И тут Ганс не выдержал, а может, и правда у него не было иного выхода. Он приподнялся на одно колено и двумя длинными очередями расстрелял почти в упор приближавшихся к нему немцев. Первым упал солдат с карабином, ефрейтор, отшатнувшись, вскинул автомат, но тут же был сражен пулями и повалился на траву рядом с подчиненным. Ганс беспомощно посмотрел на русского, стоя на одном колене и с оружием в руках. Буторин тут же бросил взгляд на дорогу. Солдаты замерли возле подвод, собравшись в кучу, прислушиваясь к звукам.
Выхода не было, потому что теперь они уже нашумели. Солдаты возле обоза потянули с плеч карабины, а двое бросились туда, где только что слышались выстрелы. Буторин понял, что эти солдаты пока не чувствуют опасности, потому что слышали стрельбу из «шмайсера». С автоматом был их ефрейтор, он мог стрелять. Отпустив двух солдат на десяток метров сторону и надеясь, что Ганс с ними справится, Буторин выскочил из-за кустов на дорогу левее солдат и вскинул к плечу приклад своего «ППШ».
Длинная очередь прямо в толпу солдат – и один сразу упал, второй схватился за руку и отшатнулся к телеге; еще одна очередь в спину солдата, который пытался убежать. Четвертый немец опустился на колено и выстрелил из карабина в Буторина. Пуля зацепила ткань маскировочного костюма на плече. «Только бы не рана», – с ожесточением подумал Буторин и короткой очередью свалил немца. Последний раненый солдат то хватался рукой за карабин, то, пытаясь встать, со страхом смотрел на незнакомца с автоматом.
– Подохни! – рыкнул оперативник, короткой очередью добив врага, и сразу развернулся всем телом в сторону недавно убежавших солдат.
Но оттуда уже слышался треск коротких очередей «шмайсера». Когда Буторин повернулся в сторону дерева, за которым лежал Ганс, то не увидел никого. Короткая очередь из автомата и выстрел карабина, потом еще выстрел. Один солдат был, видимо, убит. У второго не выдержали нервы, и он, вскочив, бросился бежать к лесу. Буторин поднял автомат и, прицелившись, дал короткую очередь вслед убегавшему фашисту. Солдат рухнул в траву, роняя винтовку. Виктор вытер пот со лба и поспешил к Гансу. По пути он увидел второго немецкого солдата, которого Ганс успел застрелить. Сам антифашист теперь сидел, прижавшись спиной к дереву. Он зажимал рукой рану на бедре, и под его пальцами по штанине расплывалось большое пятно крови.
Буторин подбежал к Гансу, тут же присел и навалился на немца, закрывая его своим телом. С той стороны, где расположился лагерь оперативников, вдруг началась стрельба. Очереди «ППШ» вторили очередям «шмайсеров», отдельно хлестко стегали по лесным кронам винтовочные выстрелы. Ганс начал ерзать, сопротивляться и что-то бормотать по-немецки, указывая глазами в сторону леса, откуда раздавались звуки боя. Ясно, что он просил Буторина пойти на помощь товарищам. Но бой закончился так же неожиданно, как и начался. Еще несколько коротких очередей из «ППШ» не оставляли сомнений в том, что победа за русскими.
– Ладно, сиди спокойно, – ворчал Буторин, с неудовольствием глядя на рану в бедре.
Кровь хлестала довольно сильно. Наверное, задета бедренная артерия. Вытащив из кармана упаковку бинта, Виктор разорвал упаковку из вощеной бумаги и принялся наматывать бинт в верхней части бедра выше раны. Изготовив таким образом жгут, он подобрал обломок ветки, просунул его под бинт и стал, как рычагом, закручивать этот жгут, стягивая повязку. Ганс застонал, откинувшись на ствол березы. Он был бледен, на лбу выступила испарина. Буторин зафиксировал обломок ветки, чтобы повязка не ослабевала, и начал бинтовать саму рану поверх штанины, чтобы временно защитить рану. Ему ведь придется волочить на себе немца.
– Ну, как ты? – спросил Буторин по-русски и сразу понял, что Ганс потерял сознание. – Ах, чтоб тебя…
С трудом приподняв вертикально тело раненого, Буторин умудрился взвалить его на плечо и, волоча за ремень свой автомат, двинулся в сторону лагеря. Немец был тяжелым, земля под ногами неровная, вся в буграх и ямках, но Буторин шел, старясь не упасть и не уронить раненого. Он внимательно смотрел и под ноги, и по сторонам. А если ребята перебили не всех врагов, если еще кто-то прячется по кустам? Но тут ему навстречу выбежали второй немец – инженер Август Линден – и Коган. Линден что-то пробормотал, выражая сожаление по поводу случившегося. Они втроем подхватили бесчувственное тело и понесли к лагерю.
– Что стряслось, Витя? – быстро спросил Коган.
– Нарвались на немецкий обоз. Теперь чисто, но вот с Гансом беда. Опыта ему не хватило, и я не успел. Многовато их там было. Восемь человек. А у вас что за стрельба?
– Вовремя заметили группу немцев. Не поняли, откуда они взялись. Пятеро солдат во главе с унтером. Обошлось без потерь и ранений.
