– Мама… – потрясенно прошептала Кора
– Эти существа чем-то похожи на жуков-наездников, – продолжала Виола. – Не хотела бы я столкнуться с другими представителями планеты, откуда они родом. Жуки-наездники используют тела других существ, чтобы вывести потомство. Я же тебе говорила, помнишь?
Кора непонимающе уставилась на нее. Делия смиренно кивнула. Нельзя не заметить, какое облегчение крылось в этом кивке. Да, Кора знала все это, но Делия слышала в первый раз. Все это факты, а факты порой утешают. Довольно жуткое утешение, ведь в каждом слове Виолы слышалось: «вы скоро умрете», но порой даже такое утешение имеет значение.
– Один из них внутри меня, милая, – сказала Делия, снова обращая на себя внимание Коры. – Эти твари ворвались сюда, убили всех, кого не получилось схватить, а всех, кого схватили, – развешали по стенам… и потом они принесли те ужасные штуки… как цветы, но цветы из мяса и костей, движущиеся, живые – и когда эти цветы расцвели… – Делия вздрогнула, отвернулась и снова схватилась за живот. – Со мной все кончено, – тихо произнесла она. – Уходите, немедленно. Не хочу, чтобы вы видели, чем это кончится. Мне очень жаль, Кора, солнышко. Очень жаль. Я сплоховала. Не хочу, чтобы из-за меня пострадала и ты. Не так оно все должно было кончиться, ох, не так…
– Мама! – рыдая, произнесла Кора. Она протянула руки к Делии, но та оттолкнула дочь.
– Нет. Не трогай меня. Иди. Хочу умереть, зная, что хоть ты ушла. Это все, что ты для меня можешь сделать. И этого достаточно. Более чем достаточно. Беги и не вини себя за все, что здесь было. Если кто тут и напортачил, то только я. Беги. Я люблю тебя больше всех на свете.
Она была так похожа на мою мать, что я поневоле отвела взгляд. Кора всхлипывала; потом они обнялись. Мать и дочь в последний раз прижались друг к другу. Я смотрела на Виолу потерянным взглядом, гладила ее по щеке.
– Сейчас уберу тебя обратно.
– Давай, – сказала она и улыбнулась. Несмотря на отсутствие тела, Виола казалась самой целой из нас. – Мы почти выбрались. Все будет хорошо, вот увидишь. Мы доберемся до шаттла.
Искушать судьбу – плохая идея.
Пол вдруг взорвался.
Глава двадцать перваяАдаптация
Конечно, это был не настоящий взрыв, хоть поначалу и казался таковым. Куски камня и искусственного дерева разлетелись во все стороны. Кора вскрикнула, прижавшись к матери, когда из-под пола возникло чудовище.
– Вот черт! – выругалась Виола, озвучив нашу общую мысль.
Я во все глаза смотрела на то, что лезло из-под пола.
Определенно, это один из тех монстров, что преследовали нас по всему Загрею… но в то же время это не совсем один из них. Он какой-то другой.
Такая же длинная глянцево-черная голова, но челюсть – совсем другая. У этого монстра вместо зубастой пасти – костяной клюв. И когда этот клюв раскрылся, я увидела в нем еще один – поменьше, напоминающий ужасные серые ножницы, способные разрезать что угодно. Не удивлюсь, если такими можно вспороть сами основы мира.
Монстр больше своих собратьев. Тело – толще, шея – короче. Лапы такие же длинные, как и у остальных, когтистые и мощные, но вдоль боков колышется ряд золотистых ресничек. Похоже, пришельцы удачно скрестились со львиными червями и породили этот кошмар.
Но это же невозможно! Даже если бы они были генетически совместимы… Хотя, не может же такого быть! Львиные черви – млекопитающие, а тела пришельцев выделяли кислоту, растворявшую стекло и сталь. Их биология ну никак не сочеталась бы – разве что за миллионы лет адаптации, да и то не факт. Они никак не могли спариться, размножиться и вырастить потомство такого размера за столь короткий срок.
Но каким-то образом у них получилось, и доказательство – прямо передо мной. Оно надсадно ревело, вылезая из-под пола.
– Кора! – крикнула я. – Назад!
Делии монстр навредить не должен. Она хоть и не в коконе, но вынашивает одну из тварей у себя в животе. На своих чудовище нападать не станет. Это было бы неразумно в репродуктивном плане.
Монстр бросился к Коре. Делия оттолкнула дочь от разинутой челюсти и выхватила из-под ошметков кокона пистолет. Я с болью осознала, что это – тот самый, раньше принадлежавший Рокуэлл, который я забрала у Алисы.
Делия прицелилась в голову уродца – туда, где по логике должны быть глаза, – и выстрелила несколько раз подряд. Панцирь затрещал, но не сломался. Монстр выводил яростные рулады. От этих жутких звуков мороз так и продирал по коже. Чудовище бросилось на Делию, у которой в теле рос еще один монстр. На погибающую Делию. На ту из нас, кому уже ничего, казалось бы, не страшно.
Его клюв сомкнулся у экс-губернаторши на голове. Когти впились ей в бедра. А потом он в один рывок разорвал ее пополам, как игрушку. Кора надсадно завопила, когда кровь матери окатила ее с ног до головы. Я запихнула голову Виолы в рюкзак, перекинула через плечо, даже не застегнув молнию, и схватила Кору за руку.
