И тогда он ощущает невесомость. Каждый дюйм его тела охвачен невообразимой болью, а сила в изможденных руках полностью исчезает. Дик смотрит вниз на грудь и видит сверкающий черный хребет длинного хвоста, выступающий из его грудной клетки.
«О, – думает он, и мир перед глазами начинает тускнеть, – большой ублюдок меня заколол».
Состояние шока избавляет его от того, чтобы почувствовать язык существа, который впивается в затылок человека, словно в перезрелую дыню.
15. Бегство
– О, боже, они открывают дверь! Ты слышишь это? – шепчет Энн в темной шахте обслуживания. – Нас спасут.
Он тоже это слышит – отчетливый щелчок кодовой двери хранилища, ведущей в питомники. Скоро механизм приведет их в движение и позволит существам ворваться в ПСиОСИ. Единственный вопрос, который остается в его голове: «Зачем?» Каков их план?
Словно в ответ на этот вопрос, несколько огней внутри шкафа начинают мерцать, и ужасный скрип разносится по вентиляционным шахтам станции.
– Тревога, – сообщает «Титус», и его гнусавый голос эхом отзывается в коридорах. – Скрубберы отключены. Системы жизнеобеспечения в критическом состоянии. Всему экипажу срочно эвакуироваться со станции.[23]
Глаза Дориана пристально смотрят в глаза Энн.
– Тревога, – снова говорит «Титус». Дориан считает, что слышит повторение того же предупреждения…
…Но он ошибается.
– Орбитальная динамика и навигация в критическом состоянии. Всему персоналу срочно эвакуироваться со станции.
Они затаились, услышав стук когтей из коридора. Существа бегут как стадо мимо закрытой двери помещения, где спрятались Дориан и Энн.
– Тревога, – говорит «Джуно», ее голос контрастирует на фоне голоса «Титуса». – Системы контроля доступа в критическом…
– Тревога, – прерывает «Титус», – системы безопасности и карантина переведены в автономный режим. «Смертельный бокс» отключен. Повторяю, всему персоналу срочно эвакуироваться со станции.
– Что за чертовщина? – шепчет Энн.
– «Серебряная улыбка», – отвечает Дориан. – Только он мог вывести из строя систему безопасности.
– Он не мог перейти через воздушный зазор. Эти две сети не связаны друг с другом.
– Это означает, что мы имеем дело с саботажником. Или идиотом, – говорит Дориан. – Мои деньги…
До них доносится оглушительный грохот импульсной винтовки. Энн бросает Дориана на пол, прижимая его щеку к грубой палубе. Прежде чем он может спросить, зачем она это сделала, выстрел рикошетит от переборки.
– Твою мать, Кардозо, – говорит она. – Ладно, Дориан, нам придется двигаться перпендикулярно толпе. Он стреляет разрывными бронебойными боеприпасами.
– Он повредит корпус, – невнятно бормочет Дориан, и Энн отпускает его.
– Нет, если он стреляет внутрь ПСиОСИ. Между ним и внешним корпусом слишком много слоев.
– Он мог использовать оружие из арсенала.
Энн бросает на него взгляд:
– Оно лежит там для вида. Своеобразный эффект плацебо. Да, оно запросто убьет человека, но точно не ловца. Мы положили его туда, чтобы помощники лаборантов Блю могли заходить внутрь.
С одной стороны, Дориан возмущен тем, что никто ему об этом не сказал. С другой стороны, это открывает ему новые стороны этих совершенных существ. Они боги среди людей – или, возможно, дети небес – терпеливые и жестокие, и всегда способные сбежать. Ему нужно продолжить исследования Блю. Некоторые люди посвящают свою жизнь дизайну или архитектуре. А он мог стать защитником этих величественных чудовищ.
– Мы должны получить диски и попасть на «Афинянина», – сообщает Дориан.
– Ты в своем уме? «Полная эвакуация» не имеет других значений, кроме как «полная эвакуация», – протестует Энн.
Дориан пытается что-то сказать, но Энн дает ему пощечину с такой силой, что во рту у него появляется вкус крови. Затем она поднимает палец, будто отрезая любой ответ:
– Не играй с нашими жизнями, Дориан. Мы эвакуируемся как можно скорее.
Никто никогда не бил Дориана Садлера, и в его голове мгновенно появляется желание отомстить. Тепло поднимается в его груди, и он делает вдох. Садлер хочет толкнуть Энн в спину, разбить ее лицо о переборку и обхватить руками ее тонкое горло. Он хочет размозжить ее чертов череп. Но он вспоминает их необузданные ночные приключения в постели и предпочитает остановиться на этих мыслях. Его нельзя назвать слабым, но благодаря годам тренировок женщина намного крепче. Энн без проблем бы с ним справилась, поскольку борьба – ее любимое занятие.
Крики чужих и звуки стрельбы стихают, отдаляясь к центральной стойке.
– Мы обсудим это, когда вернемся на корабль, – шепчет он.
– Что, ты собираешься меня уволить? – Энн встает на корточки и хватает его за запястье.
Садлер ухмыляется:
– Возможно, у тебя получится вернуть свою работу.
Энн оглядывается, удивленная его словами, но эта фраза не вызывает в ней отвращения. Векслер ползет на четвереньках, прокладывая путь в коридор и к дверям питомников. Он следует за ней; его босые ноги прилипают к вощеному полу. Костюмные брюки ограничивают движения, и он отчаянно желает, чтобы на нем была форма – такая, как у Энн. Он одевался с целью произвести впечатление, а не для того, чтобы таскать оружие, скрываясь от неудержимых машин для убийства.
Энн останавливается в последней оружейной, берет пару удивительно маленьких дымовых и светошумовых гранат и застегивает на талии патронташ. Дориан вытаскивает пистолет, но Энн прикасается к его руке, качая головой:
– Убери его. Это оружие способно убить только человека. К тому же он очень шумный. А вот это нам пригодится. – Векслер похлопывает по гранатам.
Дориан хочет возразить, что эти «люди» и есть его цель, но решает промолчать. Садлера раздражает ее манера командовать, будто он ребенок. Векслер пожалеет о том, что ударила его. Зря она его так недооценивает.
– Хорошо, – отвечает Дориан, кивая на дверь хранилища. – Занимай позицию, солдат.
Неужели она испытывает отвращение к его негалантному предложению? Впрочем, это не имеет значения. Она проходила обучение, так что к чертям рыцарство.
Энн бросается из угла в угол, и он подражает ее движениям – оглядываясь, проскальзывает от укрытия к укрытию. Шипение и стрельба снова становятся громче. Дориан и Энн добираются до двери хранилища и попадают внутрь.
То, что они видят, не похоже на отполированный научный центр, в котором они бывали раньше. На стенах множество следов от пуль. Предупреждающие стробы вспыхивают белым светом в промежутках между импульсами красного. Слабый свет стеклянной клетки «Джуно» напоминает гаснущую свечу. Металлические обломки раскиданы по палубе, а с мостка на весь этот хаос капает кровь. Дориан надеется, что это кровь Люси – он не знает остальных настолько хорошо, чтобы переживать за их судьбы.
Садлер осматривается, принюхивается к отверстию в палубе, размером с человека, с оплавленными краями. Оно воняет тухлыми яйцами с пронзительной кислой ноткой, которая вызывает противное ощущение, будто ему в нос заталкивают иглу. Дориан держится подальше от дыры и босиком на цыпочках обходит ее.
– Что за чертовщина? – шепчет он.
– Коммандер Кардозо, должно быть, прикончил одну из тварей. У них кислота вместо крови, помнишь? – Энн снимает с патронташа одну из светошумовых гранат. – Если ловца прикончили, держись от него подальше.
– Без проблем.
Дориан заглядывает в оплавленное отверстие и видит на нижней палубе одного из чудовищ. На полу, словно капли воды на горячей сковороде, шипит кислотная желтая кровь. Садлер вспоминает отчет Маки о том, что внешние палубы ПСиОСИ сверхгидрофобны и не пропускают кислоту.
Когда один из ловцов гибнет, он тает на полу, будто порожденный адом дракон. Дориан даже восхищен этим зрелищем – почти как созерцанием испепеляющего света Кауфманна. Но есть в этом что-то грустное – знать, что они не бессмертны. Садлер задается вопросом, похоже ли его ощущение на то, что испытало человечество, когда вымерли дикие львы?
И все же, несмотря на эти эмоции, Дориан надеется, что Дэниел не будет стрелять в ловцов на центральной стойке. Он не уверен, что более тонкие части корабля смогут противостоять кислоте.
Стрельба из импульсной винтовки прекращается, и Энн мчится вперед. Коммандер и остальные приближаются к спасательным челнокам. Дориан рад, что команда «Афинянина» не была предупреждена об угрозе – уровень секретности здесь выше, чем тот, к которому у них есть допуск. В противном случае они бы наверняка улетели без него.
Дориан и Энн перемещаются между электрическими станциями и грузовыми контейнерами. Вероятно, экипаж «Холодной кузницы» использовал эту открытую площадку в качестве плацдарма. Дориан жалуется на беспорядок, но эти препятствия обеспечивают им приличное прикрытие. Впереди располагается еще одна темная дыра, и сначала Дориан думает, что это очередной кислотный кратер.
Взглянув на Энн, он обнаруживает, что та застыла на месте, уставившись на потолок. Дориан следует за ее взглядом и между двумя трубами охлаждения замечает одно из чудовищ. Существо жадно работает челюстями, разделывая труп. Это явно человеческие останки, однако определить, кем несчастный был при жизни, кажется просто невозможным.
Позади Энн, будто пара выходящих на сцену театра актеров, из темноты высовываются две длинные гладкие головы. Оба ловца никак не реагируют на людей – наверное, чужие еще не заметили Дориана и Энн. Садлер указывает на существ, потом на свои глаза, а затем куда-то позади Энн. Векслер дает ему понять, чтобы он лег.
В пределах досягаемости находится небольшой рабочий стол, и оба осторожно залезают под него. Они могли бы попытаться вернуться тем же путем, что и пришли, но тогда спасательные челноки улетят без них. Впереди их ждет неизвестное количество чудовищ с кислотной кровью, готовых вскрыть им черепа, но, к сожалению, это единственный путь к свободе.