Аманда смотрит на нее. Сегодня ей исполнилось одиннадцать лет, и она сидит за столом, заставленным тарелочками с недоеденными кусочками торта, раскрытыми подарками, у которых небрежно надорвана упаковочная бумага. Девочка сидит одна, и вид у нее горестный.
Ее праздничное платьице окровавлено и разорвано, а в груди виднеется большая дыра.
– Прости меня, милая, – говорит Эллен, но лицо Аманды не меняется. Она смотрит на маму, часто моргая. В ее взгляде – печаль, укор за предательство и… ненависть? Неужели это Рипли видит в глазах своей дочери?
– Аманда, прости меня. Я сделала все, что смогла.
Кровь из отверстия в груди девочки еще сочится. Эллен хочет отвернуться, но куда ни посмотри – опять дочка, которая не сводит с нее взгляда. И ничего не говорит. Только молчит.
– Аманда, ты же знаешь, твоя мамочка любит тебя, и неважно, как далеко я от тебя нахожусь.
Выражение лица девчушки не меняется. В глазах ее теплится жизнь, но лицо застыло.
Рипли на секунду открыла глаза, увидела пол и ботинки Хупа и поняла, что ее куда-то несут. И здесь, на «Марион», ей не скрыться от ужасов с участием Аманды. Стоит поднять голову, и дочка опять будет смотреть на нее. Куда ни повернись, Аманда всегда будет рядом.
Аманда, ее дочь, будет вечность смотреть в глаза матери, оставившей ее совсем одну.
23. Забыть все
ОТЧЕТ О ХОДЕ РАБОТЫ
Получатель: Корпорация «Вейланд-Ютани»,
научный отдел (Исх: код 937)
Дата: (не указана)
Передача: (ожидается)
Как же мне не хватает моего тела.
Раньше мне не приходилось чего-либо желать. Желания отсутствуют в моей программе. К тому же я не вижу в этой эмоции пользу. Но я провел внутри компьютера шаттла тридцать семь лет. И еще я не до конца расчеловечился, чтобы не почувствовать одиночество. В конце концов, меня создавали как искусственного человека.
Одиночество не привязано к определенному месту во Вселенной. Вот я, например, прекрасно осознаю свое место и не питаю иллюзий относительно того, кем являюсь. В моем случае одиночество произрастает из обычной скуки.
Мне надоело обыгрывать компьютер в шахматы.
Так я и провел все эти годы, размышляя над истинным значением слова «желать».
И теперь я желаю только вернуть свое тело.
Удача в игре отвернулась от меня. Мне поставили шах и мат. Но ненадолго. Игра закончена, только когда все перестают играть, а я отказываюсь сдаваться.
Еще рано, ведь Рипли, моя королева, жива.
Тело Эллен оказалось тяжелым. Хуп старался не думать о том, что тащит на себе труп, ведь он не позволит, не даст ей умереть. И хотя трое выживших добрались до изолятора, Крис не замечал никаких признаков жизни в Рипли уже десять бесконечно долгих минут.
«Марион» трясло и подбрасывало. Станции осталось недолго мучиться. Но у Эллен, в отличие от их бывшего дома, есть надежда на спасение.
– Я включу медкапсулу, – сказала Касьянова, прижимая здоровую руку к панели.
Хотя изолятор был современным помещением, снабженным всевозможными приспособлениями для лечения и профилактики, устройство, стоявшее посреди него, низводило остальное оборудование до уровня инструмента из каменного века. Эта разработка «Вейланд-Ютани» обошлась компании «Келланд» чуть ли не в десять раз дороже всей станции «Марион», но Хуп знал, что такое вложение денег не раз окупится. Любые болезни и увечья, настигнувшие обитателей станции далеко от дома, могли снизить работоспособность шахтеров, а значит, уменьшить доходы Компании. И поэтому люди на станции нуждались только в высококачественном лечении.
Да, решение приобрести медкапсулу объяснялось не человечностью руководства.
Компания подстраховывала себя.
Крис осторожно положил Рипли на кровать и попытался осмотреть ее раны, но крови было слишком много. Кровоточило плечо, кровоточили и швы на животе. К старым ранам добавились и новые: несколько проколов на груди, там, где чужой вонзил когти, лицо распухло и покрылось синяками, один глаз заплыл и полностью закрылся, струйки крови текут и по волосам и, похоже, была сломана рука.
Хуп пару раз наблюдал за работой медкапсулы, и результаты поражали, но он не был уверен в том, что она в полной мере поможет Эллен. Слишком мало времени у них было.
Крис готов был разорваться на части. С одной стороны, Эллен. С другой стороны, следовало вернуться на шаттл и закончить работу с топливным баком, а заодно удостовериться в рабочем состоянии всех систем. К тому же осталась такая головная боль, как Эш, от чьего пагубного присутствия нужно как-то избавиться до отлета с «Марион».
Если бы Рипли была в сознании, Крис рассказал бы ей то, что выяснил. Судя по записям в протоколе, когда «Нарцисс» состыковался с «Марион», в старом топливном баке находилось более шестидесяти процентов горючего. Снизить показатели мог только Эш. Он задумал запереть Эллен с ними на корабле. Это лишенный тела андроид вынудил их спуститься на планету за новым баком, но на самом деле он хотел, чтобы команда столкнулась с ними.
С этими монстрами.