Когда они подошли к лагерю, им навстречу бросились Шелестов и Боэр. Полковник схватил за руку раненого, помогая русским уложить его на траву возле мотоцикла и освобождая место Рите с медицинской аптечкой. Шелестов схватил Буторина за рукав и отвел в сторону. Пришлось оправдываться и рассказывать, что произошло. Шелестов выругался и потер затылок ладонью.
– Спокойно, командир, спокойно, – стал говорить подошедший Сосновский с пачкой немецких документов в руке. – Тут, мне кажется, все просто. Виктор говорит про обоз с досками, значит, дорога не просто накатана в лесу, а ведет она на пилораму. Вот и солдаты оттуда. Они все из инженерно-саперной роты. Их отправили, я думаю, на заготовку древесины. Блиндажи строить или еще что-то, для этого доски и нужны! Посмотри на карту.
– Ты хочешь сказать, что здесь где-то есть не нанесенная на карту пилорама? – оживился Шелестов. – Получается, одни шли с обозом и услышали звуки моторов наших мотоциклов, а другие с пилорамы прибежали, потому что услышали стрельбу? Значит, до нее отсюда недалеко!
– Место удобное, – показал на карте Шелестов. – Тут поляна большая и сосняк на песчаной почве. Ровные стволы – то, что нужно для строительства. Нет, правда, источника энергии, но вполне можно поставить бензиновый генератор. Но его было бы слышно издалека, а мы не слышим.
– Максим, мне показалось, что доски на телегах старые, – вставил Буторин. – Может, они просто вывозят готовый запас, который здесь оставался с прошлого года или с начала лета? Рации у них наверняка с собой нет. Пока их хватятся, мы далеко уйдем.
– Согласен, – кивнул Шелестов. – Немцев с собой не берем. Хватит с нас раненых! Тем более они в немецкой форме – в случае чего могут сойти за своих. Риту тоже оставляем с раненым. Перезаряжаем оружие – и вперед. Идем двумя парами. Виктор, вы с Борисом заходите со стороны дороги и, в случае чего, не даете им уехать – черт их знает, может, у них там есть мотоциклы или машина. Мы с Михаилом нападаем с южной стороны. После наших выстрелов включаетесь и вы. Если немцы будут пытаться уйти раньше, действуете по обстановке. Все!
Немцы, узнав о предстоящей операции, кивнули и ушли к раненому товарищу, Рита сжала руки у груди и умоляюще посмотрела на Шелестова, на Буторина.
– Товарищ командир, я очень хочу пожелать вам удачи! Потому что если что-то случится, то я… не знаю даже… снова одна, опять…
– Оставить слезы и мольбы! – строго приказал Шелестов. – Ты боец Красной армии, ты на войне. И этот полковник, его документы очень важны для нашего командования. Если что-то случится с нами, ты должна будешь доставить документы, вывести полковника к нашим, объявить, что он антифашист. Вот так, девочка, теперь это уже не просто лозунги и красивые слова, которые ты говорила, когда тебя принимали в комсомол. Теперь от тебя требуется совершить подвиг во имя Родины, выполнить то, в чем ты клялась. Этого от тебя ждет Родина, ждет весь народ.
– Есть, товарищ майор! – Рита вытянулась по-военному, и ее лицо стало каменным. – Есть выполнить приказ!
– Сделай все, что можешь, для раненого…
Оперативники прошли мимо Риты, и каждый ободряюще потрепал ее по плечу. Девушка кивала, грустно улыбалась каждому и, казалось, про себя твердила слова: «Только вернитесь, только все вернитесь». Через несколько минут Шелестов остановил группу, осмотрелся и сделал знак разделиться. Буторин и Коган ушли налево к лесной дороге, а Шелестов с Сосновским двинулись прямо.
Признаки присутствия немцев и их беспокойства оперативники уловили довольно быстро. Бой мог получиться скоротечным, а мог растянуться. И сейчас главное – быстро и точно определить силы гитлеровцев и условия, в которых придется сражаться. Если врагов будет слишком много или если там, куда шла группа, есть какие-то строения, в которых немцы могут закрыться и обороняться, тогда дела обстоят плохо. Оперативники шли, машинально проверяя все свое снаряжение и оружие. Предохранитель на «ППШ» снят, два запасных диска на брезентовых мешках на поясе справа. Слева нож в ножнах, сзади пистолет в кобуре. Пистолет заранее снят с предохранителя, и патрон в патроннике, чтобы можно было сразу выхватить его и стрелять «самовзводом». В карманах просторных штанов камуфляжного костюма по две гранаты у каждого.
Буторин и Коган первыми вышли к своей цели. Вот она, еле заметная лесная дорога, которая ведет отсюда к тому месту, где недавно была уничтожена группа охраны возле телег с досками. Что там, справа, пока непонятно, тем более что дорога делает поворот. Коган перебежал через дорогу и укрылся за деревьями на другой стороне. Они шли медленно, прикрываясь деревьями. Наконец появилась поляна. Сначала оперативники увидели сложенные бревна, вытоптанную траву и большое количество рассыпанных по поляне опилок и древесной стружки. А потом стал виден большой навес, под которым лежали на просушке доски, аккуратно проложенные брусками. Чуть дальше – второй навес, поменьше, под которым виднелось какое-то оборудование. Немцев было человек десять, и они явно занимали оборону. Буторин услышал топот ног и, обернувшись, увидел немецкого солдата, со всех ног бежавшего к пилораме. Скорее всего, его посылали на разведку и он увидел трупы возле обоза.