Никто не шелохнулся. Диллон повернулся к собравшимся и негромко сказал:
— Порядок.
Заключенные зашевелились и, разделившись на группы, отправились по своим рабочим местам.
Эндрюза нисколько не смутило такое завершение собрания. Он ничего не имел против таких безобидных проявлений демонстративного неуважения. Они позволяли снять напряжение и предотвращали случаи куда более серьезного неповиновения.
Собрание прошло примерно так, как Эндрюз и ожидал. Он полагал, что неплохо разобрался в сложной ситуации, предупредил распространение нелепых слухов и сплетен. Вместе с Эроном он отправился в свой кабинет.
Впрочем, вынужден был признать Эндрюз, более информативный ответ Компании ему бы не помешал. Дорогу Клемензу преградил озабоченный Диллон.
— Ты что-то хотел сказать? — спросил Клеменз.
— Слушай, лекарь, на твоем месте я был бы поосторожней с этой женщиной.
Клеменз улыбнулся:
— Она не в таком состоянии, чтобы ее можно было всерьез опасаться. И потом, разве мы не должны дать шанс всем детям Божьим?
— Еще неизвестно, Божье ли она дитя.
Мужчины еще с минуту молча разглядывали друг друга, потом Диллон сделал шаг в сторону, пропуская Клеменза. Он еще долго провожал фельдшера взглядом, пока тот не скрылся в воротах, ведущих в тоннель D.
Женщина по-прежнему была без сознания, только теперь она не стонала — очевидно, ее уже не мучили сновидения. Клеменз проверил, не соскользнула ли игла для внутривенного введения раствора. Не располагая почти никакими данными о состоянии пациентки, он был вынужден ограничиться общеукрепляющими средствами. Помимо глюкозы и сахарозы раствор содержал толерантные антибиотики широкого спектра действия, модификаторы быстрого сна и обезболивающие средства. Во время аварийной посадки был безнадежно испорчен прочный медальон с личными данными, поэтому Клемензу пришлось обходиться без элементарной информации. Он облегченно вздохнул, не обнаружив никаких симптомов неблагоприятного воздействия лекарств. Слава Богу, у его пациентки не оказалось аллергических реакций ни на одно из введенных им веществ.
Клеменз удовлетворенно отметил, что сосуд с физиологическим раствором почти пуст. Значит, организм пациентки хорошо усваивал укрепляющие средства. Он провел сканером над грудной клеткой и головой женщины; прибор успокоительно мигнул зеленым огоньком. Клеменз приободрился, вылил в сосуд содержимое еще одной ампулы и положил руку пациентки так, чтобы обнажилась трехглавая мышца.
Глаза Рипли сразу открылись. Она внимательно смотрела на Клеменза, будто секунду назад лишь притворялась, что спит или лежит без сознания. Пораженный внезапным пробуждением пациентки и быстротой ее реакции, Клеменз заколебался. Глазами Рипли показала на сосуд в его руках:
— Что это?
— Устройство для внутривенного введения лекарств.
— Это я сама вижу. Вы поняли, что я хотела сказать.
Клеменз нерешительно улыбнулся:
— Это, так сказать, легкий коктейль, мое собственное изобретение. Помогает быстрее очухаться. Здесь адреналин, несколько специальных аналогов эндорфинов, парочка белков. Они придают коктейлю особый букет. Мне кажется, ваш организм достаточно окреп, чтобы усвоить эту адскую смесь. Через пять минут она распределится по всей кровеносной системе и вы почувствуете себя намного лучше.
Рипли по-прежнему настороженно смотрела на Клеменза.
— Вы врач?
Он пожал плечами и отвел глаза, словно вопрос поставил его в неловкое положение.
— Фельдшер. У меня всего лишь степень 3-С. Но на этой планете лучшего медика вы все равно не найдете. — Он подался вперед, оценивающе осматривая ее прическу. — Придется обрить вас наголо. Мне следовало бы сделать это сразу, но помешали более важные дела.
Испуганная Рипли приподнялась и села на койке, натянув простыню до самой шеи.
— Да не расстраивайтесь. Я не убийца. Хотя здесь вы встретитесь и с убийцами.
— Зачем брить голову?
— Это единственное надежное средство защиты от микропаразитов. Плотоядных членистоногих. На Фиорине живут особые виды. К счастью, человеческая плоть им не по вкусу — если не считать кератина в наших волосах. По какой-то таинственной причине ногти человека им не нравятся. Может, не та консистенция. Мы давно послали к черту научную классификацию и называем их просто вшами.
— Разве нельзя обойтись какими-нибудь аэрозольными препаратами, профилактическими шампунями, еще чем-нибудь? — Рипли не сводила глаз с бритвы.
— Да, когда Компания только начинала разрабатывать рудники Фиорины, что-то в этом роде пробовали сделать. Но эти крохотные паразиты оказались на удивление крепким орешком. На этой планете только крепкие и выживают. Оказалось, что на паразитов действуют лишь такие мощные средства, которые вызывают язвы на коже. Много неприятностей доставляют язвы на голове, а ниже — это сущий кошмар. Так что сбривание всех волос оказалось более простым, более дешевым и куда более эффективным решением проблемы. Некоторые парни несмотря ни на что упрямо стараются сохранить хоть крохотный пучок волос, брови, например, и отчаянно сражаются со вшами. Думаю, вам и в голову не могло прийти, что кто-то будет из кожи вон лезть из-за такой ерунды, как брови. Но настоящая прическа совершенно исключена. Попробуйте жить со вшами: вы сойдете с ума от постоянного зуда, от болезненных укусов…
— Ну хорошо, хорошо, — быстро среагировала Рипли. — С этим все ясно.
— Я дам вам электрическую бритву. Когда почувствуете себя лучше, кое-где сбреете себе волосы сами. Лазарет — это, наверно, самое стерильное место во всем комплексе, так что какое-то время можете жить спокойно, но в конце концов эти крохотные паразиты найдут вас и здесь. Они слишком малы, чтобы от них можно было отгородиться дверями. Побреетесь, и все будет в порядке.
Рипли в нерешительности помолчала, подумала, потом понимающе кивнула.
— Меня зовут Клеменз. Здесь, на Фурии-361, я — главный и единственный врач.
Рипли нахмурилась:
— Фурия-361? Не похоже на название рудника.
— Когда-то здесь был рудник. Но вся мало-мальски ценная руда давно извлечена, обогащена, а концентрат отправлен на другие планеты. Компании Уэйленд-Ютани пришлось бросить все сооружения, а они стоят немалых денег. Чтобы получить хоть какую-то компенсацию, они сдали еще функционирующий комплекс в аренду под исправительно-трудовую колонию максимальной степени надежности. В результате выиграли все. Общество избавилось от своих наиболее нежелательных членов, а Компания обеспечила бесплатный присмотр за оставленным здесь имуществом. Выиграли все, кроме нас — тех, кого сюда отправили. — Клеменз поднял трубку с иглой. — Не возражаете? Это вас подкрепит.
После объяснений Клеменза Рипли почувствовала себя в большей безопасности и позволила ему ввести иглу в вену и теперь переключила внимание на больничную палату.
— Как я сюда попала?
— Ваш аварийно-спасательный корабль разбился при посадке. Никто понятия не имеет, что случилось с вашим космическим лайнером и по какой причине вас выбросили на той крохотной посудине. Может, знает Харри Эндрюз — это начальник колонии, — но он молчит. Как бы там ни было, но, должно быть, при эвакуации пострадал и блок посадки, потому что ваш кораблик врезался в воду, почти не успев затормозить. Мы его вытащили. Я сам в корабль не заходил, но если внутри он выглядит так же, как снаружи, то, должен сказать, вам чертовски повезло. Остается только удивляться, как вам удалось остаться в живых и даже не получить серьезных увечий.
— Что с остальными? — с трудом проговорила Рипли, подавив спазм в горле.
— Да, кстати, я тоже задавал себе этот вопрос. Где остальные члены экипажа? Их выбросило на других спасательных кораблях?
— Остальных членов экипажа нет, — холодно сообщила Рипли. — Это долгая история, и сейчас мне не хочется вспоминать ее. Я имею в виду тех, кто был на том же спасательном шлюпе, что и я. Сколько человек там было?
— Двое. Трое, если считать еще и андроида, — сказал Клеменз и заколебался. — Боюсь, что им не удалось…
— Что? — спокойно потребовала уточнения Рипли.
— Кроме вас, никого в живых не осталось.
Рипли задумалась, потом упрямо вздернула голову.
— Мне нужно пойти на корабль. Я должна увидеть все своими глазами.
Она попыталась приподняться, но Клеменз, положив руку ей на плечо, остановил ее:
— Эй, поосторожней. Как врач я обязан предупредить, что вы еще очень слабы.
— Но вы же сами признались, что вы не врач, забыли? — Рипли спустила ноги на пол по другую сторону больничной койки и теперь стояла совершенно раздетая, выжидающе глядя на Клеменза. — Дадите мне какую-нибудь одежду или придется идти в таком виде?
Клеменз, не зная, как поступить, задумался, не без удовольствия остановив взгляд на неподвижно стоявшей перед ним женщине. Наконец он решился:
— Учитывая специфику местного населения, я настойчиво рекомендовал бы вам одеться.
Он встал, открыл шкафчик, стоявший в другом конце лазарета, и принялся рыться в его содержимом.
— Когда будете прогуливаться по нашей маленькой стране чудес, не забывайте, что здесь живут только мужчины, годами не видевшие живой женщины. Кстати, как и я.
Рипли терпеливо ждала, положив руку на бедро и оценивающе глядя на Клеменза.
— Согласна, но насчет вас мне не стоит беспокоиться, ведь вы хоть и не совсем врач, но что-то вроде того, не так ли?
Клеменз не смог сдержать улыбки.
З
Ведя Рипли по многочисленным коридорам и переходам, Клеменз невольно обратил внимание, как быстро бегали ее глаза. Как у очень нервного ребенка… или невиданного, очень умного хищника. Она замечала буквально все, тотчас реагировала на малейший звук. По изрядно потертому металлическому полу ее ноги ступали почти бесшумно. Подобранная Клемензом одежда была чуть маловата, но Рипли это обстоятельство, по-видимому, нисколько не смущало.
— Не знаю, как долго вы находились в состоянии гиперсна, но выходить из него так, как довелось вам, — чертовски неприятная встряска для организма. Не пугайтесь, если вам покажется, что я слишком пристально на вас смотрю. Имейте в виду, я не исключаю замедленных побочных эффектов и потому обязан наблюдать за вами. Так что, Рипли, давайте скорее приходите в норму.