Интересно, будет ли у меня когда-нибудь такая возможность? Может, осталась видеозапись с корабля, где погиб мой отец?
Легкие буквально горели. Пока – терпимо, но скоро станет хуже. Человеку нужно дышать. Мы с Корой можем сдерживаться до последнего, но организм в конце концов возьмет верх.
И тогда погибнем.
Монстр, похоже, еще не заметил нас. Возможно, благодаря пыльце, но почему-то мне показалось, что дело в чем-то другом. Пыльца – это слишком просто, а если я сегодня и научилась чему-то, так тому, что простые ответы редко бывают правильными. Мы спрятались за коконом с Мишелем, мы не двигались и не дышали – и этого, наверное, достаточно, чтобы спасти нас, но…
Мишель застонал. Звук тихий, еле различимый даже в тишине пещеры, но тварь отреагировала мгновенно. Монстр резко повернул к Мишелю свою ужасную продолговатую голову и стал приближаться так быстро, что его очертания будто расплылись. Я все так же сидела неподвижно, зажимая Коре рот, и с трудом боролась с животным инстинктом, велевшим бежать, бежать со всех ног. Лучше бежать, зная, что тебя догонят, чем стоять и ждать, пока смерть придет.
Существо издало уже знакомые щелчки, совсем не похожие на крики животных. Я на минуту задумалась, как устроена его гортань и есть ли у него голосовые связки. Способно ли оно издавать более сложные звуки, нуждается ли в них? Но тут меня окончательно сковал животный страх.
Монстр открыл пасть. Она была устроена совсем не как у земных хищников. Нижняя челюсть вертикально опустилась, а из глубины пасти выдвигалась еще одна челюсть, поменьше. Водопад тягучей слюны омывал эту фантастическую конструкцию. Вторая челюсть раскрылась у самой щеки Мишеля и щелкнула. От этого ужасного звука мурашки побежали по спине. Казалось, если я сейчас же не убегу, кожа слезет с меня, как перчатка, и удерет сама по себе.
Послышался новый звук – неожиданно мягкий, напевный, как будто монстр баюкал младенца, и Мишель снова застонал. Челюсть закрылась и втянулась обратно в пасть существа. Я чувствовала запах монстра – запах горячего металла и муравьиной кислоты. Противный, удушливый запах напомнил, как я сидела рядом с отцом и наблюдала за вскрытием мертвых загрейских животных.
Легкие болели. Болели страшно. Еще немного, и я не смогу больше задерживать дыхание, а это означало, что Коре приходилось еще туже. У нее-то нет такой физической подготовки, как у меня.
«Пожалуйста! – мысленно молила я. – Потерпи еще немного. Продержись – ради Виолы. Ради меня. Прошу тебя, Кора…»
Монстр захлопнул пасть и отступил. Замер на мгновение, склонив голову вбок, словно в задумчивости. Затем сорвался с места и в мгновение ока исчез в коридорах пещеры. Похоже, он направлялся к выходу из подземелья.
Дождавшись, пока стук его лап окончательно стихнет, и убрала руку, зажимавшую рот Коры. Медленно выдохнула, стараясь сделать это как можно тише. Не так-то это просто. Я с трудом сдерживалась, чтобы не закашлять громко, судорожно глотая воздух. С Корой было то же самое. Мы переглянулись, и она слегка кивнула. Она сдерживалась изо всех сил.
Постепенно дыхание пришло в норму, я выпрямилась и отодвинулась от Коры, чтобы она могла встать самостоятельно. Не знаю, почему существо нас не заметило: потому что мы сидели тихо и не дышали или благодаря пыльце… но меня терзало жуткое подозрение. Как только мы протиснулись в отверстие, я протянула руку и коснулась вены на шее Мишеля.
Его сердце билось куда сильнее, чем раньше. Что бы ни происходило внутри этого кокона, организм Мишеля испытывал колоссальную нагрузку, и не исключено, что он вот-вот умрет. Так вот, если существа слышат биение наших сердец, быть может, бешеный стук сердца Мишеля заглушил слабый стук наших с Корой сердец. Ужасно, но мальчишка, пытавшийся убить мою сестру, похоже, только что спас нам жизнь.
– Прощаю тебя, – тихо вздохнула я и повела Кору за собой, в глубь пещеры. Назад я не оглядывалась, а насчет Коры не знаю. Пришло время спасти сестру.
Глава семнадцатаяТо, что осталось от меня
Мох на стенах достаточно ярко освещал пещеру, чтобы нам были видны и другие коконы. Мишель – далеко не единственный. Пол тоже здесь. А еще несколько крупных загрейских животных: пара-тройка бегемотов, олени-без-кожи и нечто похожее на целое семейство львиных червей. Некоторые из них даже больше того, что попался нам по дороге. Их массивные силуэты мрачными тенями выделялись на фоне светящихся стен. Я старалась не смотреть на них. Жуткое зрелище. Их слишком много, они тут повсюду.
Когда мы снова повернули за угол, я так и застыла на месте, а мое сердце внезапно забилось еще сильнее, чем у Мишеля, – казалось, оно вот-вот разорвется в груди. Мне не вынести этого. Я вот-вот упаду замертво. Коре придется оставить меня тут, и это прекрасно, это абсолютно нормально, потому что она оставит меня вместе с семьей.
Моя мать – в одном из коконов.
Наружу торчала только голова, волосы скрывали пол-лица. Мама выглядела на удивление спокойной, умиротворенной – будто всего-навсего спала. Пожалуйста, пусть оно так и будет. На виске у нее огромный кровоподтек, но судя по всему, открытых ран нет. В отличие от Мишеля, у нее нет кровотечений. Может быть, она уже умерла. Может быть.
