После шести часов сна, отдохнувшие, сытые оперативники готовились к последнему переходу. Определив порядок движения, Шелестов отправил вперед в головной дозор Сосновского и строго приказал Рите идти предпоследней в колонне. Последним шел и прикрывал группу сзади Коган. Задача была проста: выйти к домику лесника, обследовать его и округу частью группы, в то время как другая часть отправится к роднику и убедится в наличии или отсутствии следов людей. А заодно придумать, как устроить скрытное наблюдение за местом встречи. После выполнения первой части задания – выйти к месту встречи – начиналась вторая – безопасное проведение самой встречи.
Шелестов остановил группу, когда до домика лесника оставалось не больше километра.
– Все, ребята, максимум внимания! – строго сказал он. – Мы с Сосновским уходим вперед. Вы останавливаетесь в прямой видимости строения и ведете круговое наблюдение. И ждете моего сигнала или сообщения.
Максим увидел, как лицо Риты стало очень серьезным. Она явно пыталась скрыть страх. Вспомнились страшные минуты ее первого боя, смерть товарищей, смерть политрука. Рука девушки дернулась к кобуре на поясе, но опустилась. Наган был не заряжен и, значит, сейчас бесполезен. Просить оружие Рита не стала, хотя теперь знала, что все оперативники, кроме автоматов, вооружены еще и пистолетами.
Что-то, какое-то предчувствие заставляло Шелестова торопиться. Они шли с Сосновским быстрым шагом, прислушиваясь и внимательно осматриваясь по сторонам, обращая внимание на траву под ногами, пытаясь найти следы людей. Поднявшийся ветерок дул в спину, и это было плохо. Он относил шелест шагов вперед двигавшейся группы. И если там, впереди, был враг, он мог услышать звуки приближающейся группы. В какой-то момент Шелестову показалось, что он услышал звук мотоциклетного двигателя. Но он был не уверен в этом, поскольку то и дело над лесом проходили армады гудевших бомбардировщиков, где-то не так далеко поднималась стрельба, грохотали орудия. То ли линия фронта сместилась, то ли какая-то советская часть пробивалась в этом районе из окружения к своим.
Когда они с Сосновским увидели очертания бревенчатого потемневшего дома, пока еще скрытого частично листвой деревьев, то сразу сбавили шаг. Осторожность не оказалась излишней. Стиснув зубы от злости, Шелестов быстро опустился на траву. Рядом лег Сосновский. Ну, вот и сюрприз! Возле домика были немцы! «Ну, вот и очередная неприятность», – подумали оперативники. Четыре мотоцикла, восемь автоматчиков… нет, десять и два офицера… Значит, есть еще машина, не на мотоциклах же все они приехали! И тут Сосновский осторожно тронул пальцами локоть Шелестова, потом коснулся глаз и своего плеча… Погоны? Шелестов присмотрелся и теперь понял, на что наметанный глаз Михаила обратил внимание. Один из офицеров – обер-лейтенант с мотоциклетными защитными очками, поднятыми под тулью фуражки, а второй… полковник! Теперь Шелестов обратил внимание и на то, что двое солдат не в полевом снаряжении. У них нет даже плечевых ремней и противогазных коробок. Точно, это две разные группы немецких военных. И автоматчики в полевой форме явно держат полковника и двух солдат на мушке. Кажется, обер-лейтенант проверяет у них документы. Голосов слышно не было, хотя Сосновский и пытался прислушиваться.
– Миша, это наш клиент! – зашептал Шелестов. – Согласен?
– Точно. И эти два солдата не из полевой армии. Они пришли с полковником. Надо отбить их.
Решение пришло в голову быстро. Сейчас трое солдат вошли в дом, явно пытаясь понять, есть там еще кто-то или нет. Когда все мотоциклисты соберутся на поляне перед домом вместе с их обер-лейтенантом, нужно атаковать. Атаковать с двух сторон, чтобы самим оперативникам не оказаться на линии огня своих же товарищей. Сосновский отполз назад и исчез за деревьями. Через несколько минут возле Шелестова собрались все, включая и санинструктора Пономареву. Быстро распределив роли, Шелестов вытащил из кобуры пистолет и протянул девушке.
– Слушай приказ, боец. Сейчас будет бой. Ты остаешься здесь с нашим имуществом, потому что мы пойдем налегке. А заодно прикроешь это направление, если немцы бросятся сюда. Такое тоже возможно. Вот тогда ты и станешь стрелять в них из пистолета. Надеюсь, это их остановит. Не потому, что ты опасна для них с пистолетом против автоматов, а потому, что они поймут, что и с этой стороны на них нападают. Все решат секунды, долгого боя не будет. Но я хочу тебе сказать, Рита. Если мы вдруг все погибнем, ты просто беги отсюда на восток, беги быстрее ветра. Пробивайся к нашим. Там все и расскажешь, что здесь было. Это важно, пойми!
Буторин и Коган отползли назад, а потом стали обходить поляну слева. Шелестов с Сосновским сместились вправо, чтобы оказаться поближе к дому лесника, не дать немцам возможности после нападения укрыться в строении. Там они будут отстреливаться неделю. И конечно, на звуки выстрелов придет подмога. Все, три немца покинули дом. Они что-то стали докладывать своему командиру, отряхивая ладони и колени. Явно проводили обыск, но ничего интересного не нашли. Да что в этом доме могло быть? Не дом, а летняя времянка для ночевки. Даже печки в доме не было. Лишь под навесом рядом небольшой очаг из природного камня и глины. К этому навесу и подбирались Шелестов и Сосновский.
Буторин и Коган заняли позицию за толстым стволом березы и высоким пнем. Здесь же лежал еще один спиленный перед самым началом войны ствол. Видимо, его не успели использовать лесники. Буторин ткнул пальцем в сторону поляны:
– Боря, нам мотоциклы могут пригодиться. Давай аккуратнее палить! Техника хорошая, у двух на люльках пулеметы закреплены. Это же танк, а не машина! Мы на них куда хочешь доедем. И быстро.
– А ты немчуру уговори не прятаться за мотоциклами, – хмуро буркнул Коган. – Я буду не против.
Коган указал рукой влево от себя. Буторин в знак согласия кивнул. Напарник отполз немного влево, чтобы сектор обстрела стал больше. Сейчас им предстояло ждать, когда начнет бой Шелестов. Притаившись, они стали ждать. А автоматчики обер-лейтенанта, кажется, уже приказывали полковнику и двум его солдатам садиться в мотоциклетные люльки. Значит, арестовали их и повезут к командованию.
Шелестов заметил взгляд полковника, который тот бросил на кустарник с западной части поляны. Нет, он вряд ли заметил советских разведчиков. Скорее всего, это был взгляд сожаления, что не получилось все так, как планировалось. И теперь ему грозит трибунал и виселица. Ну, может быть, просто расстрел. Прижав к плечу приклад, Максим смотрел поверх мушки на поляну. Не зацепить бы полковника. Да! Обер-лейтенант властно махнул рукой, приказав посадить полковника в последний мотоцикл, и быстрым шагом двинулся к головной машине. Один из автоматчиков, рослый малый с засученными рукавами, тоже поспешил к мотоциклу. И Шелестов, зло улыбнувшись, повел стволом и нажал на спусковой крючок. При очень высокой скорострельности «ППШ» эффект от этой очереди был великолепным. Офицер рухнул как подкошенный на траву, его фуражка слетела с головы и покатилась в сторону. Солдат, спешивший к мотоциклу, получил несколько пуль в грудь и в живот. Он упал сначала на колени, широко раскрыв рот, а потом повалился лицом вниз.
Тут же слева от Шелестова ударил автомат Сосновского. Немец, стоявший ближе всего к дому, откинулся спиной на бревенчатую стену и медленно сполз вниз. На противоположной стороне поляны застрекотали еще два «ППШ». Трое немецких автоматчиков, не успев вскинуть оружие, попадали, а двоих повалили и обезоружили полковник со своими солдатами. Сосновский первым вскочил и закричал по-немецки, чтобы никто не шевелился и чтобы все бросили оружие. Шелестов поднялся и сразу подбежал к дому, чтобы не дать никому попасть внутрь. С другой стороны поляны поднялись еще две фигуры в маскировочных костюмах и с советскими автоматами.
Оперативники отобрали у всех немцев оружие, заставив солдат лечь на землю лицом вниз. И пока Буторин и Коган держали их под прицелом автоматов, Шелестов и Сосновский отвели в сторону полковника.
– Кто вы, ваши документы, полковник? – по-немецки спросил Михаил.
– Мои документы у убитого обер-лейтенанта, – полковник вглядывался в лица этих людей в маскировочных костюмах и держался, в общем-то, спокойно.
Шелестов подошел к телу офицера, расстегнул мундир и достал из внутреннего кармана документы. Тут были документы и самого обер-лейтенанта, и документы задержанного полковника. Вернувшись, Максим протянул документы Сосновскому. Тот пролистал их и посмотрел на немца.
– Вы полковник Ральф Боэр из Берлина? – спросил он по-немецки и добавил условную фразу пароля: – Лизель вернулась из Потсдама? Она привезла подарок от своей тетушки Греты?
– Лизель ехала на велосипеде через Груневальдский лес, и подарок испортился, – ответил полковник и неожиданно улыбнулся открытой улыбкой, добавив на плохом русском: – Здравствуйте, товарищи!
– Я командир специальной оперативной группы из Москвы майор Шелестов, – представился Максим, и Сосновский перевел его слова. – Что здесь произошло?
– У нас сломалась машина, и мы ее бросили. Видимо, плохо замаскировали. Я не думал, что командование вермахта будет так смело засылать разведывательные группы в леса. У всех командиров приказ не ввязываться в бои с мелкими группами русских и продвигаться вперед согласно планам каждой части.
– Это не совсем вермахт, – добавил Сосновский, показав Боэру документы обер-лейтенанта. – Это абвер. Кто эти двое солдат с вами?
– Они не солдаты. Просто так удобнее было добираться, одев их в военную форму. Они такие же антифашисты, как и я. Они должны охранять меня и документы. Но получилось так, что абверовец появился неожиданно. Надо было сразу стрелять, но мы опасались поднимать шум, надеялись, что помогут наши документы.
– Надо уходить, срочно уходить отсюда, – велел перевести свои слова полковнику Шелестов. – Если абвер, то это означает только то, что именно полковника Боэра они и ищут здесь. Где документы?