Дориан поднимает кисть и масляную палитру.
Он переносит на мольберт формы из соединений небесных тел с помощью набора плавных линий и жестких углов. Он окунает кисть в краску и добавляет на рисунок огонь и тень. Он хочет показать своему наследнику, как выглядела жизнь незадолго до исчезновения в огне неумолимого солнца.
Желтой охрой он изображает эволюцию. Жженой умброй – всех живых существ. Это должен быть единственный и скоротечный шедевр Дориана Садлера. Почти как ледяная скульптура. Собственная неудача дарит ему ту самую цель, о которой он всегда мечтал.
Дориану не следовало устраиваться работать в Компанию. Хитрый и красивый, он должен был донести свои бесчисленные идеи до сердец и умов тех людей, которые смогли бы его услышать. Должен был стать художником, независимо от того, что сказал его отец.
Здесь, в своей последней художественной студии на краю галактики, Дориан находит всё, чего ему прежде не хватало. Он изображает души, которые отправил в загробный мир – души Хавьера, Ника, Люси и яростной Энн. Они все оставили на нем неизгладимый след, который Садлер переносит на холст. И все же в картине чего-то не хватает.
Когда все культурные, корпоративные и человеческие ожидания отходят в сторону, Дориан чувствует приближение совершенного существа. Сначала тупая боль, а затем резкая.
Время приближается.
Это больнее, чем любой удар, который он когда-либо получал. Существо прогрызает себе путь сквозь ребра: оно толкается между ними и раздвигает грудную клетку, как занавес. Оно растягивает кожу, и каждый нерв тела Дориана будто горит.
И затем, с извергающейся струей крови, происходит рождение.
Темно-красная жизнь брызжет на холст пятнами и каплями, завершая композицию. Дориан в изумлении наблюдает, как из его тела появляется червеобразное существо. Вместе они создали прекрасный союз. Это его лучшая работа, и она должна провалиться в гравитационный колодец звезды.
Чудовище зарывается обратно, чтобы высосать артериальную кровь, и тогда тело Дориана наполняется величайшем умиротворением. Наступает темнота.
Дориан Садлер мертв.
Он отдал Вселенной то, что она от него примет.
Он породил жизнь.
И теперь может покинуть эту юдоль страданий.
Если смертельное удушье было бы мирным выходом, то контейнер для яиц стал полной противоположностью. Блю точно не знает, какие лекарства она получила от автоинъектора, пока находилась без сознания, но ее горло остается открытым, позволяя каждому слабому вдоху полностью проникать в легкие. Ее ноги горели, как фитили свечи, и Блю задумывается, будет ли кислота бесконечно прожигать ее тело. Она опасается снова трогать раны.
Контейнер качается слева направо, как маятник, вызывая тошноту. Шорохи и скрежет когтей заполняют всё вокруг – чудовища хотят добраться до Блю. Они атакуют ее импровизированный бункер оглушительными ударами когтей, зубов и хвостов. Затем слышатся рев сирен и шипение.
И наступает тишина вакуума.
Блю остается одна в своем крошечном гробу, ожидая уготованного ей спасения. Она намеревалась сама управлять погрузчиком изнутри, но оставила свой портативный терминал в лазарете, поэтому сейчас просто погружается в батискафе в черноту космоса.
Блю чувствует мягкий удар, и качка прекращается. Контейнер поставлен на твердую поверхность.
Проходит какое-то время, но она не может сказать, как долго. Может, прошла минута, а может, и целый день. Ее существование стало вневременным. Блю очень голодна, но одновременно с этим ее тошнит; у нее кружится голова, но при этом она остается сосредоточенной; ей холодно, но временами ее бросает в жар.
Крышка щелкает, и контейнер заливает ослепляющий свет. Легкие Блю наполняются свежим воздухом. Она думала, что больше никогда не ощутит этого. Марсалис зажмуривается так крепко, как только может, а затем снова открывает глаза, желая, чтобы яркое пятно стало чем-то другим. Над ней появляется разбитое лицо Маркуса, и Блю снова приходится моргнуть, чтобы выпустить наружу слезы, которые застилают ее взор.
На лице Маркуса нет привычной улыбки. Блю вспоминает все ужасные истории, в которых синтеты сходили с ума. Неужели она прошла через все это, чтобы умереть от рук андроида?
– Маркус, – произносит Блю севшим голосом.
Андроид не отвечает. Он ползет к ней на коленях, так как от его ног остались только обрубки, и вытаскивает из контейнера, словно ребенка. Потом неуклюже несет Блю в одну из двух капсул криосна и поднимает ее над краем. Стоя на коленях с вытянутыми руками, он выглядит так, будто приносит Блю в жертву.
Маркус нежно кладет Марсалис на подушки, убедившись, что она не делает резких движений. Ее ноги все еще горят, но по сравнению с тем, что было до этого, боль уже притупилась.
– Маркус, – снова шепчет она, и андроид останавливается, ожидая ее вопрос. – Ты счастлив, что я выбралась? Что… вернулась я, а не Дориан?
– Мое счастье не имеет отношения к моему долгу, – отвечает он металлическим голосом, у которого почему-то появился эффект эха.
Синтет закрепляет ее конечности и надевает шлем. Затем Маркус пробегает руками по ее плечам, поправляя одежду, а его поврежденные глаза осматривают тело женщины в поисках любых препятствий процессу криосна.
– Я поступила правильно, Маркус.