Нет, не может! Она моя мать! Мать не может быть мертва!
А на земле у ее ног…
Виола подняла голову, посмотрела на меня с отчаянием в глазах и прижала палец к губам, призывая молчать. Ее левая нога была оторвана посередине бедра. Я разглядела провода и эластичные тросы, обнажившиеся, верно, впервые с тех пор, как Виола покинула фабричные цеха. Значит, это не розыгрыш и не кошмар. Она все-таки андроид. А наша мама…
Я сделала шаг вперед. Кора схватила меня за руку, пытаясь остановить. Я оттолкнула ее и нетвердыми шагами подошла к огромной темной громаде кокона, обхватила руками мамино лицо и приподняла ее голову.
– Мам? – шепнула я. Мой голос показался мне ужасно громким. – Мамочка?
– Она тебя не слышит. – Я посмотрела вниз. Виола смотрела на меня. – Я пыталась. Кричала ей прямо в уши, хотела порвать этот жуткий кокон. Но монстры сразу же восстанавливали его. Я пыталась бороться, но они сильнее. – Виола поморщилась. – Вот так я лишилась ноги. Так что не советую бороться с ними.
Виола говорила шепотом, но все равно довольно громко. Я приложила палец к губам, но сестра пояснила:
– Нестрашно, если я буду шуметь. Они не видят во мне добычу, потому что не могут меня… убить.
Меня насторожила эта пауза в ее словах. Похоже, «убить» – это еще не самое ужасное, что могут эти чудовища. Мой растерянный взгляд упал на лицо матери. Такое родное и знакомое. В уголках губ у нее такие же надрывы, как у Мишеля. А я-то думала, это вышло случайно. Но нет, это уже система. Что-то это должно значить.
Я дотронулась до маминого подбородка. Он такой мягкий на ощупь. Я повидала за жизнь множество биологических видов на множестве планет. Изучила и классифицировала где-то три десятка, готовясь к тому дню, когда смогу быть с мамой и папой наравне. Я уже видела подобные раны. Но не у людей, конечно. Жуткая догадка осенила меня. Я с мольбой посмотрела на Виолу, покачала головой. Она кивнула, словно прочтя мои мысли. Значит, я права.
– Кора. – Мой голос такой же, как у Виолы. Пришельцы привыкли к нему – наверное, можно рискнуть говорить погромче. Мне нужно, чтобы Кора меня услышала. – Идем. Нам нужно вытащить отсюда Виолу, пока они не вернулись.
– Что? Нет-нет! – Виола схватила меня за подол, на ее лице ясно написана тревога. – Я вас слишком задержу. Я ранена. Бросьте меня тут.
– Мы тебя подлатаем, – ответила я. – Ты моя сестра. Сестры Шипп навсегда, не забыла? Я не оставлю тебя.
– Я не твоя сестра, Оливия. Я просто андроид. Вещь. Твоя жизнь стократ важнее. Иди. Забудь обо мне.
Виола посмотрела на мать. Она останется здесь, с ней, и эта пещера сделается могилой для двух членов семейства Шипп, которые никогда не покинут Загрей.
Черта с два.
– Еще вчера ты была моей сестрой. И завтра ею будешь. И сейчас ты все еще моя сестра, – твердо сказала я. – Тебе даже не нужно больше притворяться больной. Можешь себе представить, сколько мы еще с тобой вместе сделаем? Ты и я. Вместе. Всегда. Только так и должно быть. И так все будет. Кора, помоги мне поднять эту дурочку.
Я потянулась к Виоле. Она увернулась, глубоко вздохнула, и посмотрела на меня с угрюмой решимостью. Она всегда была упрямой, даже более упрямой, чем я, и эта черта давала о себе знать в столь неподходящее время.
– Я знаю, у тебя в рюкзаке есть нож или пила, – сказала она. – Если хочешь, чтобы я шла с тобой – отпили мне голову.
Я пристально посмотрела на нее. И Кора тоже. О чем она, черт возьми, говорит? Я не стану рубить голову своей сестре. Что за бред.
– Все мои основные системы – память, вычислительные мощности – находятся точно там, где у людей мозг, – пояснила она. – Без тела моя голова весит около десяти фунтов и влезет в твой рюкзак. Все мое тело ты туда не запихнешь. – Она покосилась на свою изувеченную ногу и усмехнулась. – Даже то, что осталось. Ну же, Оливия. Все равно тебе придется раскошеливаться на ремонт, так почему бы ему не быть капитальным?
– А вдруг тебе будет больно? – шепнула я.
Выражение ее лица смягчилось.
– Если резать здесь, – она коснулась середины шеи – ниже подбородка, но выше ключицы, ни одна жизненно важная система не пострадает. Я не почувствую боли – да что там, сознание даже не потеряю. У моей головы автономный источник питания, на случай критических повреждений тела. Это единственный способ выбраться вместе.
Я села перед ней на колени и поставила рядом рюкзак.
– Ты не обманываешь?
– Клянусь!
– Кора, будь начеку.
Она испуганно посмотрела на меня.
– Мне страшно, – шепнула она. – Давай скорее уйдем отсюда?
– Скоро уйдем, – ответила я и расстегнула рюкзак.
Звук отдался громким эхом в тесной пещере. И тут же послышался звук когтей, скребущих по камню. Кровь отхлынула от моего лица; я сразу поняла, что это означает.