ризнаков жизни. Может, мы и не знаем о нем всего, но существо не настолько чуждо, чтобы нельзя было сказать, живое оно или нет.
У Рипли дергалось плечо.
– Отлично. Давайте от него избавимся.
Эш недоуменно посмотрел на нее.
– Ты, конечно, шутишь. Очень смешно.
Рипли покачала головой:
– Черта с два.
– Но… мы должны взять его с собой, – голос Эша звучал почти взволнованно. – Это первый контакт с подобным существом. На пленках нет ничего похожего, даже в виде гипотез. Его следует всесторонне изучить.
– Прекрасно. Изучай, а потом мы от него избавимся.
– Нет-нет, для этого потребуется полностью оборудованная биолаборатория. Я могу выяснить только некоторые детали строения и состава. А что насчет таких важнейших вещей, как, например, его эволюционная история? Мы не можем выбросить одно из величайших ксенологических открытий последнего десятилетия в шлюз, как мусор! Я протестую – и лично, и с позиции научного сотрудника. Кейн поступил бы так же.
– Будучи живой, эта тварь, – Рипли кивнула на существо, – истекала кислотой, чуть не пробурив дыру в корабле. Бог его знает, на что она способна теперь, когда померла.
– Кислотная жидкость, скорее всего, поглощена мертвыми клетками и уже неактивна, – возразил Эш. – Оно не сделало ничего плохого.
– Пока что.
Эш умоляюще посмотрел на Далласа.
– Оно не шевелится. Не сопротивляется, хотя мы всячески его тыкали, даже в глаз. Сканер утверждает, что это труп, и я думаю, можно достаточно уверенно предположить, что он не восстанет из мертвых. Даллас, мы обязаны сохранить этот экземпляр!
Капитан хранил молчание, поэтому Эш продолжал:
– Прежде всего, если нам не удастся вывести Кейна из комы, медикам потребуется существо, которое привело его в такое состояние. Выбросив его, мы можем лишиться шанса вернуть нашего товарища к жизни.
– Ты – научный сотрудник, – наконец, ответил Даллас. – Твое направление, тебе и решать.
– Тогда решено, – Эш окинул свою добычу любящим взглядом. – Я закрою его в стазисной трубе – это предотвратит любую возможность воскрешения. Мы справимся.
– Вероятно, Кейн тоже так думал, – пробормотала Рипли. Даллас сердито посмотрел на нее, и она отвела взгляд. – Полагаю, с будущим монстра мы разобрались. А что с Кейном?
Эш повернулся к медицинской платформе. Быстро осмотрев старпома и тщательно изучив лицо со следами присосок, научный сотрудник включил несколько приборов. Автодок загудел, и на экранах начали появляться данные.
– У него жар.
– Сильный?
– Нет. Ничего такого, с чем его организм не справится. Машина собьет температуру. Он все еще без сознания.
– Это мы и так видим, – резко сказала Рипли.
Эш оглянулся на нее.
– Не обязательно. Он мог бы спать, а это совсем другое.
Рипли приготовилась ответить, но ее опередил потерявший терпение Даллас:
– Хватит пикироваться.
Словно ему и без того не хватало забот! Теперь приходилось разбираться еще и с конфликтами в экипаже. Учитывая, в каком напряжении они жили последнее время, подобных проблем стоило ожидать, но Даллас готов был мириться только с минимальными проявлениями неприязни, позволяющими сбросить пар. Открытой вражды нельзя было допустить любой ценой. У него не было времени разбираться с разобщенностью экипажа.
Чтобы отвлечь Рипли от Эша и наоборот, он решил вернуть разговор к Кейну:
– Без сознания, легкий жар. Что-нибудь еще?
Эш повернулся к экранам.
– Здесь – ничего. Его жизненные показатели выглядят совсем неплохо.
– Долгосрочный прогноз?
Научный сотрудник помедлил.
– Я не врач. «Ностромо» недостаточно велик, чтобы держать в команде врача.
– Или недостаточно важен. Я знаю. Но ты больше всех здесь знаешь о медицине. Я просто хочу услышать твое мнение. Оно не войдет в записи, и я совершенно точно не собираюсь потом ставить его тебе в вину. Черт, я и не смог бы этого сделать, – Даллас опустил взгляд на Кейна, который был членом его экипажа – и его другом.
– Я не хочу проявлять неоправданный оптимизм, – медленно ответил Эш, – но, основываясь на оценке его текущего состояния и том, что говорят инструменты, я бы сказал, что у него есть шанс.
Даллас улыбнулся и кивнул:
– Мне этого достаточно. О большем и просить не могу.
– Надеюсь, ты прав, – добавила Рипли. – Мы кое в чем расходимся, но в этом случае молю Бога, чтобы ты оказался прав.
Эш пожал плечами:
– Хотел бы я сделать для него больше, но, как уже говорилось, меня этому не учили. Это задача для автодока. Сейчас я получаю некоторые весьма необычные показания, но в программе нет прецедентов, от которых она могла бы отталкиваться. Все, что нам остается, – это ждать, пока машина поймет, что пришелец сделал с Кейном. После этого автодок сможет подобрать лечение, – Эш выглядел расстроенным. – Хотел бы я быть врачом. Не люблю зависеть от машин.
Рипли удивилась.
– Впервые слышу, как ты пренебрежительно отзываешься о машинах.
