– Есть, товарищ майор! – крикнул сержант-сапер, снимая с головы наушники. – Готово!
Один из саперов побежал в начало коридора, чтобы направлять колонну бойцов, которая начнет уходить к позициям.
– Сюда! – крикнул Шелестов и, огибая столбы с колючей проволокой, поспешил к окопам. – Борис, Виктор, осмотрите западные ДОТы, окопы! Михаил, вы с полковником – южный участок!
Данный оборонительный узел имел форму подковы и прикрывал относительно ровный открытый участок местности, представлявший собой танкоопасное направление. Свернув со Смоленского шоссе, танки могли развернуться атакующим строем и двинуться на восток, вклиниваясь между оборонительными позициями Могилева и Орши. А дальше выйти к Смоленску с юга или вообще к Рославлю, глубоко охватывая с фланга смоленскую группировку советских войск. Артиллерийские ДОТы были устроены так, что могли обстреливать на большом участке Смоленское шоссе и второстепенную грунтовую дорогу между двумя лесными массивами, проходившую в нескольких километрах южнее шоссе.
Окопы были в удручающем состоянии. Здесь взорвалось столько снарядов, что местами это была уже не линия окопов, а просто неглубокая канава. Хотя кое-где сохранились и стрелковые ячейки, и пулеметные гнезда. Шелестову попался изуродованный станковый пулемет, разбитая осколком винтовка, пробитый пулей автоматный диск. Через пробоину присматривались патроны в диске. А ведь их можно использовать, если диск вскрыть. И рядом с пулеметом валяется патронная коробка. Пробежав еще немного по окопу, Шелестов споткнулся обо что-то торчавшее из рыхлой земли, насыпавшейся сюда от взрыва снаряда наверху. Он разворошил землю и увидел, что это железный патронный ящик, даже еще не вскрытый.
А в самом ДОТе его ждал сюрприз. Бойница в бетоне была частично разрушена попавшим снарядом. Но он не влетел внутрь, а разорвался на краю бойницы. Этот ствол оружия и увидел Буторин. К сожалению. Ствол блестел от масла от разбитого и съехавшего вниз, к «накатнику». Броневой щит тоже был изуродован, осколком снесло прицел. Но вот у стены, у самого входа в ДОТ из окопа, Шелестов увидел небрежно брошенный брезент. Он потянул его за угол. Снарядные ящики! Один открыт, и в нем всего два снаряда. Второй закрыт. Максим присел на корточки и взялся за крышку. Полон! Еще четыре снаряда!
Стрельба на опушке разгоралась. Немцы, видимо, решили, что под прикрытием двух легких танков и нескольких бронетранспортеров они сомнут советских бойцов, рассеют по полю и перестреляют. Но тут стали происходить странные вещи. Головной танк свернул и стал объезжать оставленные поперек дороги мотоциклы, и вдруг под его правой гусеницей взлетел фонтан земли, клубы сизого дыма растеклись вокруг пушистым одеялом. И из этого сизого облака вывалился конец перебитой гусеницы. Танк по инерции развернуло на одной гусенице. Экипажу второго танка это не понравилось, видимо, там решили одним ударом покончить с советскими военными, и тяжелая машина поперла прямо на мотоциклы. Вылетевшая с опушки леса под гусеницу танка связка гранат рванула так, что во все стороны полетели обломки мотоциклов, а в небо взметнулся столб пламени от загоревшегося бензина и разорвавшихся бензобаков. Танк моментально запылал, как факел. Открылись люки, и из обеих машин стали выбираться танкисты. Ружейные выстрелы и автоматные очереди почти в упор стали бить с опушки.
Немцы, как горох, стали высыпаться из грузовиков и разбегаться, ища укрытия. Бронетранспортеры остановились. Головной открыл огонь из пулемета по лесу. Один из бойцов выскочил из-за дерева и швырнул гранату через борт машины. Граната еще летела, когда он упал, сраженный пулеметными очередями. Но через секунду из бронированной машины полыхнуло огнем, и пулемет замолчал. Немецкие солдаты под прикрытием пулеметного огня с других бронетранспортеров стали перебежками передвигаться вперед. Бойцы Морозова, которые должны были остановить танки, начали отходить назад. Отстреливаясь, прячась за деревьями, они перебегали от укрытия к укрытию, но все равно падали под немецкими пулями.
– Быстрее, быстрее! – кричал лейтенант, подгоняя бойцов, которые перебегали, пригнувшись, через минное поле.
А на поле перед разбитыми позициями разгорался бой. По немцам открыли огонь уже с нескольких позиций. Пехота снова залегла, и стали выдвигаться оставшиеся два бронетранспортера. Немецкие пулеметы били почти не переставая. Советские бойцы падали один за другим. Этот бой не мог долго продолжаться, потому что у красноармейцев уже почти не оставалось патронов. Спасли три пулемета, снятые с немецких мотоциклов и собранные у убитых мотоциклистов подсумки с полными магазинами для «шмайсеров». «Кто-нибудь, – мысленно взмолился лейтенант, – заткните пулемет!» Он готов был и сам ринуться к тому бронетранспортеру, который мешал его бойцам пересечь минное поле и укрыться в окопах. Но Морозов был далеко от этого места, ему следовало руководить боем, а не бегать с гранатой. И тут выручил один из пулеметчиков. Он вскочил, держа за ручку немецкий пулемет, перебежал влево на десяток метров и снова упал, воспользовавшись воронкой от снаряда. С этой позиции он хорошо видел немецкого пулеметчика. Длинная очередь – и немец повис на борту бронетранспортера. Но это были последние патроны, и боец снова вскочил и бросился в сторону минного поля. Он сумел пробежать всего несколько шагов, когда его сразила пуля. И он упал на свой теперь уже окончательно пустой пулемет.
– Максим, Максим! – Буторин подбежал и сразу пригнулся ниже кромки окопа. Над головой пролетели несколько пуль. – Представляешь, есть патроны. Не очень много, но есть. И орудие целое! Но нет снарядов. Ребята тут до последнего все истратили!
– Есть снаряды, Витя! – Шелестов хлопнул Буторина по плечу. – Целых шесть снарядов.
Они схватили ящики и, петляя по полузасыпанным ходам сообщения, поспешили к следующему ДОТу. Там суетились двое бойцов, которые умели обращаться с пушками. Здесь было установлено такое же, как и в предыдущем ДОТе, легкое полковое орудие калибра 76,2 мм – короткоствольное орудие, успешно повоевавшее уже и на озере Хасан, и на Халхин-Голе, и в финскую войну. Солдаты называли его «полковушка», «курносая», «бобик». Увидев ящики со снарядами, бойцы обрадовались. Шелестов показал в амбразуру на головной бронетранспортер.
– Видите? Заткните его!
Буторин выбежал из ДОТа и замахал рукой прибежавшим солдатам, направляя в разные окопы по ходам сообщений.
– Быстрее, братцы, быстрее! По всем окопам и блиндажам пройдитесь. Здесь можно найти патроны, гранаты. Снаряды к пушкам. Все осматривайте, вооружайтесь!
Морозов схватил «ППШ» упавшего солдата, перевернулся на бок и открыл огонь по немецкой пехоте, но автомат сразу же замолчал. Магазин был пуст. Пулемет с бронетранспортера продолжал поливать поле огнем, но тут со стороны позиций коротко и гулко ухнуло орудие, ударом осколочного снаряда сорвало капот – и двигатель замолчал. Машина встала, как будто наткнулась на стену, а потом из двигателя пошел дым и с громким хлопком взорвался карбюратор. Машина горела, и немцы стали покидать ее. Следующий бронетранспортер попытался объехать своего горящего собрата и тут же наехал на мину. Обычная противопехотная мина сорвала колесо, и машина просела на ось. Снизу тоже потянуло дымом из поврежденного двигателя.
После выстрела орудия пыл у немцев заметно поубавился. Третий бронетранспортер стал отползать назад, под защиту дымящегося собрата. Пехота залегла, открыв ураганный и не очень прицельный огонь по советским бойцам, перебегавшим открытый участок к минному полю, и остаткам проволочных заграждений. Бойцы Морозова стреляли уже не так часто, экономя патроны. Только два пулемета еще держали немцев на расстоянии. Еще один осколочный снаряд разорвался среди немцев, и те стали отползать и отбегать назад, под прикрытие своих машин и к лесу.
Шелестов смотрел, как бегут солдаты, как помогают раненым, видел тела убитых на дороге. Ветерок стал свежее. Дым от горящей немецкой техники стал заволакивать все вокруг. В дыму Максим увидел Риту, спешащую через минное поле, помогая какому-то раненому солдату, у которого плечо и половина груди были замотаны бинтами. Вот они оба упали. Шелестов ругнулся и приподнялся над окопом, пытаясь разглядеть, что случилось. Но тут появились старшина Рябов и Березин. Рябов обхватил за талию девушку, и они побежали к окопам. Пограничник стал помогать раненому солдату. В окопе Риту принял на руки Буторин, раненого бойца отвели в блиндаж на второй линии окопов, где начали устраивать лазарет.
Шелестов подошел ближе к проходу, когда вниз спрыгнули двое саперов и втянули тело третьего. Изо рта у него текла кровь, и признаков жизни солдат уже не подавал. Последним прибежал Морозов. В руке у него был зажат табельный «ТТ» с отведенным назад затвором. Лейтенант в бою расстрелял все до последнего патроны и сгоряча даже не увидел, что пистолет разряжен. Шелестов взял из его руки оружие, вернул на место затвор и спросил:
– Сколько прорвалось?
– Из той группы, что остановила танки, вернулись только двое. С правого фланга все пришли, там боя не было. Четырнадцать человек там остались, в поле. Тех, кто погиб на тропе через минное поле, и раненых удалось принести сюда. Вешки мы с саперами собрали. Сейчас у нас тут тридцать семь человек. Восемь из них раненые, двое тяжело. Итого – двадцать девять в строю, кто может воевать. Ну и вас пятеро, с полковником. Такие дела, Максим Андреевич. Зажали они нас, и выхода другого не было. Здесь хоть позиция, а в лесу они нас, как зайцев, всех перестреляли бы.
– Ничего, мы еще покажем им, что такое русский солдат, – вернув лейтенанту пистолет, сказал Шелестов. – У нас есть одно орудие и несколько снарядов. Я велел бойцам осмотреть все, разворошить стрелковые ячейки и пулеметные гнезда. Там в нишах могут быть и патроны, и гранаты. Немцы после нашей стрельбы притихли. С ранеными идти через открытое пространство глупо – расстреляют из пулеметов. Придется занимать оборону и думать, что делать дальше.