И теперь, стоило им столкнуться с настоящим источником передачи, который оказался значительно более впечатляющим, чем предполагалось, научная отстраненность временно дала сбой. Перед ними лежал корабль. Относительно неповрежденный, и при этом более чуждый, чем можно было вообразить. Даллас не назвал бы его отвратительным, но корабль вызывал беспокойство, не связанное с материальной технологией. Обводы огромной заброшенной машины выглядели плавными, но неестественными, усиливая чувство общей ненормальности конструкции.
Корабль возвышался над поисковой партией и окружающими скалами. Насколько можно было понять, он приземлился, подобно «Ностромо», брюхом вниз. Форма гигантского корабля представляла собой подкову, один конец которой был короче и сильнее загнут внутрь. Случилось так из-за полученных повреждений или просто такая конструкция соответствовала представлением инопланетных существ о симметрии, оставалось только гадать.
Подойдя немного ближе, они заметили, что корабль утолщается на сгибе: там виднелись ряды концентрических бугров, которые на самом верху сводились в единый купол. Даллас пришел к выводу, что в концах подковы размещались двигатели и инженерные секции, а в утолщении – жилые помещения и, возможно, еще грузовые склады и мостик. Однако они ничего не знали о технологиях пришельцев – могло быть и в точности наоборот.
Корабль лежал совершенно неподвижно, не проявляя признаков жизни. Снова появился сигнал о помощи. С такого близкого расстояния он прозвучал оглушающе, и вся троица поспешно приглушила звук в шлемах.
Из какого бы металла ни изготовили корпус, он странно, стеклянно отблескивал и не походил ни на один сплав, созданный руками человека. Даллас сомневался даже, что это именно металл: при первом осмотре он не нашел ни сварных швов, ни стыков, ни признаков каких-то иных методов соединения деталей. Создавалось впечатление, что корпус скорее вырастили, чем собрали.
Разумеется, это выглядело странно. Но, независимо от способа постройки, перед ними, несомненно, находился именно корабль.
Эта картина настолько всех потрясла, что никто даже не задумался о стоимости неповрежденной инопланетной машины в виде премий или трофеев. Все трое просто одновременно закричали в микрофоны.
– Какой-то корабль, сомнений нет, – бессмысленно повторял Кейн снова и снова.
Ламберт изучала яркий, влажный отлив округлых стен. Потом оценила отсутствие знакомых внешних признаков, которые могли бы дать ответ о назначении структуры, и изумленно покачала головой.
– Ты уверен? Может, это местная постройка? Оно странное…
– Не, – Кейн в это время разглядывал сдвоенные рога, составлявшие заднюю часть аппарата. – Оно не закреплено. Даже с поправкой на инопланетные архитектурные традиции, достаточно очевидно, что оно не создавалось с учетом рельефа местности. Это корабль, точно.
– Эш, ты смотришь? – Даллас вспомнил, что научный сотрудник мог четко видеть все через видеокамеры скафандров и наверняка заметил корабль в ту же секунду, как Кейн перевалил через гребень и заорал.
– Да. Видно не слишком хорошо, но достаточно, чтобы я согласился с мнением Кейна: это – корабль, – никто еще не слышал, чтобы голос Эша звучал настолько взволнованно. – Никогда не видел ничего подобного. Подождите секунду.
Эш изучил показания датчиков и прогнал через корабельный мозг несколько запросов.
– У Матери тоже нет таких данных. Совершенно неизвестный тип, ни на что не похожий. Он насколько велик, каким кажется по картинке?
– Даже больше, – ответил Даллас. – Огромная конструкция, деталей пока не разобрать. Если при строительстве этого корабля ориентировались на те же пропорции, что и при сборке нашего, то его создатели чертовски крупнее людей.
Ламберт нервно рассмеялась:
– Увидим, если кто-нибудь выйдет поздороваться.
– Мы близко, и идем к кораблю, – сказал Эшу Даллас, проигнорировав замечание навигатора. – Картинка должна стать гораздо четче. Что с сигналом о помощи? Какие-то изменения? Мы слишком близко, чтобы разобрать.
– Нет. Уверен, то, что производит сигнал, находится внутри этого корабля. Должно быть внутри. Если бы оно было под ним, мы ни за что не поймали бы сигнал через такое количество металла.
– Это если он из металла, – Даллас присмотрелся к обшивке корабля. – Выглядит почти как пластик.
– Или кость, – задумчиво предположил Кейн.
– Если допустить, что сигнал исходит изнутри, что нам делать? – спросила Ламберт.
Старпом двинулся вперед.
– Я зайду и осмотрюсь. Дам знать, что там.
– Кейн, погоди. Не будь таким авантюристом. Рано или поздно ты из-за этого влипнешь.
– Я просто зайду внутрь. Слушай, мы должны что-то предпринять. Нельзя просто стоять и ждать, что ответы таинственно возникнут в воздухе над кораблем, – Кейн нахмурился. – Ты серьезно полагаешь, что нам не стоит заходить?
– Нет-нет, стоит. Но нет нужды торопиться, – Даллас переключился на канал научного сотрудника. – Эш, сигналы от скафандров еще проходят?