Делия все еще билась в конвульсиях, и этого, похоже, достаточно, чтобы удержать внимание монстра, – по крайней мере, пока. Что-то вялое и синюшное, похожее на бледную рыбину, выскользнуло у Делии из вспоротой брюшины и упало на пол. Монстр наступил на зародыш, и липкая желтоватая субстанция, брызнув во все стороны, начала разъедать пол, останки Делии и все остальное. Кислота.
Кора взвыла – звук высокий, пронзительный. Я потянула сильнее, пока она, шатаясь, не встала на ноги, и потащила ее к двери.
– Мама! – кричала она. – Мамочка-а-а-а!
– Нет ее больше! Бежим! Бежим! – повторяла я, словно заклинание, и продолжала ее тащить, пока она наконец не побежала самостоятельно. Так мы добрались до двери и выскочили на лестничную площадку, а в ушах у нас все еще отдавался звук, с которым чудовище кромсало Делию.
Вломившийся в дом монстр действительно смахивал на гибрид пришельца из шаттла и львиного червя. Я вспомнила вспоротую тушу червя, которую мы видели возле пещеры. Возможно ли, что потомство монстров – яйцеклетки, эмбрионы, название тут не играет роли, – каким-то образом перенимает часть генов от тела-инкубатора? Будут ли те монстры, что вылупились из колонистов, умнее и опаснее? Одна мысль повергала меня в дрожь.
Но, возможно, именно поэтому существо, которое мы только что видели, убило Делию, несмотря на то что она использовалась в качестве инкубатора. Он не распознал зародыш внутри ее, как своего сородича. На мгновение – только на мгновение – я позволила себе пофантазировать о суперхищниках двух типов, рвущих на куски друг друга и постепенно вымирающих… Но образ, сколь бы он ни был сладок, не замедлил мой бег, потому что я знала – это всего-навсего фантазия. Если то чудовище представляло собой гибрид пришельца и львиного червя, очевидно, некий биологический механизм позволял вторгшимся на Загрей чужакам перенимать ДНК других форм жизни в погоне за превращением в самого лучшего хищника, идеально приспособленного к заселяемому миру. В этом процессе возможны небольшие сбои, но в конечном счете победит сильнейшая биомодификация.
Эти создания слишком эффективны. Способны на любые адаптации, чтобы заполнить все ниши эволюции.
Мы бежали вниз по лестнице, и всю дорогу Кора плакала – слезы заливали щеки, нос и губы. Мне хотелось ее утешить, но времени – черт бы его побрал! – не было совсем. Мы должны были бежать, не останавливаясь, подальше от тех тошнотворных звуков, которые все еще неслись из дома Коры – лишившегося обеих хозяек, осиротевшего.
Я поднажала, и мы вылетели через дверь на улицу. Неизвестно, сколько этих чудовищ тут еще бродит, охотясь за выжившими, вроде Алисы, – не думаю, что таких много, если к этому моменту они вообще еще есть. Алиса стала исключением – как антилопа, удачно проскочившая мимо львиного прайда. Даже суперхищники могут дать маху.
Перебежав улицу, мы миновали три поворота и остановились у небольшой искусственной рощицы земных деревьев. Деревья большие и старые, и крови вокруг не так много: может, из-за того, что колонисты не особо любили сюда ходить. Те, кто прилетел с Земли, считали это место слишком явным напоминанием о том, чего они лишились, а поколение, родившееся на Загрее, не понимало, зачем их родители вообще тащили такие забавные растения через бескрайние просторы космоса. Мы всегда отрываемся от корней по прошествии времени. Такова наша адаптация. Наш путь к выживанию.
Мы остановились в тени деревьев, тяжело дыша. Я положила руку на мамин пистолет, а Кора медленно опустилась на колени, спрятав лицо в ладонях. Надолго мы тут не задержимся, здесь не безопаснее, чем в любом другом месте колонии, но если я не дам Коре оправиться, она начнет кричать, и тогда мы с ней умрем. Это практичность в маске милосердия, но большего я дать ей не могу… по крайней мере, сейчас.
– Оливия. – До моих ушей донесся голос Виолы – низкий и ровный. – Мне нужно с тобой поговорить.
Рюкзак свисал у меня с плеча на одной лямке – мне дико повезло, что я умудрилась его не посеять; от самой мысли живот свело. Не доставая Виолу, я повернула ее лицом к себе. Глядя на меня кристально чистыми голубыми глазами, сестра мягко проговорила:
– Ты должна оставить меня здесь.
– Что? – Я невольно вскрикнула. Сглотнув комок, подступивший к горлу, я продолжала шепотом: – С чего это? Не собираюсь я тебя оставлять. Сейчас доберемся до корабля – и все, свобода! Мы улетаем! Ты и я, сестры Шипп – на веки вечные!
Кора беззвучно рыдала, закрыв лицо руками. Ее плечи тряслись. Она вся – тряслась, будто мир вокруг нее рушился. Собственно, так оно и было: на ее глазах умерла мать. Такие раны никогда не заживают.
Уж мне ли не знать…
– Там, в пещере, когда ты привлекла львиного червя, чтобы нас спасти… жидкие феромоны попали и на меня. Затекли в схемы. Оливия, мне кажется, то существо вломилось в дом из-за того, что его привлек запах. Оно выследило меня. Оставь меня здесь. Так будет лучше для вас с Корой, разве не видишь? Я отвлеку монстра на себя, и у вас будет бол