто на первой странице, давался прогноз астролога. Некоторые астрологи предсказывали судьбы простых горожан, другие замахивались на глобальные проблемы и предвещали скорый апокалипсис или перенос столицы Великой Броффии в тихий Питкафф. Шилов просмотрел объявления, надеясь отыскать намек на то, куда мог деться курьер с Земли, и обвел несколько объявлений карандашом, чтобы проверить позже, но, как он чувствовал, это было пустой тратой времени. Уже неделю провел Шилов на Цапле, но ни на йоту не продвинулся в деле. Оставалось еще семь дней.
Шилов попытался найти что-нибудь о желтобреях, но о них не было ни словечка. Шилов злился. Он проглядывал газеты по второму разу, решив, что мог случайно пропустить упоминание о загадочных желтобреях, но результат опять оказался нулевым, а потом на газету легла чья-то тень.
– Господин Шилафф, здравствуйте… можно к вам подсесть?
Шилов поднял глаза и увидел то самое тошнотворное создание, которое повстречал на лестнице. Создание стояло, потупившись, и немилосердно растягивало лямки своего плотного белого платья, обнажая плечи и грудь; слава Богу, не полностью.
– Присаживайтесь, – промямлил Шилов, собирая газеты в ворох, подставляя к себе поближе чашку с остывшим кофе. Он не отрывал взгляда от столешницы.
– Присаживаюсь, – кивнула женщина и замолчала, выжидая. Шилов пробормотал скованно:
– Господин Шилафф, здравствуйте… можно ко мне подсесть.
Она села, оправив платье, и сложила руки на коленях, а Шилов попросил:
– Любезная… не будете ли так любезны, давайте обойдемся без традиционных повторов. Мы в столице редко придерживаемся… хм… традиций. Они не помогают выжить.
– Хорошо, я постараюсь, – едва слышно ответила она и поправила синюю свою прическу, а Шилов механически повторил ее движение, пригладив волосы, и тут же обругал себя за это. В зеркале, что висело на стене против него, он увидел отражение себя: выкрашенная в апельсиновый цвет шевелюра и глаза с желтыми контактными линзами – отвратительное зрелище.
– Любезная… эээ…
– Госпожа Ики.
– Госпожа Ики. Что вам от меня нужно?
Вышло грубовато. Она помялась, достала из нагрудного кармашка (какой дурак пришил к платью этот уродливый кармашек?) надушенный платочек и тоненько высморкалась, а потом подняла глаза, и Шилов увидел, что в них замерли слезы, готовые пролиться в любой момент.
– Господин Шилафф, вы должны мне помочь! – прошептала она. – Я знаю, что вы тайный детектив, но не волнуйтесь – я никому не скажу!
Шилов выругался. Легенда летела к чертям. Наверняка, и повар что-то заподозрил, раз заговорил с ним об этих его желтобреях, и портье, который раньше молчал о своих модернистских наклонностях. Да чего там – все в гостинице знают, что с ним дело нечисто, раз уже в курсе случайная соседка, которая подселилась вчера вечером.
– О чем вы? – натянуто улыбнулся Шилов и отпил кофию. Кофий был ничего себе, пить можно, хотя на вкус напоминал не кофе, а банановый сок.
– Пожалуйста, не переживайте, я все знаю, но никому не скажу!
– Я уже понял.
– Пожалуйста, я…
Шилов с опаской посмотрел на старушек.
– Госпожа Ики, давайте лучше поднимемся ко мне и спокойно поговорим. Вот только кофе допью.
Она тут же вскочила на ноги. Стояла у стола и не двигалась, неотрывно глядя на Шилова, пока тот допивал кофе.
Глава шестая, или Шилов из параллельной вселенной-2
Это было везение, невероятное и совершенно невозможное. По словам госпожи Ики, она была возлюбленной Петра Рыкова, или Рыкаффа – если учитывать местное произношение. Все приметы совпадали, это был тот самый Рыков. Был он персоной заметной, сорил деньгами направо и налево, жил в этой самой гостинице, часто выезжал на светские встречи, обедал с важными персонами; говорят, имел какие-то дела с самим мэром; познакомились они с Ики в клубе, что расположен неподалеку. Госпожу Ики привлекло свободолюбие Рыкова, его революционный настрой и легкое презрение к модернистам, которые не осмеливались идти до конца.
Они провели замечательную неделю в гостинице, в его номере за наглухо задернутыми шторами, но госпоже Ики надо было уезжать по каким-то делам в столицу; любовники договорились встретиться здесь ровно через месяц, и этот месяц, по словам госпожи Ики, пролетел как кошмарный сон. Она приехала сюда вчера, и поняла, что кошмар только начинается: портье сказал, что господин Рыкафф без вести пропал две недели назад. Так как все в гостинице догадывались о том, что Рыкафф – тайный сыщик, ее немедленно отослали к Шилову