– Теперь, когда вы стоите почти на передатчике, – слабее. Помехи в таких условиях неизбежны. Но сигналы все еще чистые.
– Хорошо. Я не вижу ни огней, ни каких-то других признаков жизни. Нет никакого движения, не считая чертовой пыли. Попробуй настроить свои сканеры на удаленную работу через скафандры. Может, заметишь что-то, чего мы не видим.
Последовала пауза: Эш торопливо исполнял приказ. Остальные ждали, изумляясь странным и при этом элегантным обводам огромного корабля.
– Попробовал все, что только мог придумать, – наконец, сказал Эш. – Для такой работы у нас нет подходящего оборудования. «Ностромо» – коммерческий буксир, а не исследовательский корабль. Чтобы получить нормальные данные, мне потребовалось бы много дорогостоящих приборов, которых у нас просто нет.
– Ладно… что еще можешь сказать?
– Отсюда – ничего, сэр. Вообще ничего. Корабль излучает столько энергии, что мне не пробиться. У нас нет нужного оборудования.
Капитан постарался скрыть свое разочарование от остальных.
– Принято. В конце концов, это некритично, но все равно продолжай попытки и дай мне знать, если обнаружишь хоть что-то. Особенно движение. И не вдавайся в лишние детали – отложим исследования на потом.
– Принято. Будьте осторожны.
«И что дальше, капитан?»
Даллас пробежал взглядом по всей длине корабля и повернулся к Кейну с Ламберт, которые выжидающе смотрели на него. Конечно, старпом прав: простого вывода, что передатчик находится на борту корабля, недостаточно. Они обязаны найти источник сигнала, попытаться понять, зачем его включили и почему корабль находится на этой крошечной планете. Зайти так далеко и при этом не исследовать внутренние помещения – о таком и помыслить было нельзя.
В конце концов, именно любопытство вывело человечество за пределы его незначительной обособленной планеты и открыло межзвездные просторы.
«А так же, – задумчиво напомнил себе Даллас, – любопытство сгубило метафорическую кошку».
Он принял единственное логически верное решение.
– Корабль выглядит мертвым. Сейчас мы подойдем к его основанию. Потом, если не будет никакой реакции…
– Да? – подтолкнула Ламберт.
– Потом… посмотрим.
Они двинулись к корпусу корабля. На поясе Ламберт болтался ненужный сканер.
– В настоящий момент, – заговорил Даллас, когда они зашли под нависающий край, – я могу сделать только одно…
На борту «Ностромо» Эш ловил каждое слово, и тут, без предупреждения, голос Далласа стал тише. Потом на мгновение громкость вернулась, а затем звук пропал вовсе. Одновременно с этим Эш потерял сигналы с камер.
– Даллас! – он лихорадочно застучал по консоли, пытаясь увеличить точность уже находившихся на грани своих возможностей приборов. – Даллас, ты меня слышишь? Я потерял с вами связь. Повторяю, я потерял связь…
Из динамиков доносилось только жалобное шипение термоядерных реакций в солнце системы…
Огромные размеры чужого корабля стали еще очевиднее, когда люди приблизились вплотную. Над троицей исследователей нависал, уходя в пыльное небо, изгиб корпуса, казавшегося прочнее, чем ломаный камень, на котором он лежал.
Даллас оглядывал корабль.
– Все еще не вижу признаков жизни, – не обращаясь ни к кому в отдельности, пробормотал он и указал на изгиб корпуса. – Входа тоже нет. Давайте поищем там, повыше.
Пока они осторожно перебирались через раздробленные валуны и гравий, Даллас все острее ощущал, насколько он мал рядом с чужим кораблем. Не физически мал, хотя рядом с нависающей аркой три человека казались карликами, а совершенно незначителен в масштабе космоса. Человечество все еще очень мало знало о Вселенной, исследовав разве что толику одного уголка.
Сидя за телескопом, приятно и занимательно размышлять о том, что может скрываться в черноте. Совсем другое дело – заниматься этим на мелком негостеприимном космическом объекте, стоя перед кораблем, конструкция которого неприятным образом наводит на мысли о том, что его вырастили, а не построили привычным способом.
По собственному признанию Далласа, именно эта странность беспокоила его больше, чем сам мертвый корабль. Если бы нашлось что-то знакомое в его очертаниях и конструкции, неземное происхождение не производило бы такого угрожающего впечатления. При этом он не мог свести свои опасения лишь к ксенофобии – просто Даллас не ждал, что чужой корабль окажется настолько чужим.
Кейн указал на участок корпуса впереди.
– Там что-то есть.
Даллас твердо сказал себе, что пора заканчивать с пустыми гаданиями. Время заняться реальными задачами. Эта странная подкова была кораблем, который отличался от «Ностромо» только внешне. Ни в материале, ни в форме его не было ничего зловещего или угрожающего. Материал создали при помощи иных технологий, а дизайн, вероятно, отражал эстетические представления конструкторов. Если посмотреть с такой точки зрения, то корабль обретал некую экзотическую красоту. Без сомнений, Эш уже рьяно восторгался уникальными формами и жалел, что не входит в команду исследователей.