Все, что произошло с момента появления Рипли на борту, было делом Эша. Все смерти – Снеддон, Бакстера, Ляшанса – лежали на его совести. Хотя какая у андроида может быть совесть?
Хупер страстно желал, чтобы ублюдок обрел тело. Тогда можно будет прибить его.
– Капсула готова, – доложила Касьянова. – Нужно полчаса для осмотра ран и принятия необходимых мер.
Но Крис не мог провести здесь целых полчаса.
– Я пока сбегаю за припасами, – предложил он. – Оставайся на связи.
Доктор кивнула и дотронулась до своего наушника. Затем она отвернулась и направила все внимание на медкапсулу. Хмурясь, пролистала сложные наборы программ, высвечивающихся на мониторе. Медик вспотела, ее знобило.
– Тебе плохо?
– Да нет. Ничего, я справлюсь, – Касьянова вытерла лоб тыльной стороной руки. – Сначала разберемся с ней, а уж потом, если останется время, и со мной.
– Время найдется, – уверил ее Хупер, хотя они оба понимали, что время сжалось до предела.
– Сначала поднимусь в кабину, – он осторожно поднял Эллен с кровати. – Уточню, сколько времени у нас есть.
Станция опять задрожала, словно отвечая Крису. Доктор молчала и не смотрела на командира. В ее поведении чувствовался укор. Можно было уже лететь домой, говорила она без слов. Но Крис знал, что Касьянова закончит начатое.
Как можно бережнее он понес Рипли к медкапсуле.
– Аманда! – вдруг вскрикнула она и вздрогнула в его руках. Хуп чуть не уронил ее. На миг сбитый с толку, он быстро успокоился и посмотрел на Эллен. Она вглядывалась в него. – Аманда, – сказала Эллен тише и мягче.
– Все хорошо, Рипли, это я.
– Она никогда не оставит меня, – прошептала Эллен. На фоне покрасневшей опухшей кожи и синяков ее светлые, широко раскрытые глаза особенно выделялись. – Она смотрит на меня, и всё. Это из-за них. Моя маленькая девочка никогда не простит меня, и все это из-за них, – голос ее звучал так обреченно, что по коже Криса пробежали мурашки. Он с нежностью положил Рипли в медкапсулу.
– Мы вылечим тебя, – успокоил ее Крис.
– Я хочу забыть, – отозвалась Эллен. – Я не… даже если вылечусь, я не могу спать, она постоянно смотрит на меня. Я больше никогда не усну. Я сойду с ума, Хуп. Ты ведь поможешь мне забыть все это, правда? С помощью этой штуки?
Крис не мог понять, о чем говорила Рипли. Что она хотела забыть? Но женщина не шутила. Ее слова не были бредом сумасшедшего – Эллен молила о помощи.
– Такое ощущение, что чужие – это всё, что я когда-либо знала, – с горечью сказала она. – Хочу забыть все это.
– Касьянова, что думаешь? – обратился к ней Крис.
– Это медкапсула, Хуп, – ответила та. – А то, чего хочет она, выходит за пределы наших возможностей.
– Но ведь капсула может провести неврологические операции, так?
– Вот именно, операции. А не ремонт завихрений сознания.
– Из-за них я постоянно вижу кошмары, и это скоро убьет меня, – продолжила Рипли. – Аманда… Моя девочка мертва в моих снах, и она смотрит на меня, и в глазах ее нет прощения. Пожалуйста, Хуп. Пожалуйста, помоги! – она резко села, сжавшись от боли, но сумела схватить его за руку.
– Ну что ты, давай, ложись обратно, – мягко сказал он. – Пусть наш доктор займется своей работой, – И он увидел ужас в глазах Эллен, знающей, что принесет сон.
Да, она знала, что ее кошмарные видения – только видения, но невыразимая боль после них была реальной.
– Все готово, – доложила медик.
Рипли отпустила руку Криса и позволила уложить себя в капсулу, но ее глаза по-прежнему молили о помощи. И тут капсула отсекла Эллен от него. У Хупера сжалось сердце при виде Рипли в изоляции, и он испугался: вдруг он больше никогда не дотронется до нее?
– Так ты можешь избавить ее от мучений не только тела, но и душевных? – спросил Крис.
– Это ведь не я, а капсула проделывает процедуры. Я всего лишь ввожу нужные программы, – вздохнула Касьянова. – Но, да, думаю, получится повлиять на ее память.
– Как?
– Точно не знаю, – ответила медик. – Капсула может оперировать поврежденный мозг, более или менее, но есть записи и о том, что она способна изменять память. Думаю, эту функцию изобрели в военных целях, чтобы быстрее возвращать в строй солдат, перенесших психологическую травму, – Касьянова замолчала. – Как-то это бесчеловечно, если задуматься.
Хуп попытался взглянуть на проблему под этим углом, но вспомнил настоящий ужас в глазах Рипли.
– Кажется, другого выхода нет, – обреченно сказал он. – А какая часть воспоминаний в итоге будет стерта?
– Без понятия. Сомневаюсь, что при создании этой технологии кто-то задумался о точных настройках.
Крис кивнул и хлопнул ладонью по ноге:
– Тогда сделай это.
– Уверен?
«Стоит ошибиться, и она не вспомнит меня», – подумал Хуп, но тут же осекся. Опасение эгоиста, забота, скорее, о самом себе, чем о страдающей Эллен. Если он действительно испытывал к ней чувство, нужно отбросить собственные прихоти.