– Ни одна машина не идеальна. Они должны быть гибче. Нам здесь нужен настоящий госпиталь, а не крошечный автодок. Он не предназначен для того, чтобы заниматься чем-то настолько… как бы это сказать… настолько чуждым. Проблема может оказаться за пределами его возможностей. Как и у всех машин, действенность автодока зависит от заложенной в него информации. Я просто жалею о том, что не знаю о медицине больше.
– А еще это первый раз, – продолжила Рипли, – когда я слышу, как ты выражаешь неудовлетворенность своими знаниями.
– Если ты не знаешь всего, то всегда ощущаешь нехватку знаний. Не понимаю, как может быть иначе? – Эш посмотрел на Кейна. – Это чувство усиливается, когда мир сталкивает тебя с чем-то, что полностью выходит за пределы твоего опыта. У меня не хватает знаний, чтобы справиться с ситуацией, и из-за этого я чувствую себя беспомощным.
Взяв щипцы, он аккуратно поднял существо за два «пальца» и перенес его в большой прозрачный контейнер. Коснулся кнопки на крышке. Контейнер закрылся, и его заполнило желтое свечение.
Рипли напряженно наблюдала за процедурой. Она почти ждала, что существо внезапно расплавит стазисную трубу и набросится на них. Наконец, убедившись, что теперь создание может угрожать ей разве что в кошмарах, Рипли развернулась и направилась к выходу из лазарета.
– Не знаю, как вы, – бросила она через плечо, – а я хочу кофе.
– Недурная мысль, – Даллас посмотрел на Эша. – Ты как, справишься тут один?
– Ты имеешь в виду, наедине с этим? – Эш с усмешкой ткнул большим пальцем в контейнер. – Я ученый. Подобные вещи подстегивают мое любопытство, а не пульс. Со мной все будет в порядке, спасибо. Если что-нибудь прояснится, или состояние Кейна начнет меняться, я немедленно сообщу.
– Годится, – Даллас оглянулся на Рипли. – Пойдем, добудем себе кофе.
Закрыв за собой дверь лазарета, они двинулись на мостик, оставив автодока работать с Кейном, а Эша – работать с автодоком.
VIII
Кофе успокоил желудки, но не разумы. «Ностромо» работал как часы, его не интересовало мертвое инопланетное существо, погруженное в стазис. Мостик наполняли привычные звуки и ароматы.
Кстати об ароматах: Даллас почувствовал некоторые не слишком приятные запахи, исходящие от членов экипажа. Они его не раздражали, капитан лишь пару раз шмыгнул носом. Роскошества вроде дезодорантов на кораблях размера «Ностромо» либо отсутствовали, либо вызывали неприязнь. Экипаж, запертый в металлической банке на расстоянии световых лет от теплых планет с чистым воздухом, занимали более важные вещи, чем исходящие от соседа миазмы.
Рипли все еще выглядела встревоженной.
– Что тебя гложет? До сих пор кипишь из-за того, что Эш впустил нас на борт?
– Как ты мог позволить ему решать? – голос Рипли дрожал от досады.
– Я уже говорил, – терпеливо объяснил Даллас, – решение принести Кейна на «Ностромо» было моим, не… а, ты о том, чтобы сохранить труп существа?
Рипли кивнула:
– Да. О шлюзе спорить уже слишком поздно. Там я могла и ошибаться. Но держать эту тварь на борту, – неважно, живую или мертвую, – после того, что она сделала с Кейном…
– Мы не уверены, причинило ли оно Кейну какой-либо вред, помимо того, что вырубило его, – попытался успокоить ее капитан. – Приборы показывают, что в остальном с ним все в порядке. А то, что это существо оставили на борту… ты же знаешь, научная работа не в моей компетенции, я только веду корабль. Я простой пилот.
– Ты капитан.
– Это звание – на крайний случай, оно ничего не значит в определенных ситуациях. Например, Паркер может принять командование, если речь идет об инженерных работах. В том же, что касается науки, последнее слово остается за Эшем.
– И как это работает? – теперь Рипли говорила скорее удивленно, чем с горечью.
– Так же, как и все прочее – согласно директивам Компании. Прочитай собственные инструкции.
– С каких пор это стало стандартной процедурой?
Даллас почувствовал укол раздражения.
– Ну же, Рипли. «Ностромо» не военный корабль. Ты не хуже меня знаешь, что стандартная процедура – это то, что тебе приказывает делать Компания. Этот принцип включает в себя независимость некоторых отделов, например, научного. Если бы я был против, то не уверен, что смог бы здесь работать.
– Что так? Миражи премиальных за открытие меркнут перед призраком мертвого члена экипажа?
– Ты не настолько глупа, чтобы так думать, – резко ответил Даллас. – Не существует такой премии, которая была бы важнее, чем здоровье Кейна. И поздно об этом говорить – все уже случилось. Послушай, сбавь обороты. Я всего лишь зарабатываю на жизнь перевозкой грузов. Если бы я хотел стать настоящим исследователем и шляться в поисках премиальных, то вступил бы во Внешний корпус и уже раз шесть расстался бы с головой. Слава… спасибо, не надо. Это не для меня. Мне хватило бы старых нашивок старпома.
На этот раз Рипли некоторое время молчала, а когда заговорила снова, в ее голосе уже не было горечи: