– Погоди-ка, – вмешалась Карен. Для своего низенького роста она выглядела внушительно. – Мы ведь не знаем, кто ты. Прибыла непонятно откуда и непонятно зачем, рассказываешь сказки об андроиде с поехавшей крышей и пришельцах, у которых в организме вместо крови течет кислота. И теперь ты просто хочешь вернуться на шаттл?
– Действительно, зачем это? – поддержал ее Пауэлл. – Хуп, нельзя ей ошиваться на нашей станции.
– Вы что, боитесь, что злая Рипли попортит ваш прелестный кораблик? – жестко спросила Эллен. – Боже правый, я ведь могу задеть его обшивку.
– Давайте-ка все успокоимся, – вмешался Крис.
Однако Снеддон уже было не остановить.
– Зачем ты идешь туда? – потребовала она ответа. – Ты же недавно вернулась оттуда вместе с командиром.
– Милости прошу со мной, – спокойно ответила Рипли, сверху вниз глядя на Снеддон. Она подождала, пока ученая дама отведет взгляд, и улыбнулась: – Просто хочу покормить кота.
Но оказалось, что Джонси не был голоден. Когда она положила в тарелку кусок подогретой курицы, кот, хотя и выбрался из капсулы, чтобы понюхать еду, задрал хвост и шмыгнул куда-то. И никакого интереса к тому, что находится за пределами шаттла.
«Может, он чует их даже отсюда, – подумала Рипли. – Ему, наверное, известно больше, чем людям на станции».
Она никак не могла отделаться от пришедшей на ум мысли о кислоте в сосудах пришельцев. На «Ностромо» Эллен видела лишь каплю, вытекшую из чудовища, охватившего лицо Кейна, когда Эш и Даллас пытались отсечь его от товарища по полету. Теперь Рипли засомневалась. То была еще не взрослая особь, может, у старшего поколения чудовищ иной состав организма. Да, по сути сказать она могла не много. Кроме того, твари в ее сновидениях, в ее видениях во время бодрствования стали выглядеть гораздо страшнее.
Тридцать семь лет она провела во сне, полном кошмаров. И вот нате вам, когда проснулась, кошмары проснулись вместе с нею.
Эллен прошла по тесноватому помещению капсулы, в который раз раздумывая, как здесь выживут девять человек. Хорошо, один погрузится в криокапсулу, но остальным едва ли хватит места, чтобы удобно сидеть. За шкафчиком с оборудованием находился небольшой санузел. Значит, только в туалете или душе удастся побыть пару минут в уединении. В таких условиях и несколько дней, проведенных в составе команды, – испытание. Тошно будет.
А ведь им для полета потребуются месяцы. Много месяцев. Целые годы.
Рипли нашла Джонси в шкафу со скафандрами: кот разлегся на ботинках. Пришлось поуговаривать, чтобы шельмец покинул убежище. Наконец, Джонси мяукнул и выбрался наружу, разрешив хозяйке поднять себя и обнять. Для нее он был единственным звеном, связывающим Эллен с прошлым, и единственным подтверждением того, что все случилось на самом деле. Впрочем, ей-то доказательства не нужны. К счастью, Рипли отличала реальность от кошмарных видений. Славно, что Джонси успокоил ее.
– Ну что, маленький чертенок, – улыбнулась Эллен, – поможешь мне? – она подняла Джонси вверх и посмотрела в его глаза. – Что ж ты ничего странного не заметил в этом уроде Эше? А еще кот.
Рипли села в кресло пилота и положила руки на клавиатуру, а Джонси развалился на ее коленях. Она сделала глубокий вдох. Эш, что ни говори, пытался убить ее, хотя и был машиной. Искусственным интеллектом, точнее говоря. Да, его создали так, чтобы он мог обрабатывать данные и принимать решения на их основе, то есть действовать в соответствии с программой, но при этом думать своей головой. Он мог писать и загружать новые программы, исходя из приобретенного опыта – практически обучал сам себя. И оставался истуканом, спроектированным и созданным в лабораториях «Вейланд-Ютани».
Рипли ощутила всплеск ненависти по отношению к Компании. Почти сорок лет назад ее руководство приговорило Эллен и ее друзей, и сейчас «Вейланд-Ютани» продолжает гробить ее жизнь.
Пора с этим покончить.
Привет, Эш, – напечатала Рипли.
Слова возникли на экране, находившемся прямо перед ней. Они горели зеленым светом, пока курсор мигал в ожидании ответа. Эллен не очень-то ждала его, учитывая тот факт, что андроид старался не выдать своего существования. Однако ответ появился почти сразу:
Привет, Рипли.
Она откинулась в кресле, поглаживая Джонси. Чувство, будто за ней кто-то наблюдает, усилилось. Неприятно.
Ты привел нас сюда в ответ на сигнал бедствия с «Марион»?
Верно.
Выживание не является приоритетной задачей в соответствии со специальным приказом 937?
Ты – последний член экипажа «Ностромо».
Отвечай на вопрос, Эш.
Да. Выживание команды – не приоритетная задача.
– Прекрасно, – выдохнула Рипли. Джонси замурчал у нее на коленях.
Но я знаю, где ты сейчас, Эш. Больше у тебя нет власти. Ты остался без цели.
Я сделал все, что мог.
Эллен смотрела на последние слова и думала над их истинным значением. Вспомнила экипаж «Ностромо», зверски убитый тварью, которую Эш пустил на борт корабля. Потом – многолетний гиперсон, отрезавший Рипли от дочери и родного дома.
Пошел ты, Эш.
Курсор погас.
Рипли выключила компьютер и уселась в кресле поудобнее. Джонси потянулся, позволяя гладить себя и дальше.
6. Семья
«Марион» спускалась все ниже, и, по подсчетам Ляшанса, оказаться в шахте получится через четыре дня. Для этого им предстояло преодолеть расстояние в тысячу миль, трехчасовой спуск, и еще четыре часа – на поиск топливных емкостей в шахте, плюс час полета в обратную сторону. Если все пройдет хорошо, через восемь часов они стартуют от «Марион». Ну, а если нет…
Все знали, к чему приведет провал операции.
Хуп предложил открыть вход на борт «Самсона» за день до спуска в шахту. Так у них будет время на борьбу с чужими, очистку и подготовку корабля к полету. Если во время битвы судно повредится, останется время и на его починку.
Вариант, когда корабль не будет подлежать починке, не рассматривался. Слишком многое могло пойти наперекосяк, и на обсуждение этого не было сил. Поэтому члены экипажа взбадривали себя, старались пребывать в состоянии положительного настроя. Говорили только о хорошем. Все плохие мысли хранили при себе.
Один Бакстер не скрывал негативного отношения к происходящему, но все уже привыкли его плохому настроению. Ничего удивительного, Бакстер как Бакстер.
Крис же все больше и больше восхищался Рипли. Если в первые дни он видел ее смятение и нерешительность, то теперь Эллен мыслила ясно. Можно сказать, твердо стояла на ногах. Несмотря на испытания, она осталась сильной духом и выносливой телом. Всего раз женщина упомянула о своей дочери. И тогда ее взгляд выражал не только боль разлуки, но и надежду на будущую встречу.
Надежда вопреки безнадежности, вот что сплачивало их в эти минуты.
К тому же Рипли была красива. Хуп не мог не отметить это. Заметил он и то, что и Эллен поглядывала на него не только как на командира. Они оба имели детей, оба переживали разлуку с ними. Их сближало это переживание.
Крис часто вспоминал двух своих сыновей. С какой горечью они наблюдали за распадом брака их родителей! А развод был неизбежен. «Работа для тебя на первом месте», – говорила ему жена. «Она слишком опасна», – из раза в раз повторяла она. «Ты покидаешь нас бог знает насколько». Но Хуп не мог измениться.
«Зато какой заработок», – постоянно твердил в ответ он. «Еще один полет, и мы откроем собственный бизнес на Земле, будем сами себя обеспечивать», – его вечная отговорка.
Спор продолжался и продолжался, пока Крис не принял решение. Ему надоело выслушивать, кем он является в действительности. Он ушел и посвятил себя делу.
Он посвятил себя космосу.
«Я же сбежал», – мысль поразила его так неожиданно, что сердце защемило. То же самое ему сказала любившая его женщина: «Ты трусливо сбегаешь от нас».
С появлением Рипли вина за разрыв, за потерю семьи проснулась и отозвалась болью. Его решение было его волей, Эллен же собиралась в космос только на восемнадцать месяцев.
Время от времени Хуп и Рипли посещали «Нарцисс» – обсуждали детали предстоящего дальнего полета, в который раз прикидывали, как девять человек выживут на корабле, рассчитанном максимум на пятерых. Выживать предстояло долгие годы.
За бодрым тоном их бесед таилась паника. Оба понимали, в какое немыслимое, сумасшедшее предприятие все они втягиваются. Но других, более разумных вариантов не нашлось. Порой внутри шаттла Крису начинало казалось, что не так все плохо, и места хватит всем. Он надеялся, что печальные сомнения – удел его одного.
Они вспоминали о своих семьях. Преодолевая неловкость, они постепенно открылись друг другу. Говорили о чувстве вины, о громадных расстояниях, о всепоглощающей работе, которой не удалось заглушить потерю близких. Хуп не жалел Эллен, и она была благодарна за это. В свою очередь она выражала понимание его чувств и поступков. И Рипли, и Хупер были прокляты расстояниями и временем, на них обоих давило одиночество такой тяжести, выдержать какую дано не каждому. Они все больше и больше узнавали друг друга, радовались этому, но вместе с тем ощущали хрупкость зарождающейся близости.
Поэтому они оба оберегали свои отношения. Жизнь была готова разлучить их в любую секунду.
Нередко разговор заходил об Эше. Крис отлично разбирался в технике, в электронике, в том числе в компьютерах, о чем не прочь был лишний раз напомнить. Но даже с учетом его мастерства следовало проявлять бдительность. Потому к очистке компьютера шаттла от присутствия искусственного интеллекта или, по крайней мере, к нейтрализации его воздействия следовало приступать, когда шаттл удалится от «Марион» на достаточное расстояние. Хуп сказал об этом на большом сборе, и не раз повторил для Эллен. Преждевременная попытка избавиться от Эша могла привести к непредсказуемым последствиям, начиная от поломки компьютера и заканчивая отказом других частей системы. А компьютер, нетронутый, неповрежденный, хорошо отлаженный, им нужен был как воздух, без него не установить курс полета.