Он улыбается сжатыми губами:
– Все это время ты не сдавалась. Пока оставался хоть проблеск надежды, ты его не упускала. – Улыбка исчезает. – Но когда сдался Хавьер, ты его убила. Ты использовала меня, чтобы сговориться с саботажниками и убийцами. Дориан бы вернулся и завершил мою жизнь. А ты заставишь меня жить дальше.
Он нажимает кнопку, и крышка криокапсулы закрывается. Блю приподнимается и прижимает ладонь к стеклу.
– Так что, нет, – говорит он. – Я не счастлив.
Затем Маркус нажимает несколько клавиш, и Блю погружается в сон.
Красный свет проскальзывает по закрытым глазам Блю. Затем снова, и снова. Ее тошнит. Ей страшно. Блю открывает глаза и видит красные сигнальные огни, на потолке спасательного челнока. Голос повторяет одну и ту же фразу, и Блю напрягается, чтобы разобрать слова.
– Предупреждение: обнаружена неизвестная форма жизни.
Теперь дыхание Марсалис учащается, и она пытается привести себя в чувство. Коснувшись стекла, она резко убирает обожженные холодом пальцы.
– Кто здесь? – зовет она каким-то чужим голосом.
– Доброе утро, Блю, – отзывается Маркус с раздражением в голосе. – Я разбудил тебя, потому что я передумал.
Она ищет его. Ей так холодно. С криокапсулой что-то не так: холод ползет вверх по ее ногам.
Покрытая засохшей белой кровью рука Маркуса падает на стекло, и он взбирается сверху, оседлав капсулу. Синтет смотрит на Блю косящим правым глазом, а левый глаз в изуродованной глазнице разглядывает какой-то далекий предмет.
– Ты никогда не была достойна, – с пренебрежением говорит Маркус, и из его рта стекают блестящие ониксовые чернила.
Он отклоняется назад, сгибает шею и делает глубокий вдох. А потом с внезапным рывком извергает на стеклянный купол криокапсулы украденный образец.
Блю кричит и вжимается в кровать, убирая руки от стекла. Образец смешивается с кровью Маркуса. Она видит, как он извивается, ползет и скручивается. Он ослепляет ее чернилами, как глубоководный кальмар, и погружает во тьму.
– Маркус, нет! – кричит Марсалис.
С каждым вдохом она чувствует запах своей обгорелой плоти. Оглушительный удар разрывает ее перепонки. Затем раздается еще один удар, и через стекло она замечает расплывчатый кулак Маркуса. После третьего удара стекло покрывается паутиной трещин, сплетающейся прямо перед ее глазами.
– Пожалуйста! – умоляет Блю дрожащим голосом. Она закрывает лицо руками, но андроид снова наносит удар.
В центре паутины формируется крошечная капля Plagiarus praepotens и свисает прямо над ней. Капля расползается в поисках жертвы, а затем падает на обнаженное предплечье женщины, погружаясь в него и окрашивая кровь в черный цвет. Холод Plagiarus praepotens распространяется по телу Блю, впуская шипы и колючки в ее вены. Кожа зараженной руки начинает трескаться.
Потом она рвется, и в прорехе появляется блеск хитина.
33. Обрезание ленты
– Вы в порядке. С вами все в порядке, – говорит Рук, прижимая мягкую ладонь к ее лбу.
Блю открывает глаза навстречу приятному свету ночника и слабому ветерку. Когда она просыпается, то видит слабое оранжевое свечение, падающее на стол, тумбочку и многочисленное медицинское оборудование. Блю не чувствует рук и ног, но это нормально. Они посадили ее в машину управления телом. Блю прислоняет голову к краю своего высокотехнологичного шлема.
Прошло два цикла. Рук – единственное лицо, которое она видела. Он был добр к ней, как и все синтеты. Рук совершенно не похож на Маркуса, отличаясь оттенком кожи, телосложением и цветом глаз, но в чем-то они совершенно одинаковые.
– Вам снился сон, – говорит Рук.
– Я поняла, – доносится ее ответ через установленную на груди колонку.
Блю больше не может говорить. Они боятся, что она умрет, поэтому подключили прямую оксигенацию органов.
– Мне снился Маркус.
– Мы уже позаботились о нем. Он был счастлив завершить свое существование.
– Я понимаю.
От этого ей не становится лучше. Звучит короткий звуковой сигнал и вспыхивает голубой свет. Рук поворачивается и смотрит на его источник.
– Вас вызывают, – сообщает андроид и без лишних вопросов надевает на лысую голову Марсалис сетку очень удобного нейрокомпьютерного интерфейса. – Вы готовы?
Блю отвечает ему коротким кивком: это самое сложное движение, на которое она сейчас способна.
Рук возвращается к консоли и вводит какие-то данные. Блю закрывает глаза, и мир перед ней исчезает. Этот переход более плавный, чем на ее примитивной системе на «Холодной кузнице». Наверное, он обошелся им в круглую сумму.
Марсалис оказывается в ярко освещенной лаборатории, заполненной самым современным оборудованием. В центре стоят три стула. Два из них заняты – мужчиной средних лет и женщиной. Оба одеты в отглаженные костюмы. Они, вероятно, самые безобидные люди, которых Блю когда-либо встречала. Пухлые лица придают им детский вид. Они узнают Марсалис внутри синтетического тела, к которому она подключена, и сердечно улыбаются. Третий стул пустует. Женщина указывает на него рукой, но Блю остается